Надежда Кеворкова для Russia Now, www.telegraph.co.uk/
Перевод с английского специально для портала «Правмир» Анны Даниловой.
Поиск идентичности, начавшийся после крушения коммунизма, по-прежнему остается центральным вопросом для русских. Сегодня только Православная Церковь, выстоявшая на протяжении долгой истории страны, объединяет русских с «ближним зарубежьем». Именно государство нуждается сегодня в Церкви больше, чем Церковь в государстве.
Иностранцы принимают православие чаще всего потому, что их до глубины души поражает торжественность и великолепие русской Литургии. Они очень ценят то, что православные священники не потворствуют человеческой слабости и не льстят индивидуумам, привыкшим к послаблениям. Их по-настоящему манит многовековая духовная традиция, неизбежно консервативная и негибкая, но именно потому сильная.
Она являет собой разительный контраст с «гибкостью» западного христианства, постоянно адаптирующегося к переменчивым обстоятельствам, что привело его в состояние «социального гетто». Русская вера, как и русская революция и как сама Россия, никогда не опускала планку до индивидуума.
В двадцатом веке, после распада Советского Союза, Русская Церковь была восстановлена и возрождена из руин, среди которых оставались только бабушки и некоторые эксцентричные ревнители, она стала самым сильным институтом на территории бывшего Советского Союза.
Ни одной другой инстанции не пришлось восставать из таких руин. И ни в одной стране не найдем мы такого подъема веры, как в современной России.
Недавно в Россию впервые после 1920 на несколько ней была принесена одна из самых чтимых икон – Курская Коренная — икона Русского Зарубежья. После революции 1917 года ее вывезли из России и она стала главной святыней Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ, Церковь русских эмигрантов).
После многих лет усиленной работы Московского Патриархата при активном участии соотечественников в мае 2007 года единство Русской Церкви было восстановлено.
С тех пор русские святыни приносились к зарубежной пастве, а верующие России, в свою очередь, смогли увидеть великую святыню зарубежья.
Люди стоят по 2-3 часа в очереди, благоговейно крестятся, встают на колени, целуют икону и уходят.
Бог знает, зачем это нужно им в наше время, когда кажется, что все подчинено одному закону: «время – деньги».
Церковь в последнее время не ищет союза с государством, скорее, государство пытается всячески продемонстрировать свою лояльность Церкви, и ищет ее совета.
Оказалось, что после распада Советского Союза, только лишь в Церкви еще есть какие-то идеи, есть понимание того, что происходило и есть видение будущего.
Россия пребывает в поиске своей индивидуальности, ей предстоит восстановить ключевые ориентиры, утраченные в период Советской власти. А Церковь, не призывающая к тому, чтобы полностью восстанавливать прошлое, опирается на национальные ценности, стержневые для многовековой истории русских – христиан, мусульман или последователей других религий.
Когда Патриарх Кирилл обращается к верующим, он часто говорит о Святой Руси, и это не просто историческая отсылка. Сегодня только церковь соединяет народы России, Украины, Беларуси, Молдовы и других стран, несмотря на конфликты и ссоры, то единственное, что объединяет сегодня народы в единое и неразрывное целое – ощущение причастности к единому духовному пространству русской православной цивилизации.
Активные действия Патриарха на постсоветской сцене – это не ностальгия по великой Власти – это приверженность сущности Православия, которое не имеет национальности и границ.
Во время последнего визита Патриарха Кирилла на Украину в восточной части страны, которую не считают уже сферой доминирующего влияния Русской Православной Церкви, его встретили десятки тысяч верующих.
Выступления Святейшего Патриарха, транслируемые на украинском телевидении, посмотрели примерно 30% телезрителей Украины – беспрецедентная цифра. Очевидно, что для большинства верующих Украины московский Патриарх – духовный лидер, которого они считают главой своей Церкви.
В то же время Русская Церковь принципиально отказалась принять в свою юрисдикцию территории Абхазии и Южной Осетии, признанные Россией независимыми территориями. Стало абсолютно ясно: тот факт, что Россия признала эти территории независимыми, не значит, что они перестали быть каноническими территориями Грузинской Православной церкви.
Государству трудно не брать в расчет результаты опросов общественного мнения, включая опросы, проведенные американской организацией Gallup, показывающие, что примерно две трети населения поддерживают идею религиозного образования в школах и введение института капелланов в армии.
Сегодня в Церкви больше людей, чем в больших корпорациях.
Верно, большинство верующих – это небогатые люди, нередко и просто бедные.
Русская церковь глубоко чтит красоту церковной архитектуры и величие службы. Именно поэтому чаще можно увидеть прекрасные, как на картинке, храмы среди лачуг, чем маленькие невзрачные храмы среди вилл новых русских.
Кризис истощил мировые богатства: вчерашние мешки денег не умеют жить скромно, и живут в страхе перед тюрьмой, разрухой и нищетой.
Церковь имеет бесценный опыт: она видела не только роскошь, золотые украшения и парчу епископских облачений, но и траншеи, казни, мученичество и полное разрушение. Из этого уничтожения Церковь воскресла еще более могущественной.
Так зачем Церкви искать милости у государства, если оно само пребывает в состоянии беспорядка?
Некоторые цитаты:
Архиепископ Илларион (Алфеев), председатель Отдела Внешних церковных связей.
«Церковь абсолютно свободна во всех вопросах внутренней организации: выборе Патриарха, епископов – это то, что называется невмешательством. Со своей стороны, мы не вмешиваемся в политику. Это не значит, что Церковь не высказывается по различным вопросам политического и общественного характера. Мы исследуем не только богословские и моральные темы, но и историю и современные события.
Из речи на заседании Валдайского дискуссионного клуба:
«– Главный вопрос, который остается сегодня нерешенным, – это вопрос церковной собственности. Дело в том, что сейчас у Церкви как будто очень много собственности, но на самом деле зачастую церковным имуществом она не владеет. Даже те храмы, которые были восстановлены из руин благодаря усилиям Русской Православной Церкви, сегодня принадлежат не ей, а государству. Церковь не является хозяином своих храмов. До сих пор Церковь существует исключительно на частные пожертвования верующих – но этого недостаточно для того, чтобы Церковь могла развернуть на постоянной основе широкую благотворительную или социальную деятельность.»
Перевод с английского специально для портала «Правмир» Анны Даниловой.
