Руководитель пресс-службы Патриарха московского и всея Руси Владимир Вигилянский объяснил, почему большинство согласится с Всеволодом Чаплиным в его мнении о проверке романа Набокова «на педофилию», а заодно рассказал о том, как рабочий класс верит РПЦ и почему Патриарх носит на руке чужие часы.
– Владимир Николаевич, почему РПЦ так озаботилась педофилией в литературе?
– В Евангелии сам Господь говорит о том, кто соблазнит из малых сих кого-либо, тому человеку лучше, чтобы жернова были повешены на его шею и так далее. То есть отношение к соблазнению людей, ну, не только, конечно, детей и так далее, но вообще неразумных существ или еще что-то карается страшно. Это смертный грех, вы понимаете? И если сам Господь об этом говорит… Это не какое-то официальное заявление той или иной поместной церкви.
– Нет, это понятно. Вопрос – что делать, если уже такой факт попал в произведение литературы, как Церковь будет к нему относиться?
– Что касается литературы, так это к Всеволоду Чаплину – он там сказал относительно того или иного произведения. Но, конечно, если СМИ печатные, электронные, экранные так или иначе пропагандируют этот грех, то они соучаствуют в этом грехе. Современные романы используют эту клубничку для привлечения читателей. Ну, конечно, любой верующий человек с омерзением смотрит или на экран, или на книжную страницу, где со смаком рассказываются подобного рода и пропагандируются такого рода явления.
– Может, тогда запретить и «Преступлении и наказание», например, или «Бесы», где есть такие сюжеты…
– Русская классика – она очень целомудренна, потому что Достоевский Мармеладова показывает совершенно омерзительным, и там кроме отвращения к этому греху у читателя ничего не вызывает. Русская литература очень…
– Но и Гумберт Гумберт тоже ведь, в целом, скорее, такой несчастный персонаж, умирает в тюрьме…
– Набокова и высказывания отца Чаплина не комментирую. Это его личное, кстати, мнение, и не нужно выдавать его за какое-то мнение Церкви или еще что-то. С ним могут соглашаться, большинство, наверняка, согласится, а кто-то не согласится. Поэтому пусть он сам отвечает и сам комментирует – у него есть, видимо, какая-то система доказательств и надо его спрашивать об этом.
– Но для Достоевского, значит, все-таки приемлемо…
– Ну, в каком смысле приемлемо? Я вам хочу сказать, что в Библии есть огромное количество сцен всякого рода, в том числе жестокость показана, зверства людей, царей и так далее. Но есть к этому отношение. Библия смотрит на это глазами самого Господа или пророков, или святых и так далее. Поэтому всегда есть некое отношение к этому.
– Вот, если все-таки обнаружится ряд произведений, которые, с точки зрения РПЦ, «пропагандируют педофилию», вы будете предлагать их запрещать?
– Я думаю, что Церковь должна призвать общественное мнение к нетерпимости к подобного рода явлениям в общественном пространстве, если есть пропаганда такая. Никаких запретов церковь никогда в жизни не устанавливала – только в своей среде.
– Ну а как же дресс-код? Это был запрет не в своей среде.
– Никакого запрета. Это клевета и интерпретация СМИ, чтобы в смешном виде показать. Она говорила о той терпимости или нетерпимости, которая происходит в общественном сознании и в обществе. И говорила о том, что почему дресс-код есть в Большом театре и его нет в других общественных учреждениях, задавала вопросы. Понимаете? А то, что это приписывали как чуть ли не к церковному постановлению, это просто клевета, ну и обычный стеб СМИ. Наше общество, к великому сожалению, стерло какие-либо грани между добром и злом, и поэтому церковь всеми способами пытается напомнить обществу…
– Так все-таки всему обществу или только своей пастве?
– Я думаю, что всему обществу нужно напоминать. Как любой писатель, например, напоминает, как любой глашатай должен напоминать обществу относительно того, что существуют некоторые нравственные ограничения.
– А как вы считаете, является ли Церковь сейчас моральным авторитетом?
– Не знаю. Ну, конечно, для развязных людей, для которых не существует никаких ограничений, им не только плевать на Церковь – они еще готовы обвинить Церковь в том, что она возвращает людей к каким-то нормам. Но большинство людей, не живущих в пределах Садового кольца и не смотрящих какие-нибудь программы, рассказывающие про жизнь светского общества, а просто трудяги и просто люди, которые выживают в нашем чудовищном обществе, для них авторитет Церкви очень высокий.
– А вам не кажется, что Церковь могла бы быть ближе к народу, не отгораживалась бы кортежами с охраной ФСО? Это ведь несколько отторгает…
– Значит, это отторгает ангажированных людей, которые внутренне ненавидят Церковь и используют любые способы для того, чтобы Церковь каким-то образом скомпрометировать в глазах как раз этих людей. Священнослужители – одна из самых опасных профессий. У нас за два десятилетия убито несколько десятков священников зверским образом, с отрезанием головы, например, или внутри церкви, со стрельбой внутри церкви убивали, с ножевыми ранениями. За то, что они верующие. Поэтому, когда Предстоятеля Церкви охраняется ФСО, то это не простая история. Количество угроз вот такого рода, ангажированных людей, которые ненавидят Церковь, клевещут на нее, используют любые способы вбить клин между верующими и священниками, так вот это и есть та зона опасности, которая существует. Поэтому охрана Патриарха не должна никого смущать.
– А часы за десятки тысяч долларов, дорогие иномарки?
– Ну, в проповедях я еще не видел, чтобы священник какой-нибудь не осуждал роскошество. Большинство священнослужителей, я так думаю, 95% – беднейшее сословие. Вот о бедности этих священников с многодетными семьями, которые перебиваются с воды на хлеб, почему-то подобного рода журналисты, которые рассуждают относительно «мерседесов» или еще чего-то, не написали ни одного репортажа.
– Ну вот пока они перебиваются с воды на хлеб, Патриарх носит Breguet Classique…
– У Патриарха нет ничего своего. Вообще. Ничего своего.
– Он носит чужие часы?
– Это не его.
– А чьи?
– Это не его, это ему не принадлежит, вообще ему ничего не принадлежит. Умирает Патриарх, как Патриарх Алексий умер, и это все осталось в Церкви.
– Включая наручные часы?
– Конечно. Это вообще никому не принадлежит – ни родственникам, ничего. Наследуется Церковью – он вне всего. Но вот это внимание, честно говоря, это просто недостойно порядочных людей, которые высматривают, какие часы подарили Патриарху. Да он и не знает, сколько они стоят, я вас уверяю. И никогда в жизни и не покупал, и ничего подобного. Подарили – он надел. Всё.
Руководитель пресс-службы Патриарха московского и всея Руси Владимир Вигилянский отказался напрямую комментировать высказывания Всеволода Чаплина. Slon.ru решил обратиться к Протоиерею Чаплину за разъяснением его позиции:
Всеволод Чаплин: Основная проблема, которую я поднимаю, – пропаганда педофилии. Об этом говорит и президент, который недавно внес законопроект, ужесточающий наказание за педофилию. В основном-то я говорил о деятельности тех, кто распространяет манифест любви к мальчикам, как, например, господин Дерягин, который в учебнике, распространяемом для учреждений МВД, пишет о том, что надо материально стимулировать мальчиков для занятия сексом и так далее. А по поводу «Лолиты» и «100 дней одиночества» я говорил, исключительно отвечая на вопрос. И сказал лишь, что надо их изучить, и если будет установлено, что они оправдывают педофилию, а на мой взгляд это так, то государство и налогоплательщики не должны поощрять продажу их для образовательных учреждений.
Источник: Slon.ru
