16 сентября — день рождения полководца Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова (1745-1813). Предлагаем один из серии очерков о полководцах 1812 года.
Для одних он – спаситель Отечества, для других – изменник, злокозненный масон, отдавший Москву на разграбление. Удивительный образ Кутузова вышел у Толстого: нет сомнений, он оказался обаятельнее прототипа, стоит только вспомнить его милосердие к пленным: «Пока они были сильны, мы их не жалели, а теперь и пожалеть можно. Тоже и они люди». Хотя и подлинный исторический фельдмаршал Голенищев-Кутузов остаётся для нас личностью притягательной. Да и человеколюбие и впрямь не было ему чуждо.
Немало споров в последние годы развернулось вокруг этого героя!
М.И.Кутузов. Литография В.Адама.
По происхождению – как говорится, из перерусских русский. Предком Голенищевых-Кутузовых был храбрый Гаврило Олексич, сподвижник Александра Невского. Отец полководца был талантливым военным инженером, достойно послужившим царю и Отечеству. Такое происхождение обязывает к одному: Михайло должен был все силы отдать воинской службе. «Счастье и величайшая честь — носить русский мундир», — писал Кутузов.
Подобно Суворову, главную кампанию своей жизни Кутузов выиграл незадолго до смерти, в почтенном возрасте, в образе заслуженного старца, своеобразного «отца Отечества» и уж точно – отца армии. Хотя авторитет Кутузова в Российской армии никогда не был столь высок, как суворовский в 1790-е годы.
Четырнадцати лет М.И.Голенищев-Кутузов сдал экзамен в Соединённую артиллерийскую и инженерную школу, куда в 1759-м году был записан капралом. К тому времени он уже недурно владел несколькими иностранными языками, но не забывал и русского. Через много лет Жермена де Сталь, побеседовав с Кутузовым, заметила, что русский генерал владеет французским получше корсиканца Бонапарта.
По письмам Кутузова видно, насколько его стиль отличен от суворовского! Способности к дипломатии, к изящной округлой речи так и льются…
Под командованием Суворова Кутузов числился не раз – начиная со службы в Астраханском полку, которым командовал будущий генералиссимус. Апофеоз их соратничества – это, конечно, штурм Измаила. Суворов назначает Кутузова комендантом крепости ещё до окончательной победы.
В 1764 году принимает участие в боевых действиях в Польше, в 1770-м его переводят в армию Румянцева. Начинаются великие дела, к которым Кутузов был причастен, служа при генерал-майоре Ф.В.Бауре. Вместе с корпусом Баура Кутузов принял участие в сражениях при Ларге и Кагуле. Но служба в прославленной армии Румянцева прервалась из-за Кутузовского артистизма: кто-то донёс командующему, что молодой офицер для потехи копирует его походку, манеры и голос. Да, Кутузов любил блеснуть остроумием. Правда, после того случая стал сдержаннее…
Его перевели в Крымскую армию. В сражении под Алуштой подполковник Кутузов со знаменем в руках повёл свой батальон на превосходящие силы противника. Турецкий десант удалось сбросить в море, но пуля нашла Кутузова на поле сражения. Ранение в голову. Скажем без преувеличения: он чудом выжил: пуля попала в висок и вышла у правого глаза. Самые прозорливые тогда заметили: Господь бережёт Кутузова для великих дел на земле…
Лечиться ему довелось в Европе, где он совместил отдых с полезными встречами (даже познакомился с Фридрихом Великим и Лаудоном!). По возвращении на Родину Кутузова снова направляют в Крым – на этот раз в армию Суворова, который, в контакте с Потёмкиным, фактически готовил благодатный полуостров к присоединению к России. Кутузов командует бугским егерским корпусом. К началу новой войны корпус Кутузова прикрывает границу по Бугу, затем принимает участие в осаде Очакова.
Под Очаковом во время одной из турецких вылазок, в коротком сражении Кутузов получает ещё одно пулевое ранение в голову. Пуля прошла почти по следу алуштинской. Доктора сперва признали рану смертельной, но Кутузов снова пошёл на поправку, хотя правый глаз его перестал видеть. «Надобно думать, что Провидение сохраняет этого человека для чего-нибудь необыкновенного, потому что он исцелился от двух ран, из коих каждая смертельна», — напишет в те дни доктор.
Под Измаилом он снова оказывается рядом с Суворовым. Ещё до появления Суворова, наступая к Измаилу, он разбивает отряд Осман-паши. При штурме командует шестой колонной, наступая на левом фланге. Именно Кутузов с гренадерами Херсонского полка и егерями Бугского корпуса преодолел яростное сопротивление янычар у Килийских ворот и ворвался в крепость. Суворов, который, по-видимому, настороженно относился к одиссеевскому хитроумию Кутузова, был доволен солдатской храбростью своего генерал-майора.
Добавим, что отваги полководца храбрый солдат Кутузов в будущем не обнаружил, будучи осторожным и предусмотрительным стратегом, но перестраховщиком в тактике. В списке представленных к наградам Суворов написал: «Генерал Кутузов шёл у меня на левом крыле, но был правою моей рукою». А друзьям говорил о Кутузове: «Умён, умён! Хитёр, хитёр! Его и Де Рибас не обманет!».
28 июня 1791 при Мачине русская армия под командованием князя Репнина разбивает войско верховного визиря Юсуф-паши. Корпус Кутузова, обойдя горы, неожиданно ударил турок с правого фланга. Это был решающий маневр для всей битвы. В донесении Екатерине Репнин писал: «Расторопность и сообразительность генерала Голенищева-Кутузова превосходят всякую мою похвалу». За этот подвиг Кутузов был награждён с некоторой задержкой, но щедро: орденом Св. Георгия второй степени.
С мая 1791 Кутузов во главе 27-тысячного корпуса принимает участие в польском походе Каховского, успешно сражается с армией Тадеуша Костюшки. «Моим генералом» называет Кутузова Екатерина: ведь к тому времени вся его военная карьера прошла при императрице, а к моменту восшествия Екатерины на престол Кутузов был всего лишь поручиком.
С 1793-го Кутузов год служит по дипломатической линии: русским послом в Константинополе. «Дипломатическая кариера сколь ни плутовата, но, ей-богу, не так мудрена, как военная, ежели ее делать как надобно» – писал он жене. Ему легко давались политические игры.
В 1794-м назначен директором Сухопутного кадетского корпуса, и показал себя талантливым педагогом. По воцарении императора Александра поначалу Кутузов исполняет обязанности столичного генерал-губернатора, после чего на некоторое время удаляется от дел, чтобы в 1805-м возглавить войска антинаполеоновской коалиции.
Русская армия ускоренным маршем пошла на соединение с австрийцами, к Браунау. Из-за разногласий с австрийцами пятидесятитысячная армия Кутузова оказалась под угрозой окружения и уничтожения (Наполеон вёл в Австрию 200-тысячное войско). Кутузов мастерски избегает худшего, отходя к Цнайму. Дабы сберечь армию, Кутузов решает отдать французам Вену и с арьергардными боями отступить на левый берег Дуная. На левом берегу был разгромлен французский корпус генерала Мортье. Генеральное сражение состоялось 20 ноября 1805 года – печально знаменитый Аустерлиц.
К этому времени армия Кутузова получила пополнение и надеялась на прибытие новых резервов. На поле Аустерлица сошлись 86-тысячная русско-австрийская армия и 73-тысячная французская. Сражение назовут «битвой трёх императоров»: в союзной армии находились два императора – Российский и Священной римской империи. Кутузов был противником генерального сражения, предлагал отступать, растягивая фронт и дожидаясь резервов. Но это была битва императоров, а не генералов…
В авангардном бою у Вишау русские эскадроны, используя преимущество в численности, потеснили французов. В восемь утра началось сражение при Аустерлице. После усиленных атак на правый фланг французов, союзники ослабили центр, чем и воспользовался Наполеон. Овладев Праценскими высотами, он рассекает фронт надвое. Русско-австрийские войска, наступавшие на позиции Даву, оказались в мешке. Атака кавалергардов задержала натиск французов и позволила части окружённых прорваться к своим. Союзники потерпели страшное поражение, потеряв убитыми, ранеными и пленными треть армии – 27 тысяч (из них 21000 – русские). Потери французов составили 12 000 убитыми и ранеными. После аустерлицкой трагедии русско-автрийская коалиция распалась и кампания закончилась успехом Наполеона.
Кутузов выводил русские войска из Европы, а армия роптала на австрияков. В феврале 1806 года император награждает Кутузова орденом Св. Владимира первой степени, но после Аустерлица удовлетворения эта награда принести не могла.
С весны 1809 Россия вступает в очередную войну против порядком ослабленной Турции – на этот раз поводом для боевых действий стало восстание сербов. Полный генерал Кутузов поступает в армию фельдмаршала Прозоровского – полководца, прямо скажем, переоценённого пылким по молодости императором Александром, который и присвоил старцу Прозоровскому высокое звание. Напряжённые отношения с Прозоровским привели к неудачному штурму Браилова – и вскоре Кутузова удалили из армии, а Прозоровский скончался. Командование армией принял П.И.Багратион, сразу приступивший к энергичным действиям. Затем Багратиона сменили на Н.М.Каменского, а после болезни последнего призвали Кутузова. Он принял командование в начале апреля 1811.
Кутузов собирает армию в единый кулак, переходит Дунай и разбивает армию визиря у Рущука. Позже Кутузов оставляет Рущук и отходит на левый берег Дуная, заманивая визиря в ловушку окружения. Не выдержав испытаний зимы, запертая армия визиря была вынуждена сдаться. Кутузов, приняв участие в составлении выгодного для России мира, накануне Отечественной войны был вынужден передать командование преемнику – на этот раз адмиралу Чичагову.
В начале Отечественной войны Кутузов пребывал на постах, аналогичных почётной отставке сановитого военного: командир Нарвского корпуса, начальник Санкт-Петербургского ополчения. Наконец, в критической ситуации, когда генералитет уже не мог терпеть Барклая в роли командующего, император был вынужден вспомнить о Кутузове.
«Старым лисом Севера» почтительно величал его Наполеон. Бесстрашный солдат, которого не останавливали ранения, с годами он превратился в осторожного, стратегически мыслящего полководца, который не терпел риска и хитрый маневр предпочитал скоростным действиям. Под давлением патриотически настроенного столичного дворянства, Александр присваивает Кутузову титул светлейшего князя и вскоре назначает его главнокомандующим – в действующую армию.
Когда история раскроет свой приговор, Пушкин напишет:
Перед гробницею святой
Стою с поникшею главой…
Все спит кругом; одни лампады
Во мраке храма золотят
Столпов гранитные громады
И их знамен нависший ряд.
Под ними спит сей властелин,
Сей идол северных дружин,
Маститый страж страны державной,
Смиритель всех её врагов,
Сей остальной из стаи славной
Екатерининских орлов.
В твоем гробу восторг живёт!
Он русский глас нам издаёт;
Он нам твердит о той године,
Когда народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине:
«Иди, спасай!» Ты встал — и спас…
Никто из первых лиц в армии не воспринял назначение Кутузова с восторгом. Для Барклая это был удар по самолюбию. Багратион тоже видел себя главнокомандующим и не верил, что Кутузов способен к наступательным действиям. Император воспринимал назначение Кутузова как компромисс: «Это не я, это публика его хотела. А я умываю руки».
Армии получают единый центр управления. Кутузов продолжил «скифскую войну», продолжил отступательную тактику Барклая. Но народное восприятие Кутузова как ученика Суворова заслоняло реальный характер фельдмаршала: «Пришёл Кутузов бить французов», «Можно ли отступать с такими молодцами?» — эти образы вдохновляли на бой.
Кутузов принимает армию
17 августа (по старому стилю) М. И. Кутузов прибыл в село Царево-Займище на позицию, избранную Барклаем для генерального сражения, и принял командование над русской армией. Армия с восторгом встретила старого героя, хотя Багратион и Барклай – каждый на свой лад – критиковали новоявленного князя. А Кутузову приписывали афоризм: «Победить не берусь, перехитрить надеюсь!». Он всегда стремился перехитрить противника.
«Кутузов приехал! …солдаты, офицеры, генералы — все в восхищении. Спокойствие и уверенность заступили место опасений; весь наш стан кипит и дышит мужеством», — вспоминала об этом дне Надежда Дурова, легендарная кавалерист-девица.
Когда тучный седой генерал верхом выехал к армии – над его головой пролетел орёл. Кутузов обнажил голову и поприветствовал воинственную птицу. «Ура!», — грянуло до самого неба. Армия увидела в орлином полёте предзнаменование победы.
Не успел этот сюжет попасть в газеты – а Державин уже написал оду «На парение орла»:
Мужайся, бодрствуй, князь Кутузов!
Коль над тобой был зрим орел, —
Ты верно победишь французов
И, россов защитя предел,
Спасёшь от уз и всю вселенну.
Всё-таки некоторые рифмы история как будто заранее, ещё до великих свершений, выводит золотом по граниту: «Полтава – слава», «Кутузов – французов»…
Кутузов умел воодушевить армию – подчас прибегая и к лукавству. «С такими молодцами – и отступать?» — громогласно воскликнул он, зная, что великое отступление только началось и армию ещё предстоит приучить к невыносимой мысли – к необходимости сдачи Москвы.
Михаил Илларионович следовал ещё более радикальному плану отступления, чем предложения Барклая. России нужно было несколько месяцев, чтобы собрать резервы, чтобы организовать сопротивление в растянутом тылу Наполеона, чтобы отрезать Великую армию от снабжения. Огромный пустой город мог бы стать капканом для двунадесяти языков. Но сдать Москву без сражения Кутузов не мог. Это был бы убийственный моральный удар, после которого армия разуверилась бы в собственных силах. Это – поражение. Генеральное сражение неизбежно. Кутузов понимал, что оно не остановит Наполеона – его остановят болезни и голод. Но битва должна была максимально ослабить врага.
Рейд кавалерии Уварова по тылам французской армии. Сражение при Бородино. Цветная литография с картины О.Дезарно.
Приободрив армию, Кутузов приказал дальше отступать на восток – но он не скрывал, что ищет удобную позицию для генерального сражения и пытается укрепить армию резервами и ополчением. С Кутузовым и отступать было веселее.
Генеральное сражение при Бородине он даёт во многом под влиянием общественного мнения, хотя бесспорно, что в этом величайшем сражении проявилось именно Кутузовское военное дарование, замешанное на комплексном видении войны, политических и социальных процессов. Не раз говорилось о предвидении Кутузова, который в отчаянном для Российской армии положении увидел в Бородинской битве, после которой продолжилось отступление русских войск, начало победы.
Конец Бородинского сражения. Худ. В.Верещагин.
Решение отдать врагу Москву во все времена будет восприниматься как спорное – даже с учётом победных для России и Кутузова итогов кампании 1812 года. Поэтому неудивительно, что разоблачительные публикации о Кутузове появляются регулярно – непременно упоминается и масонство (в случае Кутузова – вполне осмысленное и последовательное), и царедворческие таланты Кутузова. Нередко говорят даже о прямой измене фельдмаршала (фельдмаршальский жезл Кутузов получит за Бородино) в кампании 1812-го, о двойной игре, в которой интересы братьев — вольных каменщиков для полководца оказались превыше интересов России и воинского долга. Сенсационным разоблачениям априори трудно доверять, но о сложности таинственной личности Кутузова они свидетельствуют красноречиво.
Для государственной идеологии и армейских традиций важнее другой Кутузов – мудрец, смолоду израненный в боях, заманивший Наполеона в пирровы победы и изгнавший сильнейшего врага за пределы Отечества. А положил начало этой традиции император Александр, после полосы недоверия осыпавший Кутузова наградами в дни поражений и бегства Великой армии.
Критики полководца говорили о его старческой ленце (спит больше, чем работает). Толстой воспел эту ленцу, счёл её за проявление высшей мудрости. Возможно, Кутузову и впрямь не хватало сил на управление огромной армией. Он лучше многих понимал важность снабжения войск – но не всё удавалось, энергии не хватало… Армия подчас оказывалась и голодной, и разутой. Хотя процент небоевых потерь в русской армии в 1812-м был всё же заметно ниже, чем у Наполеона. При этом именно небоевые потери стали решающими для судеб кампании.
«Наполеон бегает по ночам с места на место, но по сю пору мы его предупреждаем везде. Ему надобно как-нибудь уйти, и вот чего без большой потери своей сделать нельзя. Детям благословение» — писал в те дни Кутузов жене, всю жизнь он испытывал потребность делиться с нею, с «милым другом», всем наиболее существенным…
Кутузов гордился: я – первый генерал, от которого грозный Бонапартий так бегает!
К тому же, он был первым, кто, проигрывая тактически, побеждал стратегически – и придерживался этой линии, укротив честолюбие.
21 декабря 1812 года, в Вильне Кутузов подписывает главный документ в своей жизни – приказ по армии:
«Храбрые и победоносные войска! Наконец вы на границах Империи, каждый из вас есть спаситель Отечества. Россия приветствует вас сим именем. Стремительное преследование неприятеля и необыкновенные труды, подъятые вами в сем быстром походе, изумляют все народы и приносят вам бессмертную славу. Не было еще примера столь блистательных побед. Два месяца сряду рука ваша каждодневно карала злодеев. Путь их усеян трупами. Токмо в бегстве своем сам вождь их не искал иного, кроме личного спасения. Смерть носилась в рядах неприятельских. Тысячи падали разом и погибали. Тако всемогущий Бог изъявлял на них гнев свой и поборил своему народу.
Не останавливаясь среди геройских подвигов, мы идем теперь далее. Пройдем границы и потщимся довершить поражение неприятеля на собственных полях его. Но не последуем примеру врагов наших в их буйстве и неистовствах, унижающих солдата. Они жгли дома наши, ругались Святынею, и вы видели как десница Вышнего праведно отметила их нечестие. Будем великодушны, положим различие между врагом и мирным жителем. Справедливость и кротость в обхождении с обывателями покажет им ясно, что не порабощения их и не суетной славы мы желаем, но ищем освободить от бедствия и угнетений даже самые те народы, которые вооружались противу России. Непременная воля Всемилостивейшего Государя Нашего есть, чтобы спокойствие жителей не было нарушаемо и имущества их остались неприкосновенными. Объявляя о том, обнадежен [я], что священная воля сия будет выполнена каждым солдатом в полной мере. Никто из них да не отважится забыть ее, а гг. корпусных и дивизионных командиров именем Его Императорского Величества вызываю в особенности иметь за сим строгое и неослабное наблюдение.
Подлинный подписал: главнокомандующий всеми армиями генерал-фельдмаршал
князь Голенищев-Кутузов-Смоленский».
Медлительность Кутузова, умение «погодить», «переждать» — всё это вошло в легенду. Но вот любопытный штрих: он до последних дней оставался лихим наездником. Когда генерал Кутузов – уже после ранения – в Крыму продемонстрировал императрице Екатерине рисковый стиль верховой езды, она сделала ему строгий выговор: «Вы должны беречь себя, запрещаю вам ездить на бешеных лошадях и никогда вам не прощу, если услышу, что вы не исполняете моего приказания». Куда там! Уже под Очаковом он первым мчался на турок на жеребце, опьянённом сражением.
И последнюю простуду фельдмаршал подхватил, когда верхом, в лёгком плаще, скакал вместе с армией в Саксонию. Не терпевший риска, когда речь шла о судьбах армии, лично он не умел беречься.
В начале апреля Кутузов слёг – и 16-го, в Бунцлау (ныне – город Болеславец на западе Польши), скончался. Тело его забальзамировали, чтобы с почестями похоронить в Санкт-Петербурге, в Казанском соборе.
А солдаты уже сложили песню об отце-полководце – даже не песню, а плач:
Солдат-ветеран. Раскрашенная литография с картины Р.Жуковского.
Что, солдатушки, что кручинны так?
Не беда ли вам от злодейских рук?
Уж не дрогнуло ль сердце русское?
Сердце русское, богатырское?
Не ослабли ли руки крепкие?
Не колыхнулся ль ваш булатный штык?
Как промолвили все солдатушки:
Не бывать тому, чтоб злодей сломил!
Не дрожать сердцу русскому, богатырскому!
А печаль, тоска, горе лютое
От очей, как ночь, гонит белый свет.
Ах! Не солнышко закатилося,
Не светел месяц тучей кроется;
Как от нас ли, от солдатушек,
Отошел наш батюшка, Кутузов князь!
Не за горы за высокие,
Отошел от нас в мать сыру землю.
Ах, не темный бор завыл, зашумел,
Разрыдалося, слезно всплакало
Войско русское, христианское!
Как не плакать нам, не кручиниться?
Нет отца у нас, нет Кутузова!
Как, бывало, нам он возговорит:
Вы ли русские, добры воины…
Вы припомните приказание,
Приказание богатырское,
Как Суворов шел по крутым горам,
Как он войско вел по темным облакам;
Он солдатушкам завет завещал:
Вы, солдатушки земли русские,
Вы не бойтеся ни злодеев злых,
И ни холоду, и ни голоду.
Разгорелися все солдатушки,
Как он, батюшка, дал приказ такой.
А как кланялся он солдатушкам,
Как показывал седины свои,
Мы, солдатушки, в один голос все
Прокричим: ура! ура! с нами Бог!
И идем в поход припеваючи.
Ах! И зимушка не знобила нас,
И бесхлебица не кручинила;
Только думали, как злодеев гнать
Из родимые земли русские…
Лучшей эпитафии и быть не может.
Читайте также:
