Защита проигравших

1 июня — День защиты детей

День защиты детей, как и лозунг «Все лучшее — детям», существует с советских времен. Мы, действительно, ездили в пионерлагеря по путевкам, полученным нашими родителями в профсоюзных комитетах, и твердо знали: мы — пионеры, маленькие граждане самой прогрессивной, самой лучшей страны, перед нами открыты все дороги. Надо только стараться: побеждать в борьбе за успеваемость, побеждать в спортивных соревнованиях «Старты надежд», побеждать в конкурсах веселых и находчивых, побеждать во всем! Стремиться вперед и добиваться результатов, быть достойными своей великой Родины!

Рассчитываю, что у читателей старше 30 лет мне удалось вызвать на языке давно забытый металлический привкус безнадежной тоски. Чувство удара под дых без возможности ответить или убежать.

Думаю, что при этом у людей помоложе (или, может быть, постарше — за 60) может возникнуть недоуменный вопрос: «И что плохого? Страна давала вам что могла! Хаять каждый может!»

А я ведь и не спорю! Я искренне благодарен всем — теперь уже сильно пожилым — людям, благодаря усилиям которых мы получали неплохое среднее и высшее образование. Как теперь выясняется — чуть ли не самое глубокое в мире, без дураков!

И вовсе не советский идеологический комплекс вызывает этот тошнотворный вкус: мы жили в нем, как в воздухе, и повсеместно присутствовавшие имя-фамилия главного гражданина Страны Советов «Славы КПСС» не вызывало вопросов даже у первоклассников.

Проблема, как это ни странно, в слове «побеждать». Мы, советские школьники, были предопределены к тому, чтобы побеждать. И ужас, тихонько до сих пор живущий на дне сердца любого из нас, называется Страх не успеть. Остаться побежденным.

Как сейчас помню: во втором классе из нашей средней школы в Бирюлеве переводили мальчика. Ему было трудно учиться. Побеждать у него не получалось. Учительница с полуулыбкой, но на полном серьезе сказала всему классу многозначительно, когда мальчика с нами уже не было: «Ну вот! Сарычева переводим в школу для дураков! Для остальных — повод подтянуться!» Прошло больше 30 лет, но все имена собственные в этой истории я, конечно, меняю… Так вот, лично я был отличником, кроме чистописания. И все-таки мне жутко захотелось куда-нибудь поскорее «подтянуться», чтобы даже в мыслях никто не мог рассматривать меня на месте Паши Сарычева. Потому что мне, как и всем ребятам в классе, было ясно: места на прекрасном празднике советской жизни ему больше нет! Он не станет ни космонавтом, ни ученым, ни передовиком производства, ни спортсменом. В лучшем случае пойдет в ПТУ. А в худшем — будет клеить коробочки.

Мы выросли. Страны, в которой мы жили тогда, больше нет. А ужас жив. Потому что гораздо более живучей, чем страна, оказалась «установка на победу» и — соответственно — страх проиграть. Новый русский язык даже одним из первых в постсоветское время заимствовал английское слово лузер. Впрочем, русское неудачник по смысловой наполненности почти ничем не хуже.

Разница в том, что в англоязычных культурах лузер — это проигравший, как правило, в равной борьбе. Мы же, наученные страшным опытом советского детства, охотно причисляем к неудачникам людей с синдромом Дауна, ДЦП, просто инвалидов…

Тот, кому кажется, что я клевещу, может попробовать заняться несложным и давно решенным в большинстве стран мира вопросом — организацией обязательной реабилитации детей-инвалидов.

Приходишь к ответственному лицу из Думы, Минздрава, социальных служб — и ответственное лицо с удовольствием рассказывает, как наши подростки-колясочники участвуют в каких-нибудь международных соревнованиях. Побеждают.

Говоришь: «Да я вот, собственно, по поводу аутистов и тяжелого ДЦП…»

И слышишь удивительный ответ: «А чего вы хотите?! Из них же НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИТСЯ!»

Это значит, тяжелый аутист победителем не станет. Славы стране и пользы обществу не принесет. В лучшем случае — будет коробочки клеить…

В итоге родители таких детей так и ходят со своим ударом под дых и металлическим вкусом во рту: никому, кроме них, их «неуспешные» дети не нужны. И даже в православных гимназиях на идею инклюзивного образования (это когда дети, скажем с ДЦП, учатся вместе со здоровыми) смотрят пока, как на австралийского кенгуру: «Зачем здоровых детей таким общением травмировать? Это помешает успеваемости!»

Когда начинаешь рассказывать, что общей успеваемости включение в обычный класс детей-инвалидов разного типа по большей части способствует, оказываешься в положении апостола Павла в Ареопаге: «Мы послушаем об этом завтра…»

В общем, в День защиты детей мне больше всего хочется защитить своих и всех российских детей от нашей установки на победу и результат в качестве главных жизненных целей. Потому что, прикрикивая иногда на дочку по поводу плохо сделанных уроков — «Что, дурой хочешь остаться?!» — я доказываю, что и сам я — все еще там.

В пионерлагере 70-х. И испытываю большое облегчение, что меня минула судьба Паши Сарычева.