Два деда — один мир
У нас со свекром постоянно перепалки. Ну не приглянулась я ему как невеста и жена сына. Бывает… И все ему во мне не нравится. И то, что я творческая личность, и идеальный блеск кухни ставлю ниже написания очередной сказки или очерка. Ну не идеальная я хозяйка. И то, что не могу подержать в разговоре тему магазинов… Ну не ходок я по ним, не разбираюсь в тряпках. И то, что у меня мама — философ по профессии и по жизни: и когда она встает с тостом, минут так на 15-20, у свекра вдруг открывается нервный тик и тело зудит в крапивнице. Короче, не из его колоды я со всем своим семейством.
Даже мысль, что я же не за него вышла, а за его сына, не могла дать мне толчок, перевалить через депрессию. Я страдала от непонимания в семье мужа. И думала, что ничем, ничем не заслужить ну уж не любовь, а так, теплое отношение ко мне свекра.
И вдруг произошло чудо!
* * *
Помню, мы стояли радостные в дверном проеме кухни с тортиком, шел ливень за окном, мама мужа жарила котлеты, а папа читал газету.
— Родители, скоро вы станете бабушкой и дедом!
— А я и так знала, — весело прожужжала всегда обо всем вперед догадывающаяся мама и побежала гладить белье.
Свекр отложил газету и заплакал. Он плакал, как плачут мужчины от радости. Крупными слезами, не боясь, что его слабость увидят все. Это была его радость! Мы тихонько оставили его одного на кухне.
* * *
И с какой скоростью рос у меня живот, с такой же скоростью шло перерождение свекра в дедушку. Еще до рождения малышей.
* * *
Помню, в жарком июле никто не мог отвезти меня с дачи к врачу. Муж в командировке, у моих родных какие-то срочные планы, на поездки в небезопасном такси наложено табу. И только свекор сдернулся с важной работы, отложил совещание( наговорив каких-то невнятных ужастиков про себя), и привез меня во время к врачу.
* * *
Я сидела на кухне у родителей мужа и пила чай.
— Валентина, Валя! Как ты можешь вот этой теплой бурдой поить нашу невестку?
Я чуть не поперхнулась чаем с испуга.
— А что?
— Борща налей. Нету? Так сделай!
— Да я не хочу борща, — убедительно начала говорить я и успокаивать заметавшуюся у плиты Валентину Петровну.
— Будущая мать должна хорошо питаться, чтобы родить здоровых детей! — Изрек с суровым видом свекор.
Через два часа на столе вкусно дымился красный борщ в белых тарелках.
* * *
Это надо было мне становиться изо дня в день более пушистой и нежной. Но это превращение лучше всего было видно в моем строгом свекре. Он привозил мне с рынка свежее мясо, фрукты, каждый день спрашивал, как я чувствую и не надо ли чего-то еще, то есть был на грани предела внимательности.
Куда делись воскресные нравоучительные разговоры-нотации с сыном на тему: «Вы не так живете! Почему ты не строишь свою жену? Почему она у тебя не хозяйка?»
Сама учтивость и ласковость в очках с толстой роговицей.
* * *
Последний случай ошеломил не только меня, но и мужа. На дне рождения сестры мужа, я сказала комплимент свекрови.
— Валентина Петровна, какое у вас красивое платье. Вам очень идет.
— Да уж… Германское. Натуральный материал, — пококетничала Валентина Петровна.
Свекор внимательно посмотрев на жену , строго приказал:
— Выйди, сними и подари невестке. Свободный покрой, как раз живот не будет давить!
Все гости от изумления пороняли вилки.
* * *
— Ну все… Прощай карьера! Отличная карьера! — горько вздохнул мой отец, когда точно также с тортиком и под ливень мы пришли с мужем сообщить великую для нашей семьи новость.
— Надо же, он жалеет мою карьеру! Уж о чем, о чем я совсем не жалею… так это об этом, — проплыло у меня в голове.
— Папка! Ты станешь дедом! — Обняла я его.
— Да ну, скажешь. Какой я дед…
— ???
* * *
Мой отец долго не признавал мысль, что скоро, хочет он или нет, но неминуемо время превратит его в эрзац и наклеит бирочку «немолодой мужчина».
Это же неминуемо. Как гусеница в бабочку. И не наоборот!
Я понимала, как в душе молод мой отец. Что и седина в волосах, и заметное брюшко — это все так, поверхностно. Но слово — дед! Дедушка! Это глубоко! Это до самого сердца.
Все прошлое — молодость, признание… Время идет. И это черта. Переступил, и половина твоей жизни прошла. Зенит. Женщины будут с другими глазами смотреть не на мужчину Михаила Геннадьевича, а на дедушку Михаила Геннадьевича.
* * *
Как трогательно дедушки обнимают теплые, пахнувшие молоком и каким-то амброзией (наверное, небесной) шевелящиеся комочки, перевязанные крест-накрест голубыми или розовыми ленточками. Нет, совсем не так решительно, как молодые папы. У молодых пап много дел — в голове строятся наполеоновские планы. А вот дедушки… С таким недыханием, с такой на мокром месте лаской в глазах. И не знаешь, право, кого поддерживать — теплый конвертик или бездыханного дедушку.
* * *
Мой папа, как всегда, отличился. Посмотрев на развернутый розовый комочек, он сказал:
— Ну и разве это ребенок? Это же космический пришелец. У него и глаза, как у космонавта, и ручки не человеческие… И кто так плачет? Ну точно, зеленый марсианин.
— ШШШШ! — зашипела вся королевская рать.
* * *
Когда детям был год:
— Дети, покажите, где наш дедушка? — гуляя в парке, я спросила своих тройняшек, по-королевски разъезжающих в коляске.
— Даш, ты папу дедушкой пока на людях не называй, — попросила меня моя мама. — Он пока не готов.
* * *
Помню, как первый раз купали детей. Дедушка и бабушка (по линии мужа) решили устроить показ азов Практикума молодой мамы. Зачем-то нагрели детскую до 30 градусов. Воду нагрели до 32 градусов в маленькой ванночке. И аккуратно на каких-то специальных саночках, обернув в марле, купали первого малыша.
— Теперь ты, Андрей, — сказал красный как рак дед.
Муж делал все правильно. Но от сильного переживания и напряжения промахнулся ладошкой и пролил несколько капель на личико очередного младенца.
Тут дед смачно наградил сына, двухметрового детину, подзатыльником. Муж взвыл от позора.
Как только дед и бабушка ушли, мы наполнили большую ванну уже не кипяченной, прохладной водой, градусов 20. Детей я купала, что белье полоскала. Туда-сюда. А зачем такие церемонии? Мне нравится и дети довольны!
Видел бы это все дедушка!
* * *
И не одно потрясение, так другое… И уже и сердце все изболелось. Потому что каждый приход — то у старшего на лбу шишка, то у младшего подбит глаз, то внучка зуб на качелях потерял. Поэтому никогда не рассказывайте о болезнях и болячках внуков дедам — слез и волнений будет на порядок больше, чем в любом самом меланхоличном сериале.
Сердце дедов хрупкое, нервы тонкие…
* * *
Мой отец взрослеет на глазах. Звонит каждый день и спрашивает о здоровье своих внуков. Вот это да! Уже все родственники знают планы на лето. Летом он будет учить внуков рыбалке! И это не смеха ради. А на полном серьезе.
— Ты, Шурик, будешь копать червяков!
— Ты, Серега, понесешь удочки!
— А ты, Маня… Считать рыбу!
И для трехлетнего ребенка нет больше счастья!
* * *
— Ты представляешь, Зина. Я же пятьдесят лет назад не делал пикулек из акации. А теперь для внуков сделал! Вернулся в детство! — Радуется мой отец.
И не только пикульки! Но и железная дорога, и самодельная качелька на старой березе, и шалаш с военными тайнами, и самодельный фонтан на даче, и сабля, покрытая серебрянкой, и длинная лестница на сказочный чердак на крыше дома…
* * *
В детстве я не застала дедушек. Один умер за пять лет до моего рождения. Он был военным аташе на Кубе. Попав под проливной ливень, дедушка заболел на Кубе и умер по дороге на Родину. Второй мой дедушка, тоже фронтовик вернулся домой после госпиталя незалеченным и слабым. И через какое-то время умер, когда моей маме было всего 11 лет. Растили меня и сестру мои родители, бабушки и воспоминания о дедах.
До сих пор помню, как мне не хватало их. В парке, когда гуляли всем семейством, на параде, когда рассматривали военную технику, и когда был салют, на могиле, когда бабушки так жалко плакали и целовали землю могилки, на даче, когда надо было достать самое красное и самое далекое яблоко, во дворе, когда соседи прибивали скворечники, в подъезде, когда пацаны-хулиганы обзывались…
Но особенно чутко не хватало дедов на праздник Победы, 9 мая. В этот день наш класс готовил подарки для своих дедов-фронтовиков. И вот они, седовласые, еще крепкие, звенящие орденами и медалями заходили в класс. И большая половина нашего класса бежала им навстречу и дарила бумажные красные звезды, самодельные самолеты, сделанные из спичечных коробков танки… А я сидела в сторонке. Никто уже не порадуется мои белым тряпичным голубям, которые я сделала на 9 мая.
Почему-то в седьмом классе я вдруг утешила себя мыслью:
— Ну что ж… раз нет у меня дедушек. Главное, что мы с сестрой мальчишками не родились. Вот тогда бы было горе!
* * *
Дедушки… Конечно же, это совсем другая каста в сознании и маленького, и большого ребенка. Дедушка… да само слово более мягкое, теплое, хлебное, что ли. Не то, что «папа» — сильное и волевое. И тем более «отец»! А тут — «дедушка».
Ну, вы поняли, о чем это я. Я так рада, что у моих детей есть два отличных деда!
