Ужасная карельская трагедия. Невыносимо думать о том, что пережили родители и о том, что чувствовали погибающие дети. Блогосфера бурлит праведным гневом в отношении инструкторов, виновных в катастрофе. Но, если позволите, я немного побуду адвокатом с совершенно неожиданной стороны.
В моей личной биографии сложилось так, что я довольно много работала с детьми вне школьных стен – в лагерях и внешкольных поездках: сначала, двадцатилетней студенткой-вожатой на практике в пионерлагаре, потом, уже молодой учительницей, в школьных городских лагерях, и уже в относительно недавнее время волонтером в лагере Барретстаун в Ирландии – лагере, куда приезжают дети после онкологических заболеваний.
Каждый раз, отправляясь на работу в лагерь, лагерный персонал получает инструктаж. И у меня была возможность сравнить инструктаж в тех лагерях, где я была в юности – и инструктаж в лагере Барретстаун.
Мой первый вожатский опыт случился в одном из пионерлагарей Ногинского района. Это было совершенно волшебное по красоте место, но увы, у него были не самые приятные соседи: с одной стороны — действующий полигон военной части, на котором примерно раз в неделю происходили стрельбы, а с другой – глубоководное озеро и довольно густой лес, что, безусловно, было прекрасно в целом для детского отдыха, а с другой – представляло довольно большую головную боль для всего лагерного персонала.
Мы, студенты – практиканты, были ответственны за то, чтобы дети не пострадали ни от одного из перечисленных факторов, но при этом действовать нам приходилось абсолютно в рамках собственной фантазии и на свой страх и риск. И я с легкостью могу представить себя и моих однокурсников на месте вот этих вожатых из «Сямозера». Когда тебе 18 лет, у тебя ноль жизненного опыта – буквально на один шаг больше, чем у твоих подопечных — и много задора – что тут говорить? Не надо большого воображения, чтобы понять, что дети у нас не тонут на каждом шагу просто потому, что кому-то элементарно больше повезло.
А теперь, для сравнения, пара слов о том, как организован Барретстаун. Да, конечно, мы можем сказать, что это необычный лагерь – дети приезжают после перенесенного тяжелого заболевания. И тем не менее. Волонтеры начинают свою работу за полгода до смены. Они оформляют документы – непременно нужна справка о несудимости, пишут длинное письмо с описанием своего опыта и умений, и проходят длительный и тщательный отбор. И, будучи, наконец, отобраны для работы в лагере – приезжают туда раньше, чем дети, и проходят день инструктажа. Не час, не два часа – а день.
Их учат тому, как обращаться с лошадьми, если придется катать детей на конюшне, как вести себя, если дети окажутся на воде, какие действия необходимы в тех случаях, когда дети находятся в столовой, во время массовых мероприятий, в мастерских, что делать, если вдруг выясняется, что ребенка нет там, где ему быть положено. Иными словами, регламентирован каждый шаг и каждая возможная ситуация, и места для неожиданностей попросту нет. Жизнь, безусловно, гораздо богаче любой инструкции, но тем не менее – опасность непредвиденной ситуации сведена до минимума.
Некоторые из этих инструкций, скажу честно, раздражают, и очень сильно – например, я с трудом приняла к выполнению правило о том, что ребенок не должен оставаться один на один с любым взрослым. Да-да, даже если ребенку во время какого-то из занятий понадобилось в туалет – его отводят туда двое. Вторым, трудным для меня правилом, было то, что вожатому полностью и абсолютно запрещен любой физический контакт с подопечным: нельзя ни обнять за плечи, ни погладить по руке, ни хлопнуть по спине в знак выражения одобрения или наоборот. Но, справедливости ради, скажем – каждое из правил объясняется и обосновывается, и дальше – твоя ответственность: принять или не принять.
Дети из Барретстауна возвращаются в полном восторге – в подавляющем большинстве. Правда, всегда существуют и те, кто недоволен слишком сильными ограничениями.
Но, читая сегодняшние сводки с места трагедии, я думаю – лучше любая, вдвое преувеличенная осторожность, чем вот такой эффект отсутствия четких правил и работающих действенных инструкций. Эффект, от которого пострадали не только дети, но и совсем юные взрослые — инструкторы, оказавшиеся также жертвами непрофессионализма и безалаберности.
