— Отец Николай, расскажите о вашем храме.
— Свято-Ильинский храм имеет древнюю историю. До революции в нем служил мой дед. В советское время наш храм, как и многие другие, был ограблен. Его дважды хотели взорвать, но в итоге сделали склад для зерна.
Потом случилась авария на ЧАЭС, после которой Чернобыль и все окрестные села покинули люди. Зарождавшийся приход был обескровлен. Храм после аварии был закрыт целых восемь лет. С Божьей помощью, несмотря на горе, чернобыльцам удалось его открыть. Жители, которые правдами и неправдами возвращались в зону отчуждения, стали требовать открытия храма. Власти поначалу неохотно шли навстречу. Сначала нам позволили служить только на Пасху. Второй раз — уже на Рождество. Лишь с 2000 года мы стали полноценной, законной церковной общиной.
До официального возвращения храма нас называли «самоселами» и буквально не считали за людей. Хотя мы – коренные жители Чернобыля, нас все время только «самоселами» и называли. Для нас это было оскорбительно. Какие же мы «самоселы» — ведь это те, кто занимают чужое жилье, а мы вернулись в свои дома и церковь. Это была печальная страница для нашего прихода. Слава Богу, теперь уже все по-другому. С 2000 года церковь имеет законный статус, в ней проводятся постоянные богослужения. Наш храм здесь довольно известен, наши прихожане — это те, кто работает на ликвидации последствий аварии, а также люди, которые правдами-неправдами вернулись в свои чернобыльские дома. Это костяк нашего прихода.
Сейчас храм имеет статус собора. Силами прихода при нем открыт музей. Когда-то мы надеялись, что зона откроется довольно скоро, но потом разуверились в этом. Годы идут, люди уходят, а вместе с ними – и история Полесской земли, города Чернобыль. Потому мы решили открыть музей. Жители города привезли и подарили много экспонатов. Среди них можно увидеть и советские снимки с места трагедии.
— Сколько человек насчитывает приход?
— Сложно сказать точно, так как ликвидаторы люди подневольные, приезжают сюда на работу, а не на богослужения. Но они отпрашиваются с работы и бегут в храм. Таких очень много. На праздники мы договариваемся с начальством зоны отчуждения, и этих людей отпускают. На Вербное Воскресенье, на Пасху у нас полный храм людей, а на небольшие праздники – не очень много, из-за особого статуса территории.
— К вам приезжают жители Киева, паломники?
— К сожалению, из-за пропускного режима люди приезжают не так часто, как хотелось бы. Приезжали бы чаще, если б заезд в зону отчуждения был простым, но это большая волокита и проблема – люди едут в церковь, а их не пускают. Хорошо, если у человека, желающего попасть в храм, есть мои контакты, тогда смогу заказать пропуска, иначе их не пропускают. Если бы всех людей, желающих попасть в церковь, не останавливали, то прихожан было бы много. У нас замечательный, древний храм, много разных святынь. Но эта «рогатка» удерживает людей на пути в храм, хотя они едут не на атомную станцию, а сюда.
Только на Радоницу ослабевает контроль, и людям легче попасть сюда. Если человек скажет, что едет на могилки или церковь – пропустят. Много людей приезжает на Радоницу, помолиться об упокоении родных и близких.
Сделать ничего не получается. Возможно, государство могло бы помочь, но, сколько не обращался – не выходит. Наверно, стоит выходить на Верховную Раду, чтобы пропуск людей был урегулирован на законодательном уровне.
Если бы люди часто к нам приезжали, то и зона быстрее открылась. Земля быстрее бы вернулась людям, ее бы начали обживать. Радиоактивный фон у нас не такой уж и большой.
— А как решаются вопросы с обеспечением продуктами и другим?
— Мы многое сами здесь выращиваем, возле храма. Многие жители Чернобыля получают участки, держат хозяйство. Тех же курочек, к примеру. Мы живем так же, как и люди вне зоны отчуждения. И в магазины нам хлеб привозят точно так же. Для многих это звучит странно, но здесь такая же жизнь, как Киеве или Ирпене.
Я сам родился в Чернобыле, 28 лет живу здесь после аварии, и абсолютно здоров. И таких как я много. Возле храма фон — 30-35 микроренгтен, а бывало и 28. Это чуть выше, чем в Киеве, а если пойти на Крещатик, то уровень будет одинаковым. Только в Киеве еще высокая загазованность, а у нас чисто. Уже 28 лет тут лишь одна природа. Поэтому уже сейчас можно привозить сюда людей. Не говорю о детях, но любой взрослый может приехать и посмотреть. Такие поездки стали бы большим плюсом для всех. Чернобыльскую землю нужно вернуть людям, а мы теряем ее.
— Может ли эта земля когда-нибудь возродиться полностью?
— Четвертый блок АЭС давно погашен. Ученым виднее, как поступить в данной ситуации, и мы не знаем, как будет дальше. Может быть, достроят саркофаг и успокоятся, решив, что уже можно не волноваться. Да, в 10-километровой зоне вокруг станции еще нужно активно работать над ликвидацией последствий. Чернобыль же находится за пределами этой зоны, поэтому и радиоактивный фон здесь слабый. И при этом живописнейшие места, богатая природа – леса, реки, затоки, поречья. И на все это махнули рукой, закрыв территорию. Почему все это нельзя вернуть людям?
Хочется, чтобы о настоящей жизни Чернобыля сегодня узнало как можно больше людей. Ведь им ничего неизвестно. Люди боятся Чернобыля, думают, что здесь что-то страшное. Но у нас нечего бояться. Это такая же земля, как и вся Украина. Это наше Отечество. Чего же бояться? Господи, помилуй…
Мы бы очень хотели, чтобы наша земля возродилась. Сколько живем, столько и хотим. Пока не получается. Но пусть бы люди просто приезжали, узнавали красоту наших мест, понимали истинное положение вещей, меняли восприятие и отношение к Чернобылю. Тогда мы сможем восстановить жизнь здесь намного скорее.
Эта земля не может быть без человека, закрытой раз и навсегда колючей проволокой. Этот храм должен быть доступен людям. И не только наш собор, но и другие. Например, на нашей территории есть еще заброшенный старинный монастырь в честь Казанской иконы Божией Матери, прекрасная церковь в честь архистратига Михаила. Все это нужно показывать и рассказывать людям.
Фото со страницы Свято-Ильинского собора Вконтакте
