Руководитель Патриаршей пресс-службы диакон Александр Волков, выступая перед журналистами 28 июня, отметил, что в целом «бытовые условия в российских следственных изоляторах далеки от совершенства».
Священник Димитрий Свердлов встретился с адвокатом Марии Алехиной Николаем Полозовым и выяснил, в каких условиях его подзащитная находится в СИЗО, а также как он оценивает перспективы дела о панк-молебне.
Беседа происходила до того, как Таганский суд продлил пребывание подследственных Алехиной, Толоконниковой и Самуцевич в СИЗО до 24 июля.
— Николай, меня в первую очередь интересуют условия содержания Марии, как вы могли бы их оценить?
Николай Полозов
— Условия содержания у всех трех девушек одинаковые. Это так называемые спецкамеры. В обычных камерах по 30 человек и сложные условия существования. В спецкамерах размещение по четыре человека. У них есть в камере стол, телевизор и холодильник.
Со всеми обвиняемыми по так называемому делу Pussy Riot находятся женщины, которые находятся под стражей по обвинению в экономических преступлениях. Убийц и воров с ними нет.
— То есть условия содержания хорошие?
— Есть определенные сложности. Это ограничения по передвижению, в первую очередь. Размеры камеры не позволяют ходить, а прогулка осуществляется по маленькому дворику с зарешеченной крышей. У них есть там спортзал,раз в неделю они ходят туда. Обычный душ – раз в неделю, но за дополнительное пользование надо доплачивать.
У меня особую тревогу вызывает тот факт, что сотрудники СИЗО постоянно производят видеозапись наших подследственных. Сотрудники постоянно ходят с видеорегистраторами. Куда идут эти видеозаписи, совершенно непонятно.Видеозапись вызывает дискомфорт не только у наших подопечных, но и у их сокамерниц,которые боятся, что записи попадут в интернет. Это негативно влияет на атмосферу.
— Видеорегистрация производится при перемещениях подследственных или в камерах тоже производится съемка?
— Нет, в камерах открыто не производится. Но я полагаю, что внутри самой камеры тоже все фиксируется, но негласно.
— А каково общее психологическое состояние Марии?
— Психологическое состояние довольно тяжелое в силу того, какие испытания на нее свалились. Взрослый мужчина тяжело переносит заключение, а что говорить о молодой девушке? Но по сравнению с Надеждой и Екатериной Мария чувствует себя лучше. Ей удалось подружиться с сокамерницей, они друг друга поддерживают в этих трудных обстоятельствах.
Ну, и естественно, она очень сильно переживает, что не видит своего сына. У него недавно был день рождения, и она очень переживала, что им не позволили увидеться.
— А почему не разрешили свидание?
— Все подобные решения принимает, согласно УПК, следователь. Следователь или начальник следственного дела. Эти два человека принимают решение о любом процессуальном событии, в том числе и о допуске родственников на свидание.
— Как-то мотивируются эти отказы?
— Они никак не мотивируются, просто следствие отказывает. В том случае, если идет обжалование в установленном судебном порядке, суд говорит: «На усмотрение следователя». Логика такая: поскольку муж – гражданский, то есть их брак не зарегистрирован, то мужем он не является. А несовершеннолетние дети в СИЗО в принципе не допускаются.
Все основывается на доброй воле следователя. Но поскольку ни одна из девушек, ни Мария, ни Екатерина, ни Надежда, не сотрудничают со следствием таким образом, как следствие это себе представляет, то есть не дают признательных показаний – то, соответственно, на добрую волю следователя рассчитывать не приходится.
— А родителям удалось посетить Марию?
— У Марии была встреча с ее мамой. Часовая встреча. Это все, чего удалось добиться от следователя.
— Как все происходящее переживает мама Марии?
— Вначале, конечно, она была подавлена тем, что происходило. Очень волновалась за судьбу своей дочери. Сейчас она уже свыклась. Занимается воспитанием внука. Надеется, конечно, на какой-то благоприятный исход по этому делу.
Кроме того, ей уже угрожали, преследовали ее тоже…
— Угрожали? Маме?
— Маме, да, угрожали. Это было в марте. Звонили и сказали, что вырежут всю семью и озвучили такой термин, как «православный джихад».
— Мама Марии обращалась в полицию?
— Она написала заявление, но до сих пор никакой реакции нет. Спустя время напряжение спало. Естественно, мама хочет, чтобы ее дочь как можно скорее вернулась домой, но она понимает, что в условиях сложившейся системы это будет довольно-таки проблематично.
— Скажите, пожалуйста, а история с посещением ваших подзащитных священником имела продолжение? Были ли попытки со стороны священников встретиться с Марией, с Надеждой, с Екатериной?
— Еще до того, как я общался с отцом Всеволодом Чаплиным, Надежда Толоконникова обратилась к нему с просьбой прийти и поговорить. Но это как-то не сложилось. Так что никто не приходил.
Единственное, на Пасху приходил священник из монастыря, который расположен рядом с СИЗО. Но до Марии, я так понял, он так и не дошел. У него возник небольшой инцидент с Екатериной. Он освящал святой водой камеры, но дело в том, что она атеистка. А получилось так, что он кропил камеру, и вода попала то ли на нее, то ли на ее кровать… Какая-то непонятная история, в общем. А для разговора, нет, никто не приходил.
— Сохраняется ли у ваших подзащитных желание такого разговора?
— Оно сохраняется. Просто после того, как отец Всеволод отказался, никто эту тему специально не поднимал. Я думаю, что да, есть желание поговорить, высказаться, объясниться.
— В каком формате может пройти такая встреча? Как беседа, как исповедь или как попытка объяснить, попытка сделать заявление?
— Трудно сказать за всех девушек, потому что Мария православная, Екатерина – атеистка, Надежда, скорее всего, тоже атеистка. Поэтому вероятнее, что это может быть беседа: вопросы, ответы, диалог.
Фото: Агентство "Фото ИТАР-ТАСС"
— Каков ваш прогноз по дальнейшему развитию дела?
— Мне сложно прогнозировать в условиях нынешней системы, когда решения принимаются зачастую незаконно. По моему мнению, это дело необходимо просто прекращать за отсутствием состава преступления. С точки зрения правовой науки, это должно выглядеть именно так. Как это будет происходить в текущих обстоятельствах, очень сложно прогнозировать.
— В отношении срока вы можете дать прогноз?
— Максимальный срок, какой могут дать, это до семи лет лишения свободы. Больше не дадут. В отношении меньшего срока, тут уже сложно сказать.
— Николай, я бы хотел задать вам личный вопрос, если можно. Насколько я знаю, в вашей родословной есть для Православной Церкви очень значимый человек. Келейник святителя патриарха Тихона. Это так?
— Да, мой прадед Яков Анисимович Полозов был келейником патриарха Тихона. Он был причислен Русской Православной Церковью Заграницей к лику мучеников. Насколько я знаю, Московская Патриархия сейчас решает вопрос о внесении его имени в наши святцы.
— Насколько для вас лично значимо иметь такого человека в вашей родословной?
— Безусловно, это нравственный ориентир, на который я стараюсь равняться. В моей семье очень большое имеет значение то, что мой прадед оказался человеком с такой судьбой. И я просто обязан равняться на него в морально-этических вопросах.
— Николай, а мы можем говорить о вашей религиозной самоидентификации?
— Да, конечно, я православный человек, но, наверное, не ортодоксально православный. Связано это, наверное, с тем, что согласно православному мировоззрению я, видимо, очень большой грешник — если говорить о моем мирском образе жизни. Но в то же время стараюсь посещать церковь, придерживаться норм православной жизни.
— Тогда вопрос вам как одновременно к адвокату и к человеку, который идентифицирует себя как православного христианина. Какую оценку событиям в Храме Христа Спасителя с участием вашей подзащитной вы можете дать именно с точки зрения вашей веры, вашего мировоззрения?
— С юридической точки зрения говорить о том, что Мария Алехина принимала участие в известной акции в Храме Христа Спасителя, некорректно. Она на этот счет никаких показаний не давала, и ее вина пока не доказана.
Что касается самого события в храме и тех людей, которые его осуществили, это, конечно, недопустимо — совершать действия, которые нарушают порядок, который принят в Православной Церкви. Было бы нежелательно, чтобы это получило какое-то распространение. Это вот точка зрения православного человека. Но в то же время я не считаю, что нужно кого-то за это распинать.
При этом в этом деле очень важно разделить светское и церковное. С точки зрения церковной, наверняка какое-то нарушение в ХХС имело место. Его необходимо обсуждать, без истерики, спокойно, адекватно и четко.
Но с точки зрения светского права– именно светского права, а я напомню, что Российская Федерация живет именно по светскому праву — никакого преступления не совершено. Это моя убежденная позиция как юриста.
Читайте также
Может ли тюрьма исправить преступника?
:
