Епископ Православной Церкви в Америке Серафим (Сигрист) — частый гость в Москве. Он ежегодно участвует в мероприятиях, проводимых в память протоиерея Александра Меня, в том числе, организованных христианским культурным центром «Встреча».
Что привело молодого американца в Православную Церковь? Как проповедовать среди людей, не знающих о Христе? Что такое святость? На эти и другие вопросы владыка Серафим (Сигрист) ответил корреспонденту ПРАВМИРа во время своего пребывания в Москве. Перевод Андрея Черняка.
Справка:
Епископ Серафим (Сигрист)
Епископ Серафим — в миру Джозеф Сигрист, родился в 1941 году и вырос в США, в штате Нью-Йорк, в протестантской семье. Закончил протестантский Наякский миссионерский колледж.
В 1962 г. перешел в Православную Церковь. В 1964 году поступил в Свято-Владимирскую семинарию, был учеником прот. Александра Шмемана.
Закончив семинарию, в 1967, переехал в Японию. Там работал школьным преподавателем английского языка, в 1969 г. был рукоположен во диакона и пострижен в монашество с именем Серафим в честь преподобного Серафима Саровского. Стал кандидатом во епископы Японской Православной Церкви, но отказался, ссылаясь на свою неготовность и желание священнического служения. В том же году был рукоположен во иеромонаха.
19 декабря 1971 г. был хиротонисан во епископа Сендайского и Восточно-Японского.
В 1986 г. вернулся в США, а в 1988 ушел на покой. Служит в Америке, решением Архиерейского Синода Американской Церкви от 2 апреля 2009 года принят в её клир как епископ на покое с титулом «бывший Сендайский».
-Владыка, расскажите о вашем пути к Православию. Кто стал для вас духовным авторитетом на заре Вашей церковной жизни, в начале монашеского пути?
-Как вы знаете, я в Православной Церкви не с детства, но был принят в нее позже, в студенческие годы. Я бы хотел ограничиться в своих ответах по поводу моей биографии тем, что я нашел свой духовный дом в нашей Православной Церкви, в опыте ее Литургии и жизни, и для меня стало ясно, что это правильное место для моего пребывания и служения.
Моим первым водителем в Церкви был не очень широко известный человек, но он был хорошим священником и сыграл важную роль в моей жизни. Его имя – отец Владимир Берзонский. Я помню, как он говорил, что даже если он чувствует, что холоден и пуст, то когда начинается Литургия, он чувствует свое обновление и пребывание в духе молитвы. Я думаю, что это важно.
Отец Александр Шмеман (он, конечно, очень известен) был моим преподавателем в семинарии, и ему я исповедовался в эти годы. Он приехал в Японию, когда я давал мои монашеские обеты, и сказал мне: «Не позволяй твоему монашеству отделять тебя от других людей». Я старался жить как-то в соответствии с этими фразами этих моих духовных отцов и, конечно, всегда помня моего небесного покровителя св. Серафима Саровского.
-Что Вам дал опыт служения в Японии? Как проповедовать Христа среди народа, не знакомого с христианством?
-Как вы знаете, я провел в Японии 19 лет, сначала как учитель, потом как сельский священник и, наконец, как епископ. Конечно, адекватный ответ был бы слишком длинным, но позвольте мне сказать про Японию, что для японцев личный пример гораздо более важен, чем теоретические соображения.
То, что привлекло японцев в Церковь, было ни что иное, как личность св. Николая Касаткина. В деревне, где я был священником, еще жила память о японском катехизаторе, который жил и учил там в течение 20 лет за полвека до меня. И вообще, когда люди говорят, что стали христианами, то это было из-за личных отношений, дружбы, вдохновения гораздо чаще, чем из-за чего-то абстрактного. И я сохраняю очень теплую память о вере и характере столь многих наших верующих там.
Это может относиться также к общему размышлению о миссии, что она не может быть только предоставлением людям информации, рассказом в виде ряда утверждений, но должна быть укоренена в жизни, прежде всего, в приглашении в живую общину, собирающуюся вокруг Евхаристии. И еще она должна быть личностной, разделением веры, живущей в христианах, с теми, кто вне Церкви. При том, что есть особая трудность именно для японцев в принятии абстрактной аргументации, так как это не является их культурным предпочтением, тем не менее, я считаю, что в любой стране и в любой ситуации деление своей веры с другими должно быть личностным и вести в евхаристическую общину.
-Вы кажетесь человеком достаточно либеральных взглядов, тогда как монашество – очень традиционный, консервативный институт. Почему Вы избрали монашеский путь?
-Я не считаю себя каким-то особенным либералом. Но также, и это глубже, я надеюсь, что дихотомия «либерал-консерватор» преодолена в жизни Церкви. Я думаю, что в любом случае это наша задача – преодолевать ее, при этом принимая многообразие даров, темпераментов и так далее.
Теперь, что касается монашества — оно только кажется консервативным институтом, но если мы посмотрим более внимательно, разве мы не почувствуем новаторский дух святых пустынников и их смелость в нахождении нового пути жизни? И мы можем говорить о духе св. Нила Сорского и нестяжателей, но одновременно мы помним св. Иосифа и его последователей, собиравших здания и имущество для служения бедным и страждущим.
Православная миссия так часто оказывалась историей о монахах, храбро идущих навстречу новым культурам! Мы говорим о св. Иннокентии (Вениаминове), св. Стефане Пермском, св. Николае Японском и других.
Не стоит забывать, что в монашестве часто обитает дух пророческий — можно оглянуться на пророка Илию и школу пророков, а затем продолжить взгляд через всю историю…
Мы можем говорить об Оптинских старцах, отображенных Достоевским в образе о.Зосимы, а в наше время – об отце Льве (Жиле), о матери Марии (Скобцовой), а также о Павле Евдокимове и его словах о внутреннем монашестве (это выражение впервые было использовано св. Тихоном Задонским).
-Что такое святость?
-Прежде всего, святость – это не имущество, а работа Бога, Святого Духа, в людях и через людей, раскрывающая образ Христа в «неискаженном образе» (выражение св. Силуана Афонского) человека, испытавшего прикосновение святости.
Епископ Серафим (Сигрист)
-Вы встречали святых в своей жизни?
-Я чувствовал святость, присутствие Святого, во многих людях и моментах жизни, но что касается святых, канонизированных Церковью, то я не встречал никого из тех, кто уже канонизирован. Я думаю, что митрополит Леонтий (Туркевич), с которым я встречался, будет канонизирован, и это будет как раз то, о чем вы меня спрашиваете. Конечно, возможно, что и другие люди из моей жизни также будут признаны, но решать это – дело Церкви, и кроме митрополита Леонтия, я тут никого не назову…
-Как чувствовать связь со святыми прошлого? Нет ли у православных, обращенных из других религий и конфессий, с этим сложностей?
— Что касается наших отношений со святыми: как вы знаете, они приводят нас к Иисусу Христу, и мы узнаем их только внутри нашей связи с Господом, а они вновь обращают нас к Нему. Я думаю, что это не очень трудно для понимания неправославных христиан, но конечно, это должно быть пережито внутри опыта и молитвы Церкви, чтобы стало органичным знанием, а не теорией.
-Как вам кажется, нынешнее общество — уже постхристианское? Как сегодня быть христианином? Как совместить радость о Христе с ощущением трагичности человеческой истории, идущей к концу времени?
-В православном благочестии мы не фокусируемся на Кресте без памяти о Воскресении.
В то же время благочестие, центром которого является Преображение, «преображенный космос» и т.п., без Креста было бы недостаточным для описания веры Церкви, не так ли?
То же самое в нашем подходе к истории и современной действительности. Возможно, кто-то сказал бы, что «либералы» считают, что все становится лучше и лучше, а «консерваторы» мыслят больше в пессимистических и апокалиптических понятиях. В действительности, наше познание должно включать и то, и другое, «чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его», – по выражению апостола Павла (Флп 3:10).
Поэт Райнер Мария Рильке, о котором Симеон Франк сказал, что тот писал с поразительной мудростью, говорит, что нужно знать ужасы жизни, чтобы смочь принять ее великолепие. В книге Откровения, которую мы можем назвать великой христианской поэмой об истории, мы видим с одной стороны – прославление и Литургию в Вечности, а с другой – хаос и мрак в истории. Нам не дается объяснение, как это противоречие разрешается, но дается видение его разрешения в вечном городе Иерусалиме, который вместит все, и к которому мы совершаем наш паломнический путь.
Также было бы правильно сказать, что христианское видение истории – это созерцание личности Христа, Который Сам и есть разрешение, наполняющее будущее, как икона Пантократора заполняет купола византийских храмов. К Которому, как писал Пастернак в своем стихотворении, «на суд, как баржи каравана, столетья поплывут из темноты».
Теперь, что касается нашего времени и общества — это сложное и полное христианское видение должно дать нам способность смотреть на все открытыми глазами, без растворения в потоке нашего времени, духе времени, но и не боясь принять дары этого времени. Например, расширение наших знаний и осведомленности о событиях в мире дает нам ранее небывалые возможности служить другим и молиться за них.
© Joseph Paul (Seraphim) Sigrist
© Перевод А.И.Черняк
Читайте также:
Святитель Николай Японский: сначала любовь
О правильном отношении к родственникам
