Анна Гальперина
Наркотический ад: истории выживших
Когда бывшему наркоману уже можно завести кошку
Эффективного лечения от наркомании до сих пор не существует. За помощью обращается не более 10 % наркоманов. Остальные умирают. Попытки лечить зависимых предпринимаются постоянно.
Реабилитационный центр «Воскресение» в селе Малые Маячки под Белгородом занимается этим с 2010 года. Особенный подход к проблеме дает результат: 77 % реабилитантов находятся в ремиссии более года, 65 % – более двух, 56 % – более трех.
Реабилитационный центр «Воскресение» в селе Малые Маячки под Белгородом занимается этим с 2010 года. Особенный подход к проблеме дает результат: 77 % реабилитантов находятся в ремиссии более года, 65 % – более двух, 56 % – более трех.
Я сразу протрезвел и понял: это была моя смерть
«Я начал пить в 15-16, мне казалось, что это так здорово, так круто, что я теперь взрослый. Начал курить. Потом появилась травка, марихуана. Затем героин», — рассказывает Юрий Шафигулин, программный директор центра реабилитации «Воскресение»
Юрий Шафигулин
История типичная – в Белгороде употребляли все знакомые, все окружение тянуло на дно.
В жизни Юрия было разное: однажды его везли убивать за долги, но почему-то не убили, в другой раз вместе с другом чуть не подорвался на гранате. Друг погиб, сам чудом остался жив: «Мы по пьянке набрали этих гранат, взрывателей, и пошли взрывать, как петарды. Сидели, бросали в котлован. Одна взорвалась, осколок пролетел возле моего уха и между ног. Я сразу протрезвел и понял, что это смерть моя была. Говорю: «Давай, пойдем, а то мы живыми не уйдем». А он пошел и сам подорвался».
Смерть приятеля не отрезвила, Юрий с братьями погибшего продолжал пить: «Пили, пьяные ездили за рулем. Их отец работал в прокуратуре, поэтому мы особо не боялись, понимали, что никто нам ничего не сделает. Один раз мы пьяные приехали с двумя девчонками, и полиция увидела нас, вызвали гаишников. Один из них был дядей девчонки, нашей подруги. Он нас отпустил, сам посадил за руль.
В жизни Юрия было разное: однажды его везли убивать за долги, но почему-то не убили, в другой раз вместе с другом чуть не подорвался на гранате. Друг погиб, сам чудом остался жив: «Мы по пьянке набрали этих гранат, взрывателей, и пошли взрывать, как петарды. Сидели, бросали в котлован. Одна взорвалась, осколок пролетел возле моего уха и между ног. Я сразу протрезвел и понял, что это смерть моя была. Говорю: «Давай, пойдем, а то мы живыми не уйдем». А он пошел и сам подорвался».
Смерть приятеля не отрезвила, Юрий с братьями погибшего продолжал пить: «Пили, пьяные ездили за рулем. Их отец работал в прокуратуре, поэтому мы особо не боялись, понимали, что никто нам ничего не сделает. Один раз мы пьяные приехали с двумя девчонками, и полиция увидела нас, вызвали гаишников. Один из них был дядей девчонки, нашей подруги. Он нас отпустил, сам посадил за руль.
Мы уехали. А через 10 минут машина перевернулась. И погибла именно эта девочка, племянница гаишника, который нас только что отпустил. Умерла у меня на руках. Я весь в крови был. И с того момента я понял, что надо завязывать».
Юрий не пил два года. Но потом все началось снова. В 2012 году увидел по телевизору рекламу курсов при Иоанно-Кронштадтском митрополичьем реабилитационном центре «Воскресение». И понял – ему туда. Он прошел всю программу, дал обет трезвости:
«Сейчас у меня 4,5 года трезвости. До курсов у меня было маленькое предприятие, делал керамзитовые блоки. Но это не приносило мне радости. Я думал, зачем я живу, в чем смысл моей жизни. Бед-то я много людям причинил».
Чтобы как-то исправить все совершенное зло, Юрий решил строить реабилитационный центр. Но оказалось, что такой центр уже строится в селе Малые Маячки Белгородской области. Директор центра протоиерей Иоанн Суворов взял Юрия на работу:
«Это чудо какое-то. И живу я рядом, и делаю то, что полезно. Мне есть что рассказать ребятам-наркоманам, приходящим к нам. Потому что я сам прошел через те же мучения. Бывает тяжело, конечно. Бросил бы все и ушел. Особенно, когда умирают люди, которые не прошли реабилитацию. Их мамы рыдают и смотрят на тебя с обидой, но что ты можешь сделать, если человек не хочет трезво жить».
Чтобы как-то исправить все совершенное зло, Юрий решил строить реабилитационный центр. Но оказалось, что такой центр уже строится в селе Малые Маячки Белгородской области. Директор центра протоиерей Иоанн Суворов взял Юрия на работу:
«Это чудо какое-то. И живу я рядом, и делаю то, что полезно. Мне есть что рассказать ребятам-наркоманам, приходящим к нам. Потому что я сам прошел через те же мучения. Бывает тяжело, конечно. Бросил бы все и ушел. Особенно, когда умирают люди, которые не прошли реабилитацию. Их мамы рыдают и смотрят на тебя с обидой, но что ты можешь сделать, если человек не хочет трезво жить».
Недавно в Екатеринбурге была объявлена эпидемия СПИДа, которая напрямую связана с ростом наркомании.
Я только разик уколюсь,
и больше не буду
и больше не буду
«Употреблять я начал с 13 лет. Мне всегда казались крутыми взрослые парни, которые курили травку. Это показатель силы, даже могущества, думал я. Стал курить травку, мне это нравилось. Так продолжалось лет 10. Однажды я проснулся, а у меня нет травы. Я вдруг понял, что не могу без нее. Как же так? Неужели я привык? Мне же говорили, что это не наркотик? Но вместо того, чтобы подумать об этом, я начал искать траву. Не мог найти, мучился. Курить хотелось очень сильно. Пришел в компанию, где кололись.
Мне было так плохо, так хотелось снять напряжение, что я подумал: ничего, я разик уколюсь, только разик, и все, потом не буду.
Ведь я считал, что колоться очень плохо, что колются только конченые наркоманы. Но я-то нормальный, всего лишь травку курю и выпиваю.
Укололся первый раз. Очень понравилось: я испытал такие обалденные ощущения, что меня начало тянуть снова в эту компанию, уколоться. Через неделю я снова укололся, хотя у меня уже была травка. Так я окончательно стал наркоманом», – 40-летний Антон, пациент реабилитационного центра «Воскресение», рассказывает о том, как он заболел СПИДом и гепатитом, как пришел к тому, что стал употреблять спайс и соли.
Таких историй – не одна и не две. Их сотни.
Таких историй – не одна и не две. Их сотни.
Число наркоманов в России до сих пор до конца не известно. На медицинском учете на сегодня стоятоколо 700 тысяч человек. В прошлом году эта цифра была 630 тысяч. До этого – 500.
По мнению Виктора Иванова, который возглавлял упраздненную в этом году Федеральную службу по контролю за оборотом наркотиков, на самом деле количество зависимых достигло уже 7 миллионов человек.
Я сидел в машине и видел ад
Рассказывает Дима, пациент реабилитационного центра «Воскресение»:
«Вечером зашел к соседу, думаю, разочек поставлюсь, ничего же страшного. Года три после этого день в день прокололся. Начал продавать свои вещи, зарплату вообще перестал видеть. Я даже футболки себе за три года не купил. Все деньги уходили на это. Вся зарплата. Тыщ 50. Грамм стоит 1500 рублей. А граммом можно вчетвером проширяться ночь до ноздрей. Мне бы одному этого на неделю хватило. Но с солей проявляется какая-то страшная жадность. Еще, еще надо, еще. Сходишь с ума. Смотрит на тебя кто-то все время.
«Вечером зашел к соседу, думаю, разочек поставлюсь, ничего же страшного. Года три после этого день в день прокололся. Начал продавать свои вещи, зарплату вообще перестал видеть. Я даже футболки себе за три года не купил. Все деньги уходили на это. Вся зарплата. Тыщ 50. Грамм стоит 1500 рублей. А граммом можно вчетвером проширяться ночь до ноздрей. Мне бы одному этого на неделю хватило. Но с солей проявляется какая-то страшная жадность. Еще, еще надо, еще. Сходишь с ума. Смотрит на тебя кто-то все время.
Знаю, что когда дозу дома поставлю, то из правого верхнего угла кто-то будет на меня смотреть. Я не могу объяснить, кто это.
В ванной в левом нижнем углу кто-то стоит. И это самая страшная штука. Как-то я вставился в машине, сидел и видел ад. Это не глюк, думал я, просто я вижу то, что не видят другие: все здания в огне, все горит, все разрушено, разломано, вместо людей ходят какие-то мерзкие существа, вокруг мерзость, трупный запах, смерть. Я очень долго не мог выйти из машины, потому что мне было страшно».
Начало «карьеры наркомана» стандартное. Финал тоже не отличается многообразием: либо смерть от передоза, либо самоубийство.
Ежегодно в России, по официальной статистике, от наркотиков гибнет 70 тысяч человек, а на наркотики подсаживается 235 человек ежедневно. И если общее число наркоманов не увеличивается, то это связано только с тем, что смертность от наркотиков самая высокая.
Выживаемость - один из десяти
Пока не существует эффективного лечения от наркомании. Детокс, лекарственная терапия, поддерживающие дозы – все это и лечением-то назвать трудно.
Николай, 35-летний алкоголик с 20-летним стажем, рассказывает о своем лечении в психиатрической клинике:
«Меня отправили в психушку на 3 месяца. Ничего не помню, был под "колесами" и постоянно пил с санитарами, все время был пьяный. А когда оттуда выходил, сразу начинал употреблять. Мне казалось, что я контролирую мою жизнь, в любой момент могу бросить. Я говорил маме и всем родителям, родственникам – не лезьте ко мне, я все контролирую и живу, как и надо жить».
Николай, 35-летний алкоголик с 20-летним стажем, рассказывает о своем лечении в психиатрической клинике:
«Меня отправили в психушку на 3 месяца. Ничего не помню, был под "колесами" и постоянно пил с санитарами, все время был пьяный. А когда оттуда выходил, сразу начинал употреблять. Мне казалось, что я контролирую мою жизнь, в любой момент могу бросить. Я говорил маме и всем родителям, родственникам – не лезьте ко мне, я все контролирую и живу, как и надо жить».
Истории наркоманов похожи. Кажется, что написаны под копирку. Сначала курение и алкоголь, потом – травка, после – героин, соли, спайсы. Отличается только возраст старта и длительность приема. Финал тоже не отличается многообразием – передоз или самоубийство.
Но священник Иоанн, директор реабилитационного центра «Воскресение» уверен, что спасти наркозависимого и алкозависимого можно всегда.
Но священник Иоанн, директор реабилитационного центра «Воскресение» уверен, что спасти наркозависимого и алкозависимого можно всегда.
Попытки лечить наркоманов, остановить того, кто начал колоться, курить, пить, предпринимаются постоянно. Еще в 90-е годы возникли первые негосударственные центры реабилитации наркоманов.
Методы, эффективность которых под большим вопросом, применялись сомнительные и суровые – наручники в период ломки, жесткая трудотерапия, ограничение свободы и контактов с волей. Главным было вырвать наркомана из его «тусовки», а уж какой ценой – вопрос второй.
Методы, эффективность которых под большим вопросом, применялись сомнительные и суровые – наручники в период ломки, жесткая трудотерапия, ограничение свободы и контактов с волей. Главным было вырвать наркомана из его «тусовки», а уж какой ценой – вопрос второй.
По самым оптимистичным данным, обращаются за помощью в лечении от наркомании не более 10 % наркоманов. Остальные умирают. Целый небольшой город вымирает ежегодно. Средний возраст погибшего наркомана в России – 28 лет.
Реабилитация, работа, православие
Реабилитационный центр «Воскресение» был создан в 2010 году по благословению архиепископа Белгородского и Старооскольского Иоанна.
Важнейшее условие и принцип реабилитации при наркомании и алкоголизме – это изоляция пациента до момента выздоровления, разрыв связей со средой, которая не дает соскочить, затягивает обратно, пичкает наркотой, а затем убивает. Поэтому закрытый реабилитационный центр расположен в 50 километрах от города. В центре созданы комфортные условия для лечения и проживания, при этом полностью ограничены контакты пациента с нежелательным окружением.
В основу деятельности центра была положена программа «12 шагов», но она была переработана.
Важнейшее условие и принцип реабилитации при наркомании и алкоголизме – это изоляция пациента до момента выздоровления, разрыв связей со средой, которая не дает соскочить, затягивает обратно, пичкает наркотой, а затем убивает. Поэтому закрытый реабилитационный центр расположен в 50 километрах от города. В центре созданы комфортные условия для лечения и проживания, при этом полностью ограничены контакты пациента с нежелательным окружением.
В основу деятельности центра была положена программа «12 шагов», но она была переработана.
Директор центра протоиерей Иоанн рассказывает: «Наш центр отличается от других тем, что, во-первых, у нас православная программа. Да, есть другие православные центры, где людей просто учат православию, они причащаются и исповедуются, но там нет реабилитационной программы. А у нас есть и православие, и есть, и это во-вторых, реабилитационная программа, которая помогает человеку понять, быстрее осознать, что с ним творится».
Протоиерей Иоанн Суворов
Ежедневно реабилитанты ведут дневник, в котором пишут о своих желаниях, о себе, фиксируют, сколько раз возникла потребность выпить или покурить, сколько раз пришлось просить сигареты у консультанта. Вот пример ежедневного разбора полетов:
– Антош, ну что ты скажешь? – спрашивает о. Иоанн.
– Противно было курить, конечно. И я не смог все сигареты курить по этой программе.
– Сколько сигарет курил по инструкции и сколько – без нее?
– По инструкции я выкурил десять, без инструкции – две.
– Ну хотя бы так: десять вперед, две назад. Все равно, мы вперед идем.
Второй говорит:
– Я по инструкции за целый день четыре сигареты, без инструкции – две сигареты.
– То есть всего шесть. А обычно сколько выкуриваешь?
– Полпачки за день.
– Антош, ну что ты скажешь? – спрашивает о. Иоанн.
– Противно было курить, конечно. И я не смог все сигареты курить по этой программе.
– Сколько сигарет курил по инструкции и сколько – без нее?
– По инструкции я выкурил десять, без инструкции – две.
– Ну хотя бы так: десять вперед, две назад. Все равно, мы вперед идем.
Второй говорит:
– Я по инструкции за целый день четыре сигареты, без инструкции – две сигареты.
– То есть всего шесть. А обычно сколько выкуриваешь?
– Полпачки за день.
Третьим отличием «Воскресения» является умеренная трудотерапия, которой в обычных центрах либо нет вообще, либо она чрезмерна, фактически пациенты трудятся и зарабатывают себе на прожитье, а на реабилитацию времени не остается.
«Какая может быть реабилитация, если человек напахался, пришел, поел, а вы тут ему что-то говорите? Все ваши слова впустую, усталый насытившийся человек не воспринимает ничего. Опытным путем мы пришли к тому, что реабилитант должен работать 3-3,5 часа, не больше. Но и без работы тоже плохо, люди или потеряли навыки, или их вообще не было. Люди должны понимать, что надо работать, ничего страшного в этом нет», – подводит итог священник.
Самое трудное – лечить родных наркомана
«Именно с работы с родственниками должна начинаться помощь наркоману, – говорит отец Иоанн, директор центра, – и это самое трудное потому, что практически всегда родные ведут себя абсолютно неправильно.
Наркоман обращается за помощью только тогда, когда сталкивается с последствиями своего разрушительного поведения.
Но родные оберегают его от этого, стараются сами расплатиться за его ошибки: скрывают последствия употребления, выгораживают звонками на работу, «достают» больничный, расплачиваются за кредиты, кормят, одевают, дают деньги на сигареты. Получается, что они сами обеспечивают его употребление. Ни больше, ни меньше. Они – соучастники».
Работа с родственниками в центре «Воскресение» ведется ежедневными телефонными консультациями и повторяющимися раз в полтора месяца трехдневными курсами. Недавно эти курсы были записаны на видео. Материалы скоро выложат на сайт центра, чтобы их могли посмотреть все желающие.
Священник Иоанн уверен, что спасти наркозависимого и алкозависимого можно всегда: «Но для этого надо взять себя в руки и найти место, где вам смогут помочь. Будем помнить слова, сказанные Спасителем: "…Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам"».
Работа с родственниками в центре «Воскресение» ведется ежедневными телефонными консультациями и повторяющимися раз в полтора месяца трехдневными курсами. Недавно эти курсы были записаны на видео. Материалы скоро выложат на сайт центра, чтобы их могли посмотреть все желающие.
Священник Иоанн уверен, что спасти наркозависимого и алкозависимого можно всегда: «Но для этого надо взять себя в руки и найти место, где вам смогут помочь. Будем помнить слова, сказанные Спасителем: "…Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам"».
Я здесь два месяца, и я не могу сказать, что Его нет
Реабилитационная программа, работа, православие – три кита, на которых стоит «Воскресение». Причем принимают туда всех, не обязательно православных.
Антон попал в центр после того, как вышел из тюрьмы: «Когда меня привезли в православный центр «Воскресение», сначала я не понял, что я здесь забыл: все ходят, молятся. Я хоть и верил в Бога, но у меня такое отрицание пошло, так мне было плохо! Что-то меня сдержало, я не уехал. Да и ребята мне сказали – постарайся, продержись хотя бы неделю.
Неделю продержался, все, говорю, уезжаю. Они мне – ну, еще неделю продержись. Так неделю, месяц, второй, третий, четвертый. Я всю жизнь употреблял, я даже не знал, что значит быть трезвым. Однажды утром проснулся и вдруг понял, что я себя хорошо чувствую, что мне не нужна эта наркота абсолютно. Я уже здесь 5,5 месяцев, скоро выхожу. Жизнью и душой я обязан этому центру, батюшке и консультантам, которые здесь врачуют».
Антон попал в центр после того, как вышел из тюрьмы: «Когда меня привезли в православный центр «Воскресение», сначала я не понял, что я здесь забыл: все ходят, молятся. Я хоть и верил в Бога, но у меня такое отрицание пошло, так мне было плохо! Что-то меня сдержало, я не уехал. Да и ребята мне сказали – постарайся, продержись хотя бы неделю.
Неделю продержался, все, говорю, уезжаю. Они мне – ну, еще неделю продержись. Так неделю, месяц, второй, третий, четвертый. Я всю жизнь употреблял, я даже не знал, что значит быть трезвым. Однажды утром проснулся и вдруг понял, что я себя хорошо чувствую, что мне не нужна эта наркота абсолютно. Я уже здесь 5,5 месяцев, скоро выхожу. Жизнью и душой я обязан этому центру, батюшке и консультантам, которые здесь врачуют».
Александр:
«Мне раньше было стыдно батюшкам в глаза смотреть. И когда мне предложили «Воскресение», я сказал – только не православный реабилитационный центр. Я боялся. Но когда я действительно захотел что-то поменять в своей жизни, я вдруг понял, что только сюда, категорически, да. Почему, я не мог объяснить».
Дима: «Когда мать меня везла сюда, мне в башку что-то влепилось, я ей говорю: «Надеюсь, не будут мне втирать никакого там православия». А она говорит: «Если соскочишь раньше, чем надо, домой можешь не приходить».
Я еще подумал, что да и Бог с ним, подумаешь. Батюшка меня в больнице встретил, повез сюда. Думаю, блин, куда я попал, что они тут делают, на какие-то работы ходят, молятся, первые две недели вообще не мог понять.
Только через две недели я начал более-менее понимать, что происходит. И даже не знаю как, но как-то вспомнил вдруг «Отче наш». Дед меня когда-то научил. Потом больше, больше пошло. И вот недавно в книге прочитал, у Паскаля, что ли: «Я чувствую, что Он есть, и не чувствую, что Его нет». Мне это очень понравилось, и я запомнил эти слова. Не могу сказать, что я прям уверовал до какой-то такой степени. Но вот я здесь два месяца, и я не могу сказать, что Его нет».
Я еще подумал, что да и Бог с ним, подумаешь. Батюшка меня в больнице встретил, повез сюда. Думаю, блин, куда я попал, что они тут делают, на какие-то работы ходят, молятся, первые две недели вообще не мог понять.
Только через две недели я начал более-менее понимать, что происходит. И даже не знаю как, но как-то вспомнил вдруг «Отче наш». Дед меня когда-то научил. Потом больше, больше пошло. И вот недавно в книге прочитал, у Паскаля, что ли: «Я чувствую, что Он есть, и не чувствую, что Его нет». Мне это очень понравилось, и я запомнил эти слова. Не могу сказать, что я прям уверовал до какой-то такой степени. Но вот я здесь два месяца, и я не могу сказать, что Его нет».
Молитва, исповедь и причастие становятся духовным стержнем, на который нанизывается все остальное. Осознание себя, своих поступков происходит не только во время работы с психотерапевтами и консультантами по зависимостям, большинство из которых тоже бывшие наркоманы или алкоголики, но и во время таинств.
На лекции о. Иоанн объясняет своим подопечным:
«Мы с вами исповедуемся, причастимся и получим от этого благодать, которая как броня будет нас с вами защищать. И по мере того, как мы будем с вами жить, будем грешить, броня эта будет истончаться. И надо будет опять исповедоваться и причащаться. И это снова укрепит нас благодатью Божией…»
Это не пустые слова, подтверждают ребята-реабилитанты:
На лекции о. Иоанн объясняет своим подопечным:
«Мы с вами исповедуемся, причастимся и получим от этого благодать, которая как броня будет нас с вами защищать. И по мере того, как мы будем с вами жить, будем грешить, броня эта будет истончаться. И надо будет опять исповедоваться и причащаться. И это снова укрепит нас благодатью Божией…»
Это не пустые слова, подтверждают ребята-реабилитанты:
«Я никогда не причащался, начал тут причащаться. Первые два причастия ничего такого, а потом я начал чувствовать какое-то спокойствие, так мне становилось безмятежно, никаких нервов. Я думаю, это щит Господа, который Он нам дает, потому что мы в себя Бога впускаем», – говорит Антон.
«После причастия как какое-то волшебство, я вылетаю из храма, все очищается полностью, как будто постирал одежду и надел чистую, как будто голову помыл, легкость, никаких проблем, и даже те, какие остались – кажутся легкими, хочется решать, бежать, жить», – подтверждает Николай. То же говорят и другие.
До кошки тебе очень далеко,
или Начать жить сначала
или Начать жить сначала
В центре работает команда – врачи, священники, консультанты. Пациенты живут в «Воскресении» от трех до шести месяцев. День расписан по минутам – работа, лекции, тренинги, молитва, физкультура. За своей территорией следят сами, стараются благоустраивать и украшать. Сотрудники центра разработали программу и для родственников наркоманов, которые нередко являются созависимыми.
Самое главное, что дает центр, это даже не отказ от наркотиков. Это возвращение радости и смысла жизни, возвращение желания жить. После реабилитации в центре человек выходит «в мир», но его не оставляют одного. «Воскресение» предоставляет реабилитанту возможность начать жизнь сначала. Рядом с ним всегда есть человек, опыт трезвости которого больше. Такого помощника называют спонсор. К нему можно обратиться за советом, можно поговорить, спросить. Кто-то, как Николай, консультант по химической зависимости центра, уже прошел реабилитацию, сейчас учится жить в социуме:
Самое главное, что дает центр, это даже не отказ от наркотиков. Это возвращение радости и смысла жизни, возвращение желания жить. После реабилитации в центре человек выходит «в мир», но его не оставляют одного. «Воскресение» предоставляет реабилитанту возможность начать жизнь сначала. Рядом с ним всегда есть человек, опыт трезвости которого больше. Такого помощника называют спонсор. К нему можно обратиться за советом, можно поговорить, спросить. Кто-то, как Николай, консультант по химической зависимости центра, уже прошел реабилитацию, сейчас учится жить в социуме:
«Я работаю консультантом по химической зависимости. Считаю, что это служение Богу, и я чувствую, что я не один. Бог помогает. Чувствую, что я начинаю расти, начинаю жить. Хожу причащаться каждое воскресенье в храм, мне стали доверять дочку, у меня появилась машина. Счастье! Я как будто вылез на свет, огляделся. Господи, мне уже 35 лет, а я только жить начал».
Николай
Консультант по химической зависимости
Самое тяжелое для Николая – соблюдать трезвость. Он старается не брать в руки бутылок, стопок, рюмок, не заходить в магазины, где продают спиртное, не присутствовать на мероприятиях, где пьют, не заглядывает в клубы. Запрет на это у него, согласно программе, будет еще полгода. Недавно ему разрешили заходить в интернет, начать знакомиться и общаться с девушками. Николай хочет найти православную спутницу жизни.
«Я работаю над собой. У меня есть спонсор. Он мне помогает. И еще духовник», – говорит Николай. И поясняет: «Во всех сферах человек, принимающий наркотики, все потерял. Он превращается в ребенка, его легко обидеть, он разучился жить трезво. А реабилитация учит жить снова. Спонсор первые три месяца не давал мне даже дома завести цветок, потому что это тоже ответственность, и я должен был это понять.
«Я работаю над собой. У меня есть спонсор. Он мне помогает. И еще духовник», – говорит Николай. И поясняет: «Во всех сферах человек, принимающий наркотики, все потерял. Он превращается в ребенка, его легко обидеть, он разучился жить трезво. А реабилитация учит жить снова. Спонсор первые три месяца не давал мне даже дома завести цветок, потому что это тоже ответственность, и я должен был это понять.
Первые полгода я учился только за себя отвечать. А кошку, говорю, можно? До кошки тебе еще очень далеко. А уж до ребенка…»