Сто тысяч лет назад… Это настолько далеко, что теряется в темноте, словно в межпланетном пространстве — взгляду и памяти не за что уцепиться, нет ни одного знакомого ориентира, ни Юлия Цезаря, ни Александра Македонского, ни Марафонского сражения, ни битвы при Кадеше, ни постройки пирамид. Это настолько много и настолько далеко, что добавлять слова «до нашей эры» бессмысленно. О да — настолько до нашей эры, что и представить себе невозможно. Какое значение имели бы еще две жалкие тысячи лет, прибавленные к этой сотне тысяч?
Сто тысяч лет тому назад человек хоронил другого человека — и отца своего, и мать свою, и брата своего, и новорожденного сына своего, и жену свою, и дочь свою, умершую в родах…
Хоронил, не думая о том, что тратит на долгий и трудный обряд похорон драгоценное время, которое можно потратить с проком — пойти на охоту. Целый день мужчины долбили известняк, чтобы опустить тело своего друга в неглубокую могилу, и, когда они совершили это, то положили умершего туда — в позе уснувшего, посыпанного красной охрой, цветом крови и жизни, с кресалом у головы — мертвый камень, в котором таится пламя! — и с букетом весенних цветов, лекарственных трав, в руках. Человек был обращен головой на восток, и так и остался ждать воскресения, на которое надеялись его друзья, предпочитавшие не пойти на охоту и остаться голодными (и оставить голодными свои семьи, добровольно возложив на них пост), но в ритуале явить свою надежду на светлое посмертие, надежду на воскресение.
Лекарственные травы не принесли их другу исцеления и победы над смертью — но эти древние люди не отчаивались. Они умели верить и ждать, и вера их была крепка и неколебима. Может быть, оттого и не понятны нам они, таинственные древние люди, названные по имени долины реки Неандер, потому что слишком просто и слишком крепко верили они в воскресение — и хоронили умерших как уснувших, или же как ещё нерожденных — в позе эмбриона.
Они ждали… Слишком коротка была их жизнь, полная тревог и ран, они едва доживали до тридцати лет. И сотни тысяч лет они жили этой надеждой, не уставая.
***
На некоторых иконах, изображающих Сошествие Христа во ад, Адам словно пробуждается от сна, в котором пребывал до этого, лежа на боку, с согнутыми конечностями. Плоскость иконы позволяет нам так видеть фигуру Адама. Христос выпрямляет его — как скорченную выпрямил Он в субботу, ещё ходя по земле (Лук. 13:10–17). Он пришел исцелять от смерти, от которой не спасли ни одного человека ни лекарственные травы, ни цветы, принесенные на могилу. Здесь — тоже время субботы. «Днесь Субботу пою Великую», — говорит гимнограф о Дне схождения Христа во ад.
Адам — словно плод, словно эмбрион, словно выкидыш (как говорил о себе апостол Павел, «изверг», младенец, не доживший до своего рождения). Адам не созрел и не родился в Царствие Божие, он поторопился и извергнулся, туда, где ничего нельзя сделать. Здесь, в краю изгнания, можно только пытаться помогать из сострадания друг другу лекарственными травами, зная, что они не отвратят смерти. Помогать — и верить в воскресение.
Адам — жертва, и лежит на боку как жертва, принявшая смерть. Но жертва чего? Самого себя, своего непослушания. Один из древних египетских письменных знаков изображает смерть как человека, ударяющего самого себя по голове топором…
Он лежит на правом боку — а не на левом, как послушный Исаак. Но за непослушание Адама в правое ребро и был пробит копьем Сын Божий, спешащий теперь к Адаму.
Бедро Христа, Человека и Бога, Богочеловека, очерченное золотыми тканями хитона и гиматия, напоминает о «бедре» («плече возношения» в русском переводе Священного Завета) овна, жертвы, которая совершалась при поставлении в священники — и ещё напоминает о поврежденном в таинственном ночном сражении бедре Иакова. Нелёгок был путь Сына Божия в те глубины, в которых ждал его несостоявшийся, извергнутый, недоношенный Адам…
И бедро Адама тоже сияет теперь золотом — ибо щедр Бог во Христе без меры, отдает Себя целиком. Если не вышло у тебя, Адам, то — вот Я! Пошли Меня! И Я принесу тебе то, что ты утратил — свою прекрасную человечность, сияющую Божеством.
И вокруг стоят друзья — Адамовы и Христовы — и смотрят, смотрят и не наглядятся, потому что сотни тысяч лет ждали они и верили, что Он — придёт, найдет, исцелит и поведёт с Собою туда, куда только Настоящий Человек может войти. И привести друзей Своих.
От народов, язык, и колен, и племён,
и от звезд, и колёс, и огней, и пламён,
и от страшных животных, орла и тельца,
и от громов и труб от Престола Отца —
приими! Вознеси, раздавай, раздавай!
Раздробляй, исцели, созывай, собирай,
отыщи, возведи, утоли и спасай —
мы с Тобой. Что — адамов утраченный рай?!.
