Когда-то в своём далёком-далёком детстве я очень любил смотреть мультфильмы. До сих пор помню, как все, и дети, и взрослые сбегались к телевизору на первые выпуски «Ну, погоди». А как мы смеялись и одновременно сочувствовали забавному «рыжику» из «Карусели» и распевали песенку-дразнилку: «рыжий – рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой». И ещё в моей жизни было множество самых отличных мультиков, о которых я уже было давным-давно позабыл.
Потом, видимо с возрастом, как отрезало. Мультфильмы больше не смотрю, а уж эти современные длиннющие американские терпеть не могу. Однажды, правда, попав под дочкино влияние, попробовал сконцентрироваться и досидеть до конца на одном из «ледниковых периодов», но не выдержал и ушёл из кинозала.
Но время, как известно, циклично, и мультики вновь вторгаются в мою жизнь, становясь привычным фоном бытия. Но вовсе не от того, что старея и выживая из ума, я вновь возвращаюсь в детство. Нет, просто моя драгоценная внучка «прима» Елизавета доросла до просмотра рисованных историй про забавных зверушек и человечков. И всякий раз, когда она приезжает к нам в гости, я становлюсь ответственным за совместные с ней просмотры старых, ещё советской поры, мультфильмов.
Чего мы только с ней не пересмотрели, а сколько песенок теперь знаю. Ведь это я с Лизаветой мультики смотрю, а с «секундой» Пелагией мы под них ещё и пляшем.
Именно в этой ситуации для меня открылись достоинства айпеда. Слушайте, какая удобная вещь. В него можно закачать множество мультфильмов и в любой ситуации подсунуть их ребёнку. Поставил, включил и занимайся своими делами. Вот по этому самому айпеду мы с моей Примой вдвоём обнявшись сидели и смотрели «Валл-И».
В первый раз в своей жизни я смотрел такой длинный мультик, и досмотрел до конца, честное слово. Поначалу меня просто интриговало, почему такая кроха постоянно требует включить ей именно «Валл-И», а не про того же кота Леопольда с двумя бессовестными «ми-ми». Казалось бы, про мышат и котика «мау» куда интереснее — нет, вот подавай ей мультик про роботов, и всё тут.
Правда, в результате эти роботы, подобно маленькому деревянному человечку Пиноккио, возрастая до человеческих отношений, становятся настоящими людьми и испытывают подлинные человеческие чувства, и даже такие высокие, как преданность и любовь. Только причём тут моя двухлетняя кроха? Разве она способна разбираться в таких сложных категориях? И, тем не менее, включайте ей «Валл-И».
А теперь мы всё чаще смотрим историю оленёнка Бэмби. Старый рисованный фильм 1942 года выпуска. Говорят, поначалу эта лента, провалившись в общеамериканском кинопрокате, только через шесть лет вдруг стала по-настоящему культовой. Шесть лет американцам понадобилось, чтобы разобраться в истории маленького пятнистого оленёнка-сироты. У нас с Лизаветой «Бэмби» стал культовым после первого же просмотра.
Да и как не стать, здесь же всё такое интересное. Дремучий лес, наполненный знакомыми ребёнку зайчиками, белками, птицами. Все животные весело переговариваются человеческими голосами. Дитя напряжённо вглядывается в экран. И вдруг, не знаю уже во время какого по счёту просмотра, из общего словесного потока ребячье ухо выхватывает такую тревожную для него фразу, сказанную осиротевшему оленёнку его большим сильным оленем-папой: «Твоя мама больше не придёт».
Она ещё ничего не знает о смерти, и в момент, когда охотник пришёл в лес, чтобы убить маму-олениху, не понимая происходящего, ребёнок может весело прыгать по дивану. Но она знает, как это страшно – остаться без мамы.
Помню, как мы переживали в ожидании тех нескольких дней, в течение которых Лизина мама должна была отправляться в роддом за нашей второй внучкой. Как себя поведёт полуторагодовалый грудничок, до этого не разлучавшийся с мамой ни на минуту?
Готовились к самым разным вариантам, но, неожиданно для нас, дитя не плакало и не требовало, чтобы его немедленно отвезли к маме. Девочка мирно играла с бабушкой, хорошо кушала и гуляла. Казалось бы, всё идёт прекрасно. Только каждую ночь, пока мама была в роддоме, ребёнок подвигал табуретку к окну, забирался на подоконник и, прижавшись к холодному стеклу, стоял и всё смотрел на запорошенную снегом дорогу. И никакие уговоры не могли заставить её вернуться назад в кроватку.
Прошло полгода, но память об испытанном ужасе тех четырёх дней и ночей так и осталась в её маленьком сердечке. Она не знает, что значит смерть, но что такое остаться без мамы – помнит прекрасно. «Прима» Лизавета почувствовала себя маленьким одиноким оленёнком и заплакала.
Мы, взрослые, думаем, что дети в возрасте от года до двух лет ничего не понимают. При них можно делать всё, что угодно, и что угодно говорить. Но одна молодая женщина-врач недавно мне рассказывала, что помнит себя с восьми месяцев. И даже помнит то, о чём она тогда думала. Такая кроха, оказывается, способна ещё и выводы делать.
— Я сижу на руках у бабушки, а моя сестра-двойняшка – у мамы. В квартиру входит дедушка. Он отработал смену в шахте и вернулся домой. Помню его чёрные от угольной пыли руки и лицо. Добрые смеющиеся дедушкины глаза улыбаются внучкам, он протягивает ко мне руки и зовёт к себе. Я смотрю на эти чёрные рабочие руки, и мне не хочется уходить от бабушки. Начинаю хныкать. Бабушка тут же:
— Дед, ты видишь, ребёнок тебя пугается, иди в ванную и отмывайся.
Дедушка будто не слышит и продолжает заигрывать с внучкой. Тогда я начинаю кричать, а мама с бабушкой общими усилиями прогоняют деда в ванную. Я, тогдашний восьмимесячный ребёнок, делаю вывод: «Ого, оказывается, я запросто могу подчинять себе взрослых. Стоит лишь только погромче закричать».
Мы собирались ехать в Гродно. В мой последний приезд к родителям мама, рассматривая многочисленные фотографии малышек, вздохнув, без всякой надежды произнесла:
— Как же я мечтаю увидеть правнучек, да и внучка последний раз была у нас лет десять назад.
Эх, посмотреть бы на них хоть одним глазком, тогда можно и помирать.
Звоню дочке, так мол и так, доча, может, рискнём? Кто знает, будет ли у нас такая возможность на следующий год? Как бы потом не каяться.
— Ладно, пап, давай съездим. Нужно только подготовиться.
В процессе подготовки в айпед закачали кучу старых советских мультиков, в том числе и почти все серии «Ну, погоди!» А всё потому, что у Примы в добавление к «Бэмби» начался и период «зайцемании». Интересно, а как ему не начаться, если чуть ли не каждая вторая игрушка у моей Лизаветы — это заяц.
Зайцы у нас везде, и в кровати, и на полках, в прихожей — проще сказать, где их нет. Даже в поездку она взяла с собой маленькую ушастую игрушку. И это при том, что в реальности девочка ни разу не видела не то что настоящего зайца, но даже и обычного кролика. И, тем не менее, первым словом после «мама» стало слово «зая».
До Минска я добирался автомобилем и встречал своих девчонок в национальном аэропорту, а уже оттуда вёз их до самого Гродно. Помню, мы стали заправляться на одной из заправок, прямо в лесу. И вдруг на этой самой лесной заправке наша Прима заметила зайца из «Ну, погоди!»
Не увидеть его было просто невозможно, потому, что таких огромных зайцев в природе не бывает. Вместе с волком размером в человеческий рост и в мотоциклетных шлёмах на головах они мирно стояли возле мотоцикла, покрашенного в один, и почему-то чёрный, цвет с мультяшными героями.
— Зая-я-я-я! – Прима рвётся из машины и стремглав бежит к улыбающемуся чёрному зайцу.
Оказалось что наша Лизавета с ним одного роста. Дитя обняла чёрное изваяния и принялась целовать его прямо в губы. Прима научилась целовать в губы, хотя другим когда надо подставляет для поцелуя макушку. Кстати, когда между нами заходит разговор о том, чтобы отвезти внучек в церковь, моя маленькая Прима чмокает губками, имитируя поцелуй. С самого малого возраста её приучили прикладываться к иконам, потому церковь для неё — это место, где обязательно что-то целуют.
Наблюдая за Лизаветой, я пришёл к выводу, что мультфильмы для ребёнка — не просто забавное времяпровождение. По многу раз просматривая одни и те же сюжеты, дитя входит в мир своих героев, определяя в нём место и для себя. Потому она так не хотела оставлять своего друга-зайца стоять одного на территории лесной бензоколонки.
Конечно, мы ехали и с целью наконец показать нашей старшенькой, как на самом деле выглядят зайцы, овечки, свинка Пеппи и ещё множество других Лискиных друзей.
Для тех, кто не знает, в Гродно прекрасный зоопарк. Помню, каким он был раньше. Я любил по дороге в институт, благо у студентов были льготы, пройти сквозь знакомую калитку и пойти посмотреть отличную коллекцию аквариумных рыбок.
Ещё я всякий раз подходил к клетке с печальным марабу, предпочитающим, как и другие аисты, большую часть времени простаивать на одной ноге. Не понимаю, чем он меня подкупил, но мне почему-то казалось, что мы с ним похожи друг на друга. Только я в отличие от моего приятеля предпочитал пользоваться обеими ногами.
— Лиса, как приедем, первым делом мы пойдём в гродненский зоопарк, и я покажу тебе настоящего африканского марабу. Помнишь, мы его видели в мультике про бегемота, который боялся прививок?
Правда, по прибытию в Гродно, вместо зоопарка мы первым делом отправились в одно удивительно красивое место, здесь же, недалеко от города. Там так много всего интересного сделано для детей. И, конечно же, мы пошли кататься на пони. Я боялся, что Прима испугается маленькую лошадку, но напротив, не только не испугалась, но каталась с наслаждением, да так, что прощалась с поником со слезами на глазах.
Была возможность прокатиться и на настоящей лошадке, но Лиса для таких дел ещё явно мала. Скажу по секрету, всякий раз, когда я прохожу мимо аттракциона с лошадью, мне и самому хочется взобраться ей на спину. И в тоже время представлю, как смешно буду смотреться среди детей, ожидающих свою очередь покататься, вздыхаю и следую дальше.
А Лизавета уже спешила к большому открытому вольеру со множеством зверушек. Кого там только не было: во-первых, утка-мама с десятком маленьких замечательных утят, большая овца с двумя весёлыми, смешно прыгающими ягнятками, несколько карликовых чёрных свинок, павлины, декоративные кролики, и много ещё кого.
И самое главное, среди всей этой многочисленной живности стоял маленький оленёнок.
Лиса ловко забирается на ограждение, я только поддерживаю её за спинку, и принимается внимательно рассматривать обитателей вольера. Детские эмоции всегда такие непосредственные и очень заразительные, она показывает пальчиком в сторону «заев», хрюшек, птичек и весело смеётся. Подпрыгивает на месте и хлопает в ладошки. Ты смеёшься вместе с ней, и тебе тоже хочется хлопать.
— Бэмби!
Она его увидела. Увидела и восхитилась. Вот он, тот, c кем каждый день они встречались через электронный экран, и кто стал неотъемлемой частью её жизни. А «Бэмби» точно почувствовал, что эта маленькая девочка — не просто очередной посетитель развлекательного центра, а тот, кому и он по-настоящему дорог.
Оленёнок подошёл к нам и доверчиво просунул в ограду свою длинную узкую мордочку с влажным кожаным носиком на конце. А Прима, затаив дыхание, и от удовольствия высунув кончик язычка, неуклюжими движениями гладила доверчивое животное.
Потом мы все вместе уселись в повозку, запряжённую парой лошадей, и нас повезли туда, где обычным посетителям не разрешается появляться самостоятельно. Мы ехали и любовались на свободно разгуливающих пятнистых оленей. Целое стадо, а ещё благородные маралы с коронами ветвистых рогов.
Для Лисы наступило время сказочного пиршества, сказка и реальность вдруг переплелись, и она только успевала, что показывать пальчиком в сторону одного оленя, потом – другого:
— Бэмби папа! Бэмби мама!
После прогулки мы собрались пообедать там же, в «Замке Зеваны». Зевана – в славянской мифологии вечно юная богиня охоты и покровительница охотников. В ресторане на месте одной из стен расположился огромный витраж Зеваны высотой в несколько метров. На нём богиня с луком в руках и в окружении зверей.
Пока мы ждали свой заказ, мама, взяв Приму на руки, пошла вместе с ней рассматривать внутреннее оформление ресторана. А поскольку основной темой заведения является охота, то в соответствии с логикой на стенах разместили охотничьи трофеи: в одном месте — рысь, в другом — голова кабана-секача с огромными клыками, а сразу над выходом — голова оленя с рогами.
Казалось бы, двухлетний ребёнок вообще не должен обращать внимания на какие-то там чучела, но Лиса, сидя на руках у мамы, вытянула ручку в сторону оленьей головы:
— Мама, Бэмби! – и неожиданно заплакала. — Мама! Бэмби!
Ночью Лизавета часто просыпалась, а просыпаясь, снова плакала, и всякий раз звала своего друга-оленёнка. В конце концов, мама была вынуждена включить айпед и поставить малышке её любимый мультик.
Утром, я, как обычно, предложил всем нам наконец-то отправиться в зоопарк. На что матушка резонно возразила:
— Какой может быть зоопарк? Посмотри, ребёнок не справляется с нахлынувшим на него потоком впечатлений. Нет, сегодня начнём день с посещения храма.
И мы отправились в кафедральный собор.
Я вёл машину, а про себя всё думал, может вовсе и не поток информации виноват в том, что Лиса этой ночью так плохо спала. Может, каким-то образом она поняла, что прежде чем водрузить голову оленя на стену в ресторане, предварительно его нужно было лишить жизни? Ведь через весь Лискин мультфильм проходит мысль о безжалостном человеке-охотнике. А что, если она догадалась — он убил её Бэмби!
В соборе бабушка с Лизаветой подходят и прикладываются к храмовым святыням. Лиска любит целовать иконы, делает это всегда истово и с большим удовольствием. Перед мощами святого мученика младенца Гавриила я ей предложил:
— Давай положим поклончик перед святым и помолимся о твоём друге Бэмби.
Лиса смотрит на меня и тут же кланяется. Мне очень нравится наблюдать за моей внучкой, и за тем, как она кладёт поклоны, тоже. Очень уж это у неё хорошо получается. Кланяясь, она не встаёт на коленки, а делает то, что мы обычно называем поясным поклоном. Только у неё поклон завершается не как у нас — касанием пола кончиками пальцев, а тем, что дитя достаёт лобиком до самой земли и замирает в этой позе таким смешным треугольничком.
Каждое следующее утро нашего короткого отпуска я всё пытался отправиться с Лисой в зоопарк, но матушка оставалась непреклонной.
— Хватит с ребёнка сильных эмоций, лучше пойдём в городской парк кататься на паровозике.
— Нам завтра уже уезжать, а я так ни разу и не побывал в зоопарке. Ты хочешь, чтобы мысль об утраченной возможности вернуться в дни моей юности не оставляла меня весь год?
Матушка подумала и согласилась. Так, наконец, мы оказались в зоопарке.
Всё изменилось до неузнаваемости. Оно и понятно, за тридцать-то лет. И изменилось, разумеется, не в лучшую сторону. Зато я нашёл моего старого приятеля — аиста марабу. Он совсем не изменился. Всё такой же, стоит на одной ноге, задумчивый и печальный.
— Привет, старина. Вот, зашёл тебя навестить, помнишь, как тогда, в годы нашей с тобой юности. Где пропадал? Это долгая история, брат. Когда снова зайду? Не знаю, возможно, снова лет через тридцать. Зато я привёл с собой мою Лизавету. Знакомься, теперь она станет тебя навещать.
Но моей Лисе неинтересно любоваться на старого ворчливого марабу, ей хотелось посмотреть на игривых медвежат. И ещё на ослика, а ещё… да много на кого ещё, но только не на марабу.
— Бэмби!
Тут Лиса прыгает от радости и бежит к клетке с благородным оленем.
— Деда! Бэмби!
Она карабкается на ограждение и тянет к нему ручонки. Олень, привыкший, что посетители его постоянно покармливают, направился и к моей Лизавете. Та старается дотронуться оленю до рожек и продолжает что-то говорить. Потом поворачивается в мою сторону и делает губками поцелуй. И я понял, о чём моя внучка говорит с оленем. Бывает же такое, когда люди начинают понимать, о чём говорят животные и маленькие дети.
— Бэмби, мой дорогой Бэмби! Я так волновалась. Думала, злой охотник тебя догнал. Мы с дедом в церкви о тебе молились. А ещё я положила поклон. Как хорошо, что ты жив, Бэмби! Я тебя очень люблю. Пожалуйста, береги себя, а я каждый день буду класть за тебя поклоны. Хочешь? Ты только живи, Бэмби!
Читайте также другие рассказы автора:
