Рассвет. Воскресший Христос на берегу развел костер. На костре печется рыба. Рядом хлеб. Бог ждет тех, кого любит.
Всю ночь ученики напрасно ловили рыбу . Кто-то из предрассветной тьмы, с плохо видимого берега посоветовал им бросить сеть еще раз одном, Ему известном месте. Голод, напрасный труд в течении ночи для промокших людей серьезный повод быть не очень любезными с советчиками, бродящими ночью по берегу и просящим еды.
Иисус говорит им:
— Дети! Есть ли у вас какая пища? Они отвечали Ему: нет. Он же сказал им: закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете.
Но они были покладистыми и доверчивыми людьми.
Они закинули, и уже не могли вытащить [сети] от множества рыбы.
И тут сработали две вещи. Первая — профессионализм. Им, настоящим рыбакам, стало совершенно ясно — это чудо. Так не бывает. А вторая — и это уже было много раз, как в Кане Галилейской, когда Мария сказала: «Сделайте, как Он сказал».
Они узнали Его почерк и «Тогда ученик, которого любил Иисус, говорит Петру: это Господь. Симон же Петр, услышав, что это Господь, опоясался одеждою, — ибо он был наг, и бросился в море».
А это почерк апостолов — броситься к Богу сломя голову, как на озере Кинерет на Его трапезу, как на Апиевой дороге в Риме, к Нему на распятие.
Другие ученики приплыли в лодке, ибо недалеко были от земли, локтей около двухсот, таща сеть с рыбою. Очень умильно, что люди не бросили рыбу. Война войной, а обед по расписанию. А могли бы все броситься и поплыть следом за Петром. Когда же вышли на землю, видят разложенный огонь и на нем лежащую рыбу и хлеб. Владыка глубин Вселенной сотворил хлеб, извлек рыбу, сделал костер и «барбекю» Своим друзьям. Какая нежность и смирение пред любящими учениками! Никто же их них не смел спросить Его: кто Ты?
Трапеза с Самим Богом. Можно только представить, как на твою ладонь ложится печеная рыба и хлеб из рук Христа. И его глаза — совсем рядом.
Трапеза на Литургии
В службе есть момент, когда я, как священник, стоя пред Престолом, беру из Его рук Чашу, подношу к устам и вкушаю из нее пресуществленные дары. И моему сердцу очевидно, что снова мы вместе : и Бог, и апостолы, и мы — его сегодняшние ученики. Но на Литургии уже не рыба и хлеб, а сам Бог входит в мое существо, и я замираю от радости. И нет ничего в жизни ярче этой радости.
Часто после службы мы с монахами удивляемся: как это можно в воскресение остаться дома, когда тут раздается счастье. Дураком надо быть, чтобы так обокрасть себя. Говорят, мула утром кричит с минарета:
— Вставайте правоверные, ибо молитва лучше сна.
И это правда. Люди остались дома. Отошла служба, и Христос возвращается один, забирая приготовленные им Дары обратно. Человеку, особенно, который любит нас, это было бы очень обидно. Многие из нас пережили отвергнутую любовь и знают как это горько. Но Он — Бог. Он тих и незлобив, смирен и кроток , снова и снова протянет нам руку в следующее воскресение.
Как-то странно получается: вещи очевидно значимые здесь, на небе совсем не имеют веса, а важные там, нам в этой жизни кажутся не очевидными.
Здесь очень важными нам кажутся деньги. Очень прилично, бон тон, строить дом, сажать деревья и растить сыновей. Многие уверены, что в этом и есть смысл жизни. Но это неправда. Зарабатывание денег часто уродует душу. Стройка выматывает нервы, так что, построив дом к старости, остается вздохнуть в нем и принять горечь возраста. А дети… сами знаете, что сердце болит и болит о них, никогда не утихая.
Иногда, стоя у гроба христианина, с молитвой о его душе, поражаешься, что некоторых людей смерть как-то красит. Лицо расправляется от судорог забот, проясняется, в нем появляется даже какой-то аристократизм покоя. А родственники говорят: «Отмучался».
Зачем же мы вместо Бога, держимся за то, что нас мучает? Потому что многим из нас не нужна любовь Бога. Эта любовь многих пугает и напрягает. Любить не хочется. Любить страшно. Вот здесь со всей очевидностью открывается существо первородного греха, вошедшего в человека со словами змия: «Будете как боги».
От этого трудно отказаться — ставить себя в центр Вселенной. В самом деле, весь этот мир создан для человека. В астрономии даже есть система взглядов, которая называется «антпропный принцип». Он гласит, что синтез звезд и материи в окружающем нас космосе, само расположение космических источников таблицы Менделеева вокруг нашей Галактики таково, что невозможно не заметить, что это сделано как бы нарочно для того, чтобы на Земле возник уникальный феномен жизни. Не все знают о существовании такого космологического принципа, но очень многие уверено чувствуют, что этот мир создан для них. Это полуправда. Мир действительно создан для нас, но для того чтобы мы ходили в нем перед лицом Бога. Многие же ставят себя в центр мироздания так, что Бог оказывается где-то сбоку, на запасном месте. На безопасном для себя месте.
Влюбленный, как и положено влюбленному, часто безрассуден, расточителен, легок, беззаботен и весел. Казалось бы, так и надо жить. Но тогда трудно будет построить Свой дом, поднять Своего сына, вырастить СВОЕ дерево. В любви трудно остаться самим собой. Ведь любя Бога, нужно раствориться в Нем. Настоящие влюбленные сливаются в одно целое, уподобляясь Троице, Самому Богу именно в любви.
В этом СВОЕМ человек любит прежде всего самого себя, свое Я. А в такой влюбленности, увы, успеха нет. Любовь к себе, в противоположность любви к другому, всегда тяжела, корыстна, рассудочна, тяжела и рождает одиночество. Человеку кажется, что в жертве себя Богу существует трагедия разрушения свободы и такого ценного и уникального Я. Существует какой-то животный ужас перед любовью. Именно животный, потому что редкий зверь способен к любви.
Как странно не любить Бога. Не хотеть видеть Его. Не хотеть слышать Его. Не хотеть войти в Его радость вечного пасхального Пира.
![]()
Трапеза на Пасху
Литургия на Пасху — благодать на благодать. Трапеза Воскресения наиболее приближена к райской, к той, о котором сегодня речь в Евангелии. Хорошо говорит Иоанн Златоуст на Пасху от имени Христа об этом брачном пире:
.. внидите вси в радость Господа своего….
Богатии и убозии, друг со другом ликуйте.
Воздержници и ленивии, день почтите.
Постившиеся и непостившиеся, возвеселитеся днесь.
Трапеза исполнена, насладитеся вси.
Телец упитанный, никтоже да изыдет алчай: вси насладитеся пира веры: вси восприимите богатство благости.
Никтоже да рыдает убожества, явися бо общее царство.
Никтоже да плачет прегрешений, прощение бо от гроба возсия.
Никтоже да убоится смерти, свободи бо нас Спасова смерть
И последняго милует, и первому угождает, и оному дает, и сему дарствует.
И дела приемлет, и предложение хвалит.
Нет ничего в мире чище этой пасхальной радости, глубже, полнее и всеохватнее. Мы рады друзьям, родне, работе, жизни, а все — не то. Не так чисто, не так глубоко, не так искренне. Как можно этого не заметить?
Как жаль что пасхальные дни не круглый год.
Трапеза длинною в вечность.
Утро Пасхи, утро каждой литургии, оно такое же, как то утро на берегу озера Кинерет.
Христос все так же стоит у костра и ждет нас на берегу Вечности. Ждет когда мы закинем сети по Его слову, наполним их рыбой и останемся довольны обычной жизнью с Ним. А если нам неинтересна обычная жизнь, то, может быть, кто-то из нас, так же, как Петр, захочет броситься к Нему навстречу раньше всех, ввергаясь в волны, преодолевая шестьдесят пять метров темного озера. Броситься в воду, чтобы быть довольным тем, что выше жизни — радостью и любовью Христовой.
Попросили послужить на чужом приходе. В субботу причастников было мало. Я им говорю:
— Как же так? Христос нас позвал на пир. А вы за трапезу не садитесь. Посмотреть пришли? Послушать? Он что, сегодня кровь напрасно за нас изливал? Напрасно нам место заказано было? Мы все званные. Мы все Ему милые и желанные. Мы любимые дети Отца Небесного, как же мы оттолкнем Его руку? Разве не жалко Его ран на кресте, которые Он принял сегодня снова? Вы, те кто смотрит на Литургию, хотите сказать: «Не надо нам Твоей крови, забирай Свое Тело за нас ломимое? Пролей кровь в другой раз, а сегодня нам не с руки!»
В воскресение причастилось пол церкви.
О любви Бога надо говорить. Ее надо искать. Ей надо жить. Потому что с ней просто лучше и радостней. Потому что наша любовь радует Бога. А Его не любить нельзя. Когда любишь Бога, то каждый день как Пасха, каждый день, как отблеск райского пира.
Возьми меня, Господи!
Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое: воспою и пою во славе моей. Востани слава моя, востани псалтирю я гусли, востану рано. Исповемся Тебе в людех, Господи, пою Тебе во языцех. Яко велия верху небес милость Твоя и до облак истина Твоя. Вознесися на Небеса, Боже, и по всей земли слава Твоя, яко да избавятся возлюбленнии Твои. (Псалтырь).
Священник Константин Камышанов
