Человек с неуемной энергией, с огромным творческим потенциалом, быстро идущий в ногу со временем и сочиняющий проекты, требующие колоссального труда и кропотливой работы, художник Александр Коротич делится секретами своего мастерства.
Александр Коротич. Фото: Дмитрий Рожков
Александр Владимирович Коротич
профессор Московского архитектурного института, литератор, дизайнер, оформитель, обладатель Национальной телевизионной премии ТЭФИ, Лауреат премии «Позитивный контент-2009»; Лауреат Первого международного конкурса медиа-проектов для детей «Бибигон-2010», арт-директор проекта «Жужа. Ежедневная сказка для детей».
Родился 11 мая 1960 в Свердловске. Поступил в Свердловский архитектурный институт (ныне Уральская государственная архитектурно-художественная академия). В 1981 году, после проведения под патронажем САИ фестиваля рок-музыки, у А. Коротича устанавливаются дружеские отношения с членами лучших на тот момент уральских музыкальных групп.
Его иллюстрации украшают десятки книжных и музыкальных изданий, а более сотни графических листов находятся в частных коллекциях. В настоящее время Александр Коротич является профессором Московского архитектурного института.
Всё свободное от творчества время использует для творчества.
Когда умрут бумажные книги…
– Взрослые книги стали выпускать совсем без иллюстраций. Нельзя сказать, что это однозначное зло. Это провоцирует воображение, и человек сам себе начинает все представлять.
Когда похоронят бумажные книги – останутся детские книги.
— Похоронят?
– Думаю, что похоронят, потому что книгоиздание слишком затратно: мы тратим бешеные деньги и усилия, чтобы издать книгу, но все то же самое возможно в виде файла, и стоит это совершенно других денег. А сколько деревьев спасено? Сколько не потрачено вредной краски? Бумажная книга – это роскошь, и от неё откажутся. Двадцать первый век будет веком экономии, и люди будут экономить.
— А трепетное отношение ребёнка к книге – с каким благоговением пожилые люди воспринимают сегодня роскошные родительские библиотеки?
— Детские книги обязательно останутся. Они будут красивыми и, несомненно, дорогими. Книга отойдет в разряд роскоши, возможность подержать книгу будет особым удовольствием и привилегией. Большинство же будет пользоваться электронными воспроизведениями, дешёвыми и технологичными. Кстати, я думаю, что ныне загибающиеся библиотеки со временем начнут процветать. Когда в широком обиходе бумажных книг уже не останется, библиотеки станут популярными местами, где можно будет найти старую книгу, подержать в руках, полистать и почитать.
— Ваши книги про Жужу сделаны на основе фотографий, 3d-изображения, и так далее. При этом не меньшей популярностью сейчас пользуются рисунки Сутеева. Это совершенно другой тип рисунка. Может книга Сутеева конкурировать с мобильными телефонами, компьютерами, айпадами, и так далее?
— В рукотворном изображении есть своя сила. Всегда считалось, что рисовать руками – благородно, а всё остальное – нет. Конечно, рукотворный рисунок – это замечательно. Но есть огромное количество профессиональных спекулянтов, которые лёгким мазком наносят очертания персонажа, считая, что этого достаточно. С точки зрения артистизма выглядит стильно. Но над многими такими книгами дети скучают.
"Жужа" - литературно-художественный проект для детей. http://www.juja.ru/
Разглядывание многосложного изображения, детализация очень ценны для ребёнка, а художников, которые могут так изобразить – очень мало. Поэтому современная технология (съёмка + моделирование) позволяют создавать такие объёмы иллюстраций, которые были бы не под силу даже самому работящему художнику.
Многие считают, что это плохо. Например, когда мы в прошлом году собирались выставить «Жужу» на выставке детской иллюстрации «Нон-фикшн», нам дали от ворот поворот со словами: то, что вы делаете – это не искусство, а компьютерная графика.
Я понимаю, что для традиционных художников иллюстрации, выполненные при помощи трёхмерной графики и фотографий, это внутрицеховое хулиганство. Однако, новая технология была хорошо принята и родителями, и детьми.
После одной из встреч с детьми ко мне подошла благодарная мамочка и сказала: «Спасибо вам! В этой книге ребёнок может разглядеть вещь такой, какая она есть на самом деле». А это очень важно для сказки, в которой главными персонажами являются вещи.
Томасина
"Томасина". Пол Гэллико. Перевод Н. Трауберг. Илл. А. Коротич. Изд. «Семья и школа», 1995.
«Томасина» – абсолютно волшебная повесть. Мне хотелось взять простой и тёплый материал – я взял карандаш, чтобы сочетать в рисунках лёгкость и чудесность.
Светлое на тёмном и тёмное на светлом – игра пятен создаёт достаточно прозрачную среду, которую дополняют отдельные точно проведённые линии. Мне кажется, это лучше всего выражает тему соотношения реального и чудесного. Вот и на обложке у кошки египетский «космический» взгляд зелёных глаз, который обозначает иррациональность, уход за грань обыденного…
Король Матиуш Первый
Очень дорогая для меня работа – «Король Матиуш Первый» Януша Корчака. В подростковом возрасте эта книга произвела на меня оглушительное впечатление. Наверное, это самая взрослая из детских книг. Я копировал из книг исторические орнаменты, вырезал их, и немного дорисовывал.
Смотрите: сам по себе черно-белый рисунок достаточно лёгкий и грубый, а функциональные элементы орнаментов создают флёр культуры внутри этой графики. Такой коллаж я применял неоднократно и, как правило, это всегда было интересно.
К сожалению, эти иллюстрации не были опубликованы, так как книгу издали в другом издательстве большим тиражом и моё издательство отказалось от конкурентной борьбы.
— Вы иллюстрировали собрание сочинений Льюиса со студентами…
– В середине 90-х годов прошлого века в Уральской государственной архитектурно-художественной академии я основал студию «Дизайн книги». Для меня это было большое педагогическое счастье.
Студентов я выбирал к себе на третий курс из архитекторов и дизайнеров на конкурсной основе. В результате на курс были отобраны всего пять лучших студентов. Для них была организована графическая мастерская с офортным станком и компьютерный класс, что по тем временам было роскошью. Я подбирал для них дисциплины и преподавателей, и никто не лез в мою программу, потому что никто до этого книгами в академии не занимался.
Однажды Ольга Неве предложила мне оформить собрание сочинений Клайва Стейплза Льюиса. Проект был огромный – замах на подписное издание. Я разработал логотип серии и макет издания, а иллюстрации отдал своим студентам.
Каждый из них работал над своим томом. Так и получилось, что каждый том собрания, имея единую композиционную канву, был выполнен в своём стиле. Это был бесценный педагогический опыт для меня и бесценный творческий опыт для них.
Подписка состоялась, что по тем временам было чудом, а издание (и художественная работа в частности) получило высокую оценку читателей.
Библиотечка друзей Нарнии
«Библиотечка» была придумана Ольгой Неве несколько лет спустя и стала продолжением опыта с собранием сочинений Льюиса.
Для неё я разработал серийный дизайн, а мои бывшие студенты, к тому моменту уже выпускники Урал ГАХА приняли активное участие в оформлении её томов. На мою же долю выпало оформление самой «Нарнии» — нелёгкая задача.
Были разные «Нарнии», в том числе проиллюстрированные с дотошностью фотореализма, и я понимал, что делать просто красивые картинки нельзя. Новая книга должна иметь новый смысл. Тот культурный этап, на котором мы живем, призывает нас к смешению стилей, к синтезу.
Я целенаправленно выбрал несколько знаковых текстур: гравюра, фотография, и карандашный рисунок. Казалось бы, совершенно несовместимые вещи! Но я попытался их свести воедино, чтобы создалась многоплановость, чтобы было видно, что часть изображений тяготеет к философскому знаку, часть ведёт нас в какое-то пространство, и все это происходит одновременно.
Главный персонаж – лев Аслан. Для каждого из трёх томов он изображён по-разному.
А вот мальчик превращается в дракона. Можно было нарисовать дракона – вполне аппетитное существо для художников. Но я заставил себя отказаться от этой мысли (хотя красивых драконов в гравюрах хватает), и изобразил превращение, наложив карту острова на его лицо – получился драматический эффект.
А вот мальчик скачет на коне: мальчик фотографический, а конь нарисован карандашом. Однажды я получил письмо от одного священника, который просил меня прислать ему копию этой иллюстрации. Почему-то она произвела на него очень сильное впечатление. Значит, моя задумка сработала – иллюстрации взволновали читателя.
Памятник на памятнике
Сильмариллион
Иконографика к «Сильмариллиону» — это текст, зашифрованный в изображение. Это не иллюстрации, а самостоятельные станковые работы по мотивам великого эпоса. Изначально планировалось создать целый календарь (причём соответствующий календарному строению года по Толкину), в котором было бы 12 таких изображений по одному на каждый месяц.
Здесь объясняются некие миростроительные хитрости Толкина. Сотворение мира: вот все силы создавшие мир, вот твари, вот Протагонист и Антагонист, и все они крутятся в колесе мироздания, взаимодействуя между собой. Вот генеалогическое древо гномов. Вот страна бессмертных Валинор – здесь достаточно сложная география на которой символически, но точно по тексту определены места обитания каждого из богов Средиземья.
Кстати, карта сориентирована по сторонам света так же, как и у Толкина, север — справа. Эта работа потребовала не только фантазии, но и хорошего знания материала и точного расчета.
Властелин колец
Это мой самый амбициозный проект. Ещё 21 год назад мне на всероссийском конкурсе вручили за него диплом.
— Издание этих иллюстраций не состоялось…
— Не состоялось. Однажды когда-то давно их напечатали на плохой бумаге в журнале «Уральский следопыт» – это была единственная публикация. С тех пор их больше не издавали.
У меня был план работы: простыня из склеенных между собой листочков от пола до потолка, где каждая иллюстрация была расписана: сцена, персонажи, действие. Вплоть до фазы луны и сторон света. Сами понимаете – Толкин настолько щепетильно продумал свой мир, что это обязывало не допустить в иллюстрациях ни единого противоречия.
Иллюстрация к эпопее Д. Р. Р. Толкина "Властелин Колец" 1984-97, грунтография.
Я выбрал сложнейшую графическую технику, которую некоторые называют «грунтографией», я бы назвал её скорее «моногравюрой», так как это фактически гравюра, но не поддающаяся тиражированию. На мелованной бумаге, загрунтованной чёрной тушью при помощи острой иголки наносятся царапины, открывающие белую основу. Для этого нужно не только иметь твёрдую руку, но и способность рисовать «светом», а это, в отличие от традиционного рисования чёрным по белому, требует фантазии и навыка. Поверхность бумаги очень ранима и не допускает исправлений, один неверный штрих – и надо начинать всё заново.
Боюсь, что даже сегодня печать этих иллюстраций представляет собой техническую проблему. Толщина штриха примерно вдвое тоньше человеческого волоса. Если бы это был чёрный штрих, то было бы ещё полбеды, но штрих белый.
Есть такой феномен – растискивание краски. Бумага забирает краску в зависимости от влажности, или температуры. Её может быть немного больше и в этом случае она может немного затекать. А как только это происходит на белой тонкой линии – половина картинки просто исчезает.
Работал я быстро, по хорошо подготовленному эскизу я делал готовую иллюстрацию всего за несколько дней. Но всё-таки простой арифметический расчет привёл меня к грустному выводу, что для того, чтобы воплотить этот план, включающий нескольких сотен иллюстраций, мне нужно прожить несколько жизней.
«Ну и что, — думал я. – Сделаю сколько смогу». Я закончил уже около двух десятков иллюстраций, когда случилась беда. Папка, в которую были упакованы иллюстрации к Толкину и целая куча других работ, пропала в одночасье во время переезда с квартиры на квартиру. Остались только маленькие сканы для интернета.
Вот я думаю иногда: вряд ли человек, который нашёл папку, выкинул картинки на помойку, значит ещё есть надежда когда-нибудь с ними встретиться. Чудом сохранилось несколько листов, которые были вставлены в рамки и лежали отдельно. Я три дня переживал, писал объявления, звонил в бюро находок, даже обращался в телепрограмму «Времечко», с просьбой объявить розыск. Всё напрасно.
Потом я успокоился и решил, что вещи просто так не пропадают. Вероятно, мне этим не нужно больше заниматься. Это был супер-проект, и мне до некоторых пор казалось, что это то, для чего я рождён. Но, наверное, к счастью – передумал.
— Что это значит?
— Когда сам воздвигаешь гору, а потом на неё забираешься. И все это видят и аплодируют. Я как бы пытался построить себе памятник на голове памятника Толкину, чтобы он повыше был.
На мой взгляд – это опасно, это внутренняя конъюнктура, она приводит к ложным подвигам и фальшивым победам. Дело не в том, что ты оставляешь на бумаге, а в том, что остаётся внутри.
Как иллюстрировать музыку?
— Вы оформляли практически все поздние альбомы Бутусова? Понятно, когда есть история про Томасину, например, сюжет – его можно нарисовать. А когда происходит иллюстрация музыки?
— Не только поздние. Наше сотрудничество началось ещё во времена «Наутилуса» с альбома «Чужая земля», и я счастлив, что оно продолжается и поныне.
Расскажу мою самую волшебную историю – это история проекта БутусовDeadushki, альбом «Элизобарра-Торр». Я приехал с Питер с основной целью – погулять по Валааму. Доехал до Питера, встретился со Славой, он передал мне демо-кассету, я вставил её в плеер, сел на теплоход и поплыл на Валаам.
БутусовDeadushki, обложка альбома «Элизобарра-Торр»
Была какая-то совершенно волшебная осень, я сознательно отбился от туристической группы и пошел своей дорогой. Обходил скиты, гулял по тропинкам, и всё это время гонял по кругу альбом. Он мне очень понравится – я до сих пор считаю, что он один из лучших, записанных Бутусовым.
В тот момент, когда звучала какая-то одна из любимых песен, я вышел на поляну. Она была полностью заставлена какими-то гигантскими белоснежными шарами. Как будто из космоса приземлилась гигантская стрекоза, отложила свои яйца и улетела. Шары диаметром в полтора метра. Я подошел поближе и понял, что так упаковывают сено. Это было настолько удивительное зрелище, что я сразу же начал фотографировать, ходил вокруг них, совершенно не понимая, зачем я это делаю. Просто привлекала натянутая и немного сморщенная поверхность полиэтилена, торчащая из дырок жёлтая трава. Фантастика какая-то. Очень довольный поездкой я вернулся в Москву.
Когда я сел и задумался, как же я буду оформлять этот альбом, то понял — вот же оно. Все срослось абсолютно волшебным образом. Я вырезал из фотографий с белыми шарами наиболее интересные фрагменты и зазеркалил их. Вид у изображения получился в высшей степени загадочный, мистический. Никто долго не понимал, что же изображено на этих картинках.
Это все происходит где-то внутри. Где-то там все формы и все смыслы соединяются между собой, и эта работа идет постоянно. Иногда засыпаешь с проблемой в голове, а просыпаешься с решением. Понимаешь, что пока ты спал, голова работала. Я себе представляю это именно так. Различные кусочки: звуки, слова, образы – соединяются в одно новое целое вне зависимости от воли и состояния сознания.
— В завершение хочу спросить: каким главным вещам вы хотите научить своих студентов?
— Я просто мечтаю научить их внутренней свободе. Чтобы над душой не висели ни авторитет педагога, ни чьи-то увиденные симпатичные работы, ни шедевры мировых мастеров. Тогда все, что может на тебя повлиять находится у тебя за спиной, а впереди только ты сам. Когда я разговариваю со студентами, то понимаю, что дело не в недостатках знаний, а в недостатке свободы. Степень свободы – это единственная художественная проблема.
Например, мой четырёхлетний сын Федя строит дома. Он берёт стулья, верёвки, книги, подушки. Иногда ему помогает няня – она объясняет ему, как правильно строить дом, чтобы он не упал. Получается правильный дом.
Но когда няни рядом нет, Федя строит их в одиночку, без подсказок. Берёт верёвку, тянет в один конец комнаты, что-то подвешивает, привязывает, подпирает, подтыкает. В конце конц
ов, у него тоже получается дом. «Неправильный». Совершенно невообразимого вида, но дом получается. Он не падает и в него можно залезть, а что ещё надо?
Взрослый, живущий по правилам, такой дом построить просто не может — он уверен в невозможности такой конструкции, сам изначально ограничивая свою свободу. Ребёнок же просто не знает, что это невозможно, поэтому делает.
Те взрослые, которые сохраняют в себе эту свободу несмотря на возраст, это и есть настоящие творцы. Когда Бутусов присылает мне очередной свой текст или песню, я всегда пишу ему один и тот же ответ: «Слава, мы знаем друг друга уже столько лет, но ты опять меня удивил!»
Из самых обычных звуков, слов и изображений он умеет делать что-то удивительное, иногда что-то совсем оригинальное, иногда наоборот, очень узнаваемое, что некоторые могут истолковать как банальность. Но для него это не имеет значения, потому что в данный момент ему нужно именно это, и он делает это. Еcли для этого нужно нарушить правила, он их нарушает, попутно создавая свои собственные, новые.
Именно этому мне и хотелось бы научить студентов. А скорее даже, разучить их творить по правилам. У меня даже появился такой афоризм: «Чтобы отодвинуть старость нужно своевременно впасть в детство».
Читайте также:
