Евгений Коноплев
Храм культуры
Музей и церковь в Поленово: опыт содружества
Соединить искусство и веру – такую задачу ставил Василий Дмитриевич Поленов, приступая к строительству церкви в селе Бёхово. Через 110 лет после ее открытия мечта великого художника, похоже, воплотилась в жизнь в полной мере. Церковь входит в музейный комплекс «Поленово», работая одновременно и как действующий храм, и как часть художественной экспозиции.
Настоятель Свято-Троицкого храма священник Димитрий Катичев и руководитель усадьбы «Поленово» Наталья Грамолина рассказали «Правмиру» о том, как получается совместно работать.
Настоятель Свято-Троицкого храма священник Димитрий Катичев и руководитель усадьбы «Поленово» Наталья Грамолина рассказали «Правмиру» о том, как получается совместно работать.
«Наша Церковь, которая признает и живопись, и музыку, и поэзию,
наряду с Домом молитвы уже есть Храм искусства,
и это ее огромная сила и значение, как в прошедшем,
так и в настоящем и будущем».
В.Д. Поленов. Из письма Л.В. Кандаурову. 1911
наряду с Домом молитвы уже есть Храм искусства,
и это ее огромная сила и значение, как в прошедшем,
так и в настоящем и будущем».
В.Д. Поленов. Из письма Л.В. Кандаурову. 1911
Те, кто знаком с музеем «Поленово», знают, что его история начиналась именно в селе Бёхово. Здесь в 1890 году Василий Дмитриевич Поленов построил первый дом своей будущей усадьбы. Потом этот сруб перенесли на безлесный песчаный косогор, выкупленный у бёховских крестьян, Поленов дал ему имя «Борок» – у подножия косогора рос небольшой сосновый лесок. Связь Борка, позднее переименованного в «Поленово», и села Бёхово сохранялась всегда. В начале XX века крестьяне попросили Василия Дмитриевича о строительстве новой церкви – деревянная на склоне холма обветшала. Поленов стал архитектором и строителем новой церкви Святой Троицы, освященной в 1907 году. Чуть раньше Василий Дмитриевич уже побывал соавтором Виктора Васнецова при создании церкви Спаса Нерукотворного в имении Мамонтова. Но если васнецовская церквушка идеально подходила для волшебного леса в Абрамцево, то для ее «духовной и художественной сестры» идеальным местом стал бёховский холм. С тех пор сказочный храм, придуманный Поленовым, видят даже те, кто едет в Тарусу по другому берегу Оки.
С 2012 года в этой церкви служит молодой священник Димитрий Катичев, и под сводами звучит во время служб неземной голос его супруги. Год от года место набирает популярность, и рядом с храмом всё сложнее припарковать машину даже в будний день.
А сруб, перенесенный в Борок, отлично сохранился – он стоит левее главного дома усадьбы «Поленово». В нем сейчас живет хранитель усадьбы Наталья Николаевна Грамолина, много лет руководившая музейным комплексом (теперь директорскую эстафету переняла ее дочь Наталья – правнучка Василия Дмитриевича Поленова). В этом доме со 125-летней историей мы и собрались, чтобы поговорить про жизнь церкви, Бёхово и «Поленово».
С 2012 года в этой церкви служит молодой священник Димитрий Катичев, и под сводами звучит во время служб неземной голос его супруги. Год от года место набирает популярность, и рядом с храмом всё сложнее припарковать машину даже в будний день.
А сруб, перенесенный в Борок, отлично сохранился – он стоит левее главного дома усадьбы «Поленово». В нем сейчас живет хранитель усадьбы Наталья Николаевна Грамолина, много лет руководившая музейным комплексом (теперь директорскую эстафету переняла ее дочь Наталья – правнучка Василия Дмитриевича Поленова). В этом доме со 125-летней историей мы и собрались, чтобы поговорить про жизнь церкви, Бёхово и «Поленово».
Наталья Николаевна Грамолина и отец Димитрий Катичев
– Начнем с вопросов земных. Здание церкви – музейная собственность. Но в нем идет полноценная церковная жизнь. Такое решение устраивает и усадьбу «Поленово», и епархию?
Наталья Грамолина: С епархией у нас полное согласие. Содержание памятника истории, культуры и архитектуры – дело весьма затратное, а приход в Бёхово не такой богатый, местных-то жителей почти не осталось. При этом церковь, построенная Василием Дмитриевичем Поленовым, должна выглядеть подобающе всему музейному комплексу – то есть блестяще. Так что за состояние объекта несем ответственность мы, а вся церковная жизнь – это удел патриархии и ответственность отца Димитрия.
– Отец Димитрий, получается, у вас два начальства – духовное и земное?
Отец Димитрий: Ну формально-то начальство у меня одно – владыка Серафим и секретарь епархии. За службами и внехрамовой церковной работой также следит благочинный. И если я вдруг начну проявлять своеволие или безнравие, то Наталья Николаевна будет влиять на меня именно через это традиционное церковное руководство. Но вообще мы в «Поленово» живем большой дружной семьей, и отношение у Натальи Николаевны ко всем сотрудникам и ко всему окружению именно семейное. На службах бывает много музейных работников, а я с женой и ребенком постоянно езжу гулять по усадьбе. Мы живем одной жизнью, и я не представляю, как могло бы быть по-другому.
Н.Г.: Намного важнее вопросов о балансах и начальствах – вопрос о понимании и взаимопонимании. Сегодня бёховская церковь в руках не просто единомышленника, а человека, который очень хорошо понимает ее душу. А также и души людей, которые приходят в этот храм. Именно поэтому у нас просто в принципе не может быть никаких трений. Мы идем по одной дороге в одном направлении, и впервые за многие годы мне так спокойно за нашу церковь.
Наталья Грамолина: С епархией у нас полное согласие. Содержание памятника истории, культуры и архитектуры – дело весьма затратное, а приход в Бёхово не такой богатый, местных-то жителей почти не осталось. При этом церковь, построенная Василием Дмитриевичем Поленовым, должна выглядеть подобающе всему музейному комплексу – то есть блестяще. Так что за состояние объекта несем ответственность мы, а вся церковная жизнь – это удел патриархии и ответственность отца Димитрия.
– Отец Димитрий, получается, у вас два начальства – духовное и земное?
Отец Димитрий: Ну формально-то начальство у меня одно – владыка Серафим и секретарь епархии. За службами и внехрамовой церковной работой также следит благочинный. И если я вдруг начну проявлять своеволие или безнравие, то Наталья Николаевна будет влиять на меня именно через это традиционное церковное руководство. Но вообще мы в «Поленово» живем большой дружной семьей, и отношение у Натальи Николаевны ко всем сотрудникам и ко всему окружению именно семейное. На службах бывает много музейных работников, а я с женой и ребенком постоянно езжу гулять по усадьбе. Мы живем одной жизнью, и я не представляю, как могло бы быть по-другому.
Н.Г.: Намного важнее вопросов о балансах и начальствах – вопрос о понимании и взаимопонимании. Сегодня бёховская церковь в руках не просто единомышленника, а человека, который очень хорошо понимает ее душу. А также и души людей, которые приходят в этот храм. Именно поэтому у нас просто в принципе не может быть никаких трений. Мы идем по одной дороге в одном направлении, и впервые за многие годы мне так спокойно за нашу церковь.
– Сколько лет насчитывает новая история храма? Восстановили-то его еще в советские годы?
Н.Г.: Я пришла в Поленово музейщиком в 1970 году. Мой муж Федор Дмитриевич Поленов, внук художника Василия Дмитриевича, всегда мечтал восстановить церковь. И советские годы, когда в ней устроили хранилище зерна, и война, прошедшая по этим местам, привели ее в плачевный вид. Восстанавливать церковь начали с конца 60-х годов, занимались этим в основном школьники да студенты, закончили мы эти работы в 1979 году. И кресты поставили на Крестовоздвиженье, сами того не зная. Сначала организовали в церкви выставочный зал, но всё время стремились сделать так, чтобы шли службы – просто тогда еще не могли найти способы. Только в 85-м году удалось сдвинуть этот камень, а официальная церковная жизнь храма началась в 1990 году. Значит, из моих 45 лет в «Поленово» 25 лет в церкви идут службы...
– Восстановить храм, да еще поставить на нем кресты в 70-е годы XX века – это, безусловно, подвиг. Церковь ведь тогда всё еще была в опале?
Н.Г.: Да это мы были в опале! Мы, музейщики, которые восстанавливали церковь. Федор Дмитриевич партбилетом рисковал, а если бы его из партии исключили, я не уверена, что мы бы сегодня в этом музее беседовали. Была у нас одна тетенька из райкома партии, Царствие ей Небесное. Ну просто трясло ее от того, что мы тут собрались опиумом для народа торговать, понимаете ли! И вот нас с Федором Дмитриевичем вызвали в Тулу и предупредили, что скорее всего вернемся мы оттуда без его партбилета. Но первый секретарь обкома Иван Харитонович Юнак, светлая ему память, за неделю до этого приезжал в Бёхово посмотреть на отреставрированный храм – собственно, дорогу в деревню для того и сделали, чтобы он доехать смог. Вот ему-то наш вопрос и передали. Посмотрел он на вошедшего Федора Дмитриевича и сказал (украинец был): «А шо, а мне понравилось. Иди, Федя, работай!» Федя вышел из кабинета с зеленым лицом, и чем мы его отпаивали, я вам рассказывать не буду...
Н.Г.: Я пришла в Поленово музейщиком в 1970 году. Мой муж Федор Дмитриевич Поленов, внук художника Василия Дмитриевича, всегда мечтал восстановить церковь. И советские годы, когда в ней устроили хранилище зерна, и война, прошедшая по этим местам, привели ее в плачевный вид. Восстанавливать церковь начали с конца 60-х годов, занимались этим в основном школьники да студенты, закончили мы эти работы в 1979 году. И кресты поставили на Крестовоздвиженье, сами того не зная. Сначала организовали в церкви выставочный зал, но всё время стремились сделать так, чтобы шли службы – просто тогда еще не могли найти способы. Только в 85-м году удалось сдвинуть этот камень, а официальная церковная жизнь храма началась в 1990 году. Значит, из моих 45 лет в «Поленово» 25 лет в церкви идут службы...
– Восстановить храм, да еще поставить на нем кресты в 70-е годы XX века – это, безусловно, подвиг. Церковь ведь тогда всё еще была в опале?
Н.Г.: Да это мы были в опале! Мы, музейщики, которые восстанавливали церковь. Федор Дмитриевич партбилетом рисковал, а если бы его из партии исключили, я не уверена, что мы бы сегодня в этом музее беседовали. Была у нас одна тетенька из райкома партии, Царствие ей Небесное. Ну просто трясло ее от того, что мы тут собрались опиумом для народа торговать, понимаете ли! И вот нас с Федором Дмитриевичем вызвали в Тулу и предупредили, что скорее всего вернемся мы оттуда без его партбилета. Но первый секретарь обкома Иван Харитонович Юнак, светлая ему память, за неделю до этого приезжал в Бёхово посмотреть на отреставрированный храм – собственно, дорогу в деревню для того и сделали, чтобы он доехать смог. Вот ему-то наш вопрос и передали. Посмотрел он на вошедшего Федора Дмитриевича и сказал (украинец был): «А шо, а мне понравилось. Иди, Федя, работай!» Федя вышел из кабинета с зеленым лицом, и чем мы его отпаивали, я вам рассказывать не буду...
– Отец Димитрий, а как в вашу жизнь вошел храм Святой Троицы? Вы знали, куда вас направляют?
О.Д.: Я, конечно, слышал, что есть музей «Поленово», и слышал, что при нем есть храм, но тогда в этот вопрос глубоко не погружался. Что «Поленово», что Третьяковская галерея, что Ясная Поляна – всё для меня было приблизительно одинаково. Когда владыка сказал: «С 1 октября 2012 года вы переводитесь в Свято-Троицкий храм села Бёхово», я просто «взял под козырек» (то есть сказал: «Владыко, благословите!»). И вот тогда начал знакомиться и с местом, и с его историей, и понял, насколько необычна его жизнь. Поначалу было непросто – дело в том, что это мой первый самостоятельный приход, до того я служил в Успенском соборном храме города Алексина. Но я благодарен Богу за то, что теперь у меня есть именно такой жизненный опыт – существования рядом с людьми искусства.
– Вспоминаю шутку одного священника, служащего в храме с большой историей: у всех прихожане, а у меня «захожане». У вас ведь тоже основная масса посетителей храма – туристы. Трудно вести службу, когда понимаешь, что большинство этих лиц видишь в первый и в последний раз?
О.Д.: К этому приходилось привыкать. Даже художники, вешая свои картины на выставке или отдавая их в дом друзьям, могут видеть плоды своих действий. Я же чаще всего плодов своей работы видеть не могу, храм расположен довольно далеко от больших городов, а в деревне постоянно живут две бабушки и одна семья. Летом, конечно, приход оживает за счет отдыхающих. На большие праздники приезжают жители соседних деревень, их привозят приехавшие в гости дети. Бывают и совсем интересные случаи. Одна женщина была крестной матерью на крещении, проходившем в нашем храме, а живет она в Чикаго, теперь старается хотя бы дважды в год приезжать в Бёхово. Никогда не угадаешь, какого человека что «зацепит»: кому-то доброе слово запомнилось, а кому-то –красота места...
Н.Г.: Я во время таких бесед всегда цитирую Тютчева: «Нам не дано предугадать...» Понимаете, ведь благодать может быть дана человеку, который просто мимо шел. Шел, шел, и зашел... А там служба, и матушка Вера поет ну просто ангельским голосом. Я когда ее слышу, у меня сразу блоковские строки оживают: «Девушка пела в церковном хоре»... Понимаете, куда-то в небеса возносит этот голос.
И вот заходит в храм человек. И вдруг для него наступает момент внутреннего прозрения истины и, может быть, будущей благодати...
О.Д.: Я, конечно, слышал, что есть музей «Поленово», и слышал, что при нем есть храм, но тогда в этот вопрос глубоко не погружался. Что «Поленово», что Третьяковская галерея, что Ясная Поляна – всё для меня было приблизительно одинаково. Когда владыка сказал: «С 1 октября 2012 года вы переводитесь в Свято-Троицкий храм села Бёхово», я просто «взял под козырек» (то есть сказал: «Владыко, благословите!»). И вот тогда начал знакомиться и с местом, и с его историей, и понял, насколько необычна его жизнь. Поначалу было непросто – дело в том, что это мой первый самостоятельный приход, до того я служил в Успенском соборном храме города Алексина. Но я благодарен Богу за то, что теперь у меня есть именно такой жизненный опыт – существования рядом с людьми искусства.
– Вспоминаю шутку одного священника, служащего в храме с большой историей: у всех прихожане, а у меня «захожане». У вас ведь тоже основная масса посетителей храма – туристы. Трудно вести службу, когда понимаешь, что большинство этих лиц видишь в первый и в последний раз?
О.Д.: К этому приходилось привыкать. Даже художники, вешая свои картины на выставке или отдавая их в дом друзьям, могут видеть плоды своих действий. Я же чаще всего плодов своей работы видеть не могу, храм расположен довольно далеко от больших городов, а в деревне постоянно живут две бабушки и одна семья. Летом, конечно, приход оживает за счет отдыхающих. На большие праздники приезжают жители соседних деревень, их привозят приехавшие в гости дети. Бывают и совсем интересные случаи. Одна женщина была крестной матерью на крещении, проходившем в нашем храме, а живет она в Чикаго, теперь старается хотя бы дважды в год приезжать в Бёхово. Никогда не угадаешь, какого человека что «зацепит»: кому-то доброе слово запомнилось, а кому-то –красота места...
Н.Г.: Я во время таких бесед всегда цитирую Тютчева: «Нам не дано предугадать...» Понимаете, ведь благодать может быть дана человеку, который просто мимо шел. Шел, шел, и зашел... А там служба, и матушка Вера поет ну просто ангельским голосом. Я когда ее слышу, у меня сразу блоковские строки оживают: «Девушка пела в церковном хоре»... Понимаете, куда-то в небеса возносит этот голос.
И вот заходит в храм человек. И вдруг для него наступает момент внутреннего прозрения истины и, может быть, будущей благодати...
И вот заходит в храм человек. И вдруг для него наступает момент внутреннего прозрения истины и, может быть, будущей благодати.
Да, это такой крест – эти постоянно мелькающие люди. Но от этого и служение становится более высоким. Потому что для каждого из людей действует это «а вдруг?..»
– Наталья Николаевна, я правильно понимаю, что вы уже не только про церковь говорите, но и про музей?
Н.Г.: Так, милый мой, мы их не делим. Церковь – она же часть музея, а музей становится частью церкви. Мы занимаемся одним и тем же делом.
Н.Г.: Так, милый мой, мы их не делим. Церковь – она же часть музея, а музей становится частью церкви. Мы занимаемся одним и тем же делом.
В мире сейчас идет великая борьба за души людей. И вопрос не в том, каким способом ты это делаешь, а в том, поднимаешь ли ты эту душу или кидаешь ее в растление.
Вот приходит в церковь человек, ну дальнобойщик, например. Ну да, он Николая Угодника от Серафима Саровского не отличает, но вот он слышит церковную службу, смотрит на церковную архитектуру, и что-то в его душе щелкает. И может быть, с этого начинается его путь к спасению. И вот он потом приедет в какую-нибудь дыру, и будет у него два выбора – церковь и кабак, и он выберет церковь, потому что вот тогда что-то в душе перещелкнуло. И это спасет его жизнь.
То же самое – в музее: приходят разные люди, но ты им говоришь... говоришь, как надо... как можно... как должно...
О.Д.: Да, именно так. Прихожан и «захожан», своих и чужих, – не бывает... В доме Божием, где я несу служение, я не имею права не принять кого-либо. Двери храма всегда открыты для всех, и каждый здесь получает то внимание, которое ему нужно именно сейчас. И даже если я понимаю, что чисто физически человек не сможет в ближайшее время попасть сюда снова, я всё равно отношусь к нему, как к родному... Но если некоторые люди из групп экскурсантов вдруг начинают приезжать на Рождество, например, или другие большие праздники – это очень радостно.
То же самое – в музее: приходят разные люди, но ты им говоришь... говоришь, как надо... как можно... как должно...
О.Д.: Да, именно так. Прихожан и «захожан», своих и чужих, – не бывает... В доме Божием, где я несу служение, я не имею права не принять кого-либо. Двери храма всегда открыты для всех, и каждый здесь получает то внимание, которое ему нужно именно сейчас. И даже если я понимаю, что чисто физически человек не сможет в ближайшее время попасть сюда снова, я всё равно отношусь к нему, как к родному... Но если некоторые люди из групп экскурсантов вдруг начинают приезжать на Рождество, например, или другие большие праздники – это очень радостно.
– Наталья Николаевна, а вас можно назвать прихожанкой бёховской церкви?
Н.Г.: В строгом смысле слова, увы, едва ли. Честно признаюсь, посты не соблюдаю, и не всегда могу попасть на службу, потому что суббота и воскресенье – самые «музейные» дни. Почти 20 лет я проработала директором музея, сейчас – заместитель по науке, наверное, можно сказать, что это мой крест. Но мое отношение к церкви всегда было и остается неизменным – это очень важная часть моей жизни.
О.Д.: Здесь я не могу не возразить – к чести Натальи Николаевны, при всей ее загруженности на службах у нас она бывает очень часто.
Н.Г.: Ну потому что без этого как же... Иногда такая тоска в сердце, и так хочется просто взять и забыть все заботы... Но не имею права. Поэтому я так рада нашему взаимопониманию с отцом Димитрием. Это так помогает, знать, что там – в церкви, есть такой человек, который всё делает как надо, правильно. Это очень важно.
Н.Г.: В строгом смысле слова, увы, едва ли. Честно признаюсь, посты не соблюдаю, и не всегда могу попасть на службу, потому что суббота и воскресенье – самые «музейные» дни. Почти 20 лет я проработала директором музея, сейчас – заместитель по науке, наверное, можно сказать, что это мой крест. Но мое отношение к церкви всегда было и остается неизменным – это очень важная часть моей жизни.
О.Д.: Здесь я не могу не возразить – к чести Натальи Николаевны, при всей ее загруженности на службах у нас она бывает очень часто.
Н.Г.: Ну потому что без этого как же... Иногда такая тоска в сердце, и так хочется просто взять и забыть все заботы... Но не имею права. Поэтому я так рада нашему взаимопониманию с отцом Димитрием. Это так помогает, знать, что там – в церкви, есть такой человек, который всё делает как надо, правильно. Это очень важно.
– Отец Димитрий, насколько в вашей жизни теперь присутствует искусство? Очевидно, что церковь изначально строилась Поленовым и как художественный объект. Похоже, эта идея продолжает жить. Например, в вашем храме есть иконы из макраме – очень красиво и очень необычно. Вы, как священник, чтящий традиции, чувствуете какую-то дополнительную ответственность в связи со своим не совсем обычным служением?
О.Д.: С иконами из макраме мы не первооткрыватели. Одна из таких работ Владимира Денщикова даже была подарена святейшему Патриарху во время его визита в Крым, несколько икон стали подарками ныне покойному митрополиту Киевскому Владимиру Сабодану. Такие иконы украшают храм в Симферополе, в восстановлении которого участвовал Владимир Анатольевич. А теперь две его работы с выставки, проходившей в «Поленово», находятся и в нашем храме. Я точно знаю, что эти иконы выполнены глубоко верующим человеком, вложившим в них душу. И выглядят они, кстати, вполне канонично.
Что же касается самой церкви, на мой взгляд, здесь вера пересекается с высочайшим искусством, а не с показным артистизмом. Василий Дмитриевич, когда строил храм – по просьбе крестьян и для крестьян – не стал делать искривленных стен в духе Пикассо, а собрал в своем творении очень важные для христиан символы. Здесь и мотивы иерусалимского храма в честь равноапостольной святой Елены, и северные мотивы храмов псковской и новгородской земель. Всё это он пропустил через свое художественное видение, но не внес ничего лишнего или своевольного ни в архитектуру храма, ни в последовавшую жизнь прихода.
О.Д.: С иконами из макраме мы не первооткрыватели. Одна из таких работ Владимира Денщикова даже была подарена святейшему Патриарху во время его визита в Крым, несколько икон стали подарками ныне покойному митрополиту Киевскому Владимиру Сабодану. Такие иконы украшают храм в Симферополе, в восстановлении которого участвовал Владимир Анатольевич. А теперь две его работы с выставки, проходившей в «Поленово», находятся и в нашем храме. Я точно знаю, что эти иконы выполнены глубоко верующим человеком, вложившим в них душу. И выглядят они, кстати, вполне канонично.
Что же касается самой церкви, на мой взгляд, здесь вера пересекается с высочайшим искусством, а не с показным артистизмом. Василий Дмитриевич, когда строил храм – по просьбе крестьян и для крестьян – не стал делать искривленных стен в духе Пикассо, а собрал в своем творении очень важные для христиан символы. Здесь и мотивы иерусалимского храма в честь равноапостольной святой Елены, и северные мотивы храмов псковской и новгородской земель. Всё это он пропустил через свое художественное видение, но не внес ничего лишнего или своевольного ни в архитектуру храма, ни в последовавшую жизнь прихода.
– Но вы для себя как-то проводите границу между искусством светским и религиозным? В какой момент рисунок или макраме становятся иконой и со стены выставочного зала перемещаются на церковную стену?
О.Д.: Это просто нужно чувствовать. Вот у нас в храме есть работы известного тульского иконописца Юрия Викторовича Земцова. Он, несмотря на свою огромную занятость (а он еще и преподает), может так подходить к работе и создавать такие образы, к которым люди будут подходить и понимать: это – икона.
А теперь вспомните полотно Поленова «Христос и грешница». Это одна из моих любимых картин Василия Дмитриевича, но это всё-таки картина. Можно вести искусствоведческие дискуссии, но каждый человек понимает, что на картину не молятся. И ему не требуется знаний иконописи, чтобы отличать образ, которому хочется поклониться, от художественного полотна, которым можно восхищаться.
Здесь нет каких-то противоречий или противопоставлений. Ведь картины – это красота Божьего мира, запечатленная на холсте. Михаил Васильевич Ломоносов говорил, что для познания Бога нам даны природа и Евангелие. Художники сохраняют нам виды природы, фрагменты того времени, в котором они жили, и даже частичку самих себя.
О.Д.: Это просто нужно чувствовать. Вот у нас в храме есть работы известного тульского иконописца Юрия Викторовича Земцова. Он, несмотря на свою огромную занятость (а он еще и преподает), может так подходить к работе и создавать такие образы, к которым люди будут подходить и понимать: это – икона.
А теперь вспомните полотно Поленова «Христос и грешница». Это одна из моих любимых картин Василия Дмитриевича, но это всё-таки картина. Можно вести искусствоведческие дискуссии, но каждый человек понимает, что на картину не молятся. И ему не требуется знаний иконописи, чтобы отличать образ, которому хочется поклониться, от художественного полотна, которым можно восхищаться.
Здесь нет каких-то противоречий или противопоставлений. Ведь картины – это красота Божьего мира, запечатленная на холсте. Михаил Васильевич Ломоносов говорил, что для познания Бога нам даны природа и Евангелие. Художники сохраняют нам виды природы, фрагменты того времени, в котором они жили, и даже частичку самих себя.
– Отец Димитрий, Наталья Николаевна, завершая разговор, хочу спросить вас о вашем отношении к возрасту бёховской церкви. В этом году ей исполняется 110 лет – и за эти годы она успела повидать многое. Если сравнить ее летопись с жизнью человека, то, по-вашему, какой сейчас этап в ее развитии – молодость, заслуженная зрелость, второе рождение?
Н.Г.: Это для человека 110 лет много, а если сравнивать с тысячелетием с крещения Руси – то это младенческий возраст. Но всё-таки, мне кажется, сегодня Свято-Троицкая церковь в Бёхово обретает зрелость. Я вижу, что приходят люди, которым нужна именно она. Возможно, они тоже воспринимают этот храм как организм, прошедший через многое, – трагические ситуации, счастливые взлеты, периоды какого-то выпадения из жизни... как у каждого человека. Эти люди и этот храм обретают друг друга, многие находят здесь убежище для души.
О.Д.: Хочется верить, что эти 110 лет были периодом завершившегося сложного младенчества. Мы проживаем свою человеческую жизнь – так, чтобы нам не было стыдно перед Богом и перед людьми. И храм также проживает свою жизнь. Сначала в жизни храма случается жизнь одного священника, потом приходит второй, третий, пятый... Дай Бог, чтобы храм, построенный Василием Дмитриевичем Поленовым, прожил жизни очень и очень многих священников – много долгих жизней, хороших, счастливых и, дай Бог, спокойных.
Н.Г.: Это для человека 110 лет много, а если сравнивать с тысячелетием с крещения Руси – то это младенческий возраст. Но всё-таки, мне кажется, сегодня Свято-Троицкая церковь в Бёхово обретает зрелость. Я вижу, что приходят люди, которым нужна именно она. Возможно, они тоже воспринимают этот храм как организм, прошедший через многое, – трагические ситуации, счастливые взлеты, периоды какого-то выпадения из жизни... как у каждого человека. Эти люди и этот храм обретают друг друга, многие находят здесь убежище для души.
О.Д.: Хочется верить, что эти 110 лет были периодом завершившегося сложного младенчества. Мы проживаем свою человеческую жизнь – так, чтобы нам не было стыдно перед Богом и перед людьми. И храм также проживает свою жизнь. Сначала в жизни храма случается жизнь одного священника, потом приходит второй, третий, пятый... Дай Бог, чтобы храм, построенный Василием Дмитриевичем Поленовым, прожил жизни очень и очень многих священников – много долгих жизней, хороших, счастливых и, дай Бог, спокойных.
 |
 |
 |
Василий Поленов в 1892 году
Василий Дмитриевич Поленов – художник, проживший удивительную и долгую жизнь. Мастер исторической, пейзажной и жанровой живописи. Родился в правление Николая I, в 1844 году, а закончил жизнь Народным художником Республики в 1927 году. Сын археолога и библиографа и детской писательницы и художницы, с детства занимался живописью, затем, впрочем, поступив на физико-математический факультет Петербургского университета. Параллельно Поленов занимался живописью, а затем прошел полный курс по юридическому факультету.
Официальный художник наследника-цесаревича на очередной русско-турецкой войне, талантливый пейзажист, создавший сам жанр «интимного пейзажа», и мастер пейзажа эпического, передвижник родился городским жителем. Но в 1890 году он купил небольшое имение Бёхово над Окой. В нем художник построил дом и художественные мастерские по собственному проекту. В своей усадьбе Поленов устроил народный театр для крестьян.
Художник ездил на Ближний Восток, собирая материал для евангельской серии «Из жизни Христа», завершенной в 1909 году, путешествовал по Европе, бывал в Москве, где много занимался просветительской деятельностью. Но всю оставшуюся жизнь он жил главным образом в Борке, где и был похоронен в 1927 году на берегу Оки.
Официальный художник наследника-цесаревича на очередной русско-турецкой войне, талантливый пейзажист, создавший сам жанр «интимного пейзажа», и мастер пейзажа эпического, передвижник родился городским жителем. Но в 1890 году он купил небольшое имение Бёхово над Окой. В нем художник построил дом и художественные мастерские по собственному проекту. В своей усадьбе Поленов устроил народный театр для крестьян.
Художник ездил на Ближний Восток, собирая материал для евангельской серии «Из жизни Христа», завершенной в 1909 году, путешествовал по Европе, бывал в Москве, где много занимался просветительской деятельностью. Но всю оставшуюся жизнь он жил главным образом в Борке, где и был похоронен в 1927 году на берегу Оки.
После разговора в историческом домике Поленовых я побывал на службе в бёховской церкви и в главном доме усадьбы «Поленово». Воскресным утром жизнь кипела и в храме, и в музее: в Бёхово завершалась утренняя служба и начиналась панихида, в Поленово экскурсоводы водили по комнатам главного дома сразу несколько групп...
«Просто опиши, что увидел и почувствовал», – сказал мне отец Димитрий, прощаясь на пороге церкви.
Попробую.
Я увидел воплощение мечты великого деятеля: еще в XIX веке он выбрал делом своей жизни строительство храма – храма русской культуры. Этот уникальный храм состоит из музея искусств и церкви, единство которых показывает всем, как надо... как можно... как должно.
Теперь я понимаю, что имела в виду Наталья Николаевна Грамолина, когда с директорским нажимом озвучивала свое пожелание: «Главным акцентом статьи должна быть простая мысль: не надо пытаться разделить музей и церковь. Мы делаем одно дело – нам нечего делить!»
«Просто опиши, что увидел и почувствовал», – сказал мне отец Димитрий, прощаясь на пороге церкви.
Попробую.
Я увидел воплощение мечты великого деятеля: еще в XIX веке он выбрал делом своей жизни строительство храма – храма русской культуры. Этот уникальный храм состоит из музея искусств и церкви, единство которых показывает всем, как надо... как можно... как должно.
Теперь я понимаю, что имела в виду Наталья Николаевна Грамолина, когда с директорским нажимом озвучивала свое пожелание: «Главным акцентом статьи должна быть простая мысль: не надо пытаться разделить музей и церковь. Мы делаем одно дело – нам нечего делить!»