Кто-то за дверью давил на кнопку долго, отчего звонок стал похожим на гудок парохода.
На пороге стоял совсем пожилой мужчина в костюме и шляпе. В руках — старомодная авоська с парой апельсинов и яблок.
— Добрий день, — сказал, входя в отделение.
— Вы к кому-то пришли?
— Именно так. К Васильеву, палата номер девять. Я звонил, — он протолкнулся вперед, поставил сетку на диван, и продолжил, — Вы сразу не открыли — непорядок. Я, так сказать, человек правильный и пунктуальный.
— Наверное, мы не сразу услышали. Проходите.
— Вот-вот, не сразу услышали, не успели, не допоняли. А во всем должен быть ус-та-нов-лен-ный порядок. И правила. Без них, так сказать, везде бардак. Полный и, так сказать, бесповортный. А всего этого можно избежать…
Мне мешала его говорливость и выражение «так сказать», которое он вставлял в каждую фразу. Мысленно пожалев несчастного Васильева, я попыталась проводить посетителя — а звали его Андрей Андреич — до палаты.
— Не торопитесь. Торопливость, так сказать, до добра не доводит.
Помогите мне переодеться. Спецодежда тут полагается?
Ему дали халат и бахилы. Андрей Андреич долго надевал их на себя, тщательно застегивая все пуговицы.
— А маска? — спросил он.
— Зачем?
— Да как вам объяснить. Природы рака никто не знает. Вы уверены, что я ничем не рискую?
Так как я была не уверена ни в чем, то принесла ему маску из перевязочной.
Он натянул её и произнес: «Я готов».
— Доктор, вы проведете меня?
— А он Вас ждет?
— Нет. Сюрприз, так сказать. Старые коллеги по работе. Жизнь — интересная штука. Я Юру знаю много лет. И мы, так сказать, враги лютые. Обстоятельства так сложились в свое время, что мне пришлось…
Он замялся.
— В общем, грешок за мной. Да, собственно, не грешок, но тянет что-то внутри. Надо расставить точки.
— Давайте я спрошу, если он хочет Вас видеть, ладно?
— Правила. Да, я тоже соблюдаю закон и правила. Скажите.
Васильев угрюмо выслушал, кивнул.
Андрей Андреич просеменил в палату. Через три минуты оттуда мы услышали громкую фразу.
— Иди на х..й, подлец.
Андрей Андреич из палаты вышел.
— Вот так и знал. Ни тебе раскаяния, ни тебе страха Божьего.
А все почему? А потому что… впрочем, это не так важно. Я, так сказать, сделал все что мог.
— Вы прощения просили?
— Нет. Зачем. Я объяснить хотел. Были у нас трения. До следствия дошло. Я повел себя правильно. По законам того времени. А он — он не понимает. И теперь точно знаю, что я не ошибся. Всего вам доброго. Где я могу вымыть руки?
Он тщательно мыл руки под краном в ординаторской.
Потом разделся и, попрощавшись, ушел. На стуле остались аккуратно сложенные халат, бахилы и маска.
