Сижу и расшифровываю текст. В фейсбуке приходит сообщение от московской приятельницы: “Настя, просто скажи, что у тебя все окей!”. У меня все окей, но я немного удивлена. Через минуту звонит муж: “Ты дома? Все в порядке? На Сенной был теракт”. Еще через минуту валом начинают идти сообщения в ленте и обновления информации в СМИ.
Теракт. Страшное слово, знакомое каждому из нас. Теракт пережили Париж, Берлин, Лондон, Москва, Ницца. Теперь и наш город.
Первое, что ты чувствуешь, когда узнаешь о взрыве, это страх. Липкий, противный страх. От него холодит в животе, и от него же быстрее бьется пульс. Первое, что ты чувствуешь, когда слышишь слово “теракт”, ощущение собственной незащищенности. И невозможности защитить родных. Дочка где-то невообразимо далеко, в двух станциях метро от тебя. Муж на съемках в другом конце города. Твои родные далеко, а сам ты — маленький и очень хрупкий. И от этого страшно. Очень страшно.
Я живу в пятнадцати минутах ходьбы от Техноложки. Накидываю пальто и иду к метро. Начиная от Витебского вокзала, все оцеплено. В небе гудит вертолет. Вереница пожарных машин, выстроившихся одна за другой по Загородному проспекту. Чем ближе к Техноложке, тем сильнее чувствуется запах дыма.
Толпы людей. Кто-то бежит к площади, кто-то в направлении от нее. Все звонят друг другу:
— Жива! Жива! Ты в порядке? Вы где?
“Жив”. Главное слово в первые часы после взрыва. По телефону, в смс, во всех мессенджерах, в статусах и благодаря кнопке безопасности: жив. Все в порядке.
Спустя час власти начинают принимать решения, диванные аналитики выдвигать версии и подсчитывать примерную стоимость никого не защитивших рамок в вестибюлях, а друзья и родственники из других городов пишут слова поддержки. Питер, мы с тобой!
Спустя час в нашем городе начинает происходить чудо. Если можно говорить о чуде в этом контексте. Убер, Таксовичкофф и Яндекс.такси объявляют, что будут возить бесплатно до конца дня (все линии метро к этому моменту уже закрыты, и город замер в ожидании транспортного коллапса). К ним присоединяются частные водители. Очень быстро появляется тэг #домой. Люди кооперируются через специально созданную таблицу, чтобы подвозить друг друга не только до ближайших станций метро, но и за КАД. На заправках сети “Газпром-Нефть” автоволонтеры могут заправиться бесплатно.
Кафе и кофейни предлагают бесплатные кофе и чай. Одними из первых реагируют ребята из израильского кафе “Бекицер” на Рубинштейна: “Друзья, надеемся, что вы и ваши близкие в порядке. Всех , кто вынужден возвращаться домой пешком, бар Бекицер готов бесплатно угостить чаем и кофе с собой! Держимся вместе!”.
В епархии очень быстро принимают решение направить священников в четыре больницы, в которые отвозят пострадавших, для оказания духовной помощи. В это же время частные психологи в фейсбуке и Вконтакте оставляют сообщения о готовности провести дистанционную консультацию тем, кому требуется психологическая помощь.
Люди, живущие в центре и на Петроградке, готовы приютить и принять гостей, которые застряли в районе из-за пробок. Ленты в соцсетях пестрят приглашениями: “Если не можете попасть домой, заходите в гости”. “Приходите гладить котов” разлетается тысячным тиражом.
В центре до самого вечера слышны сирены машин скорой помощи. В центре до самого вечера много людей. В центре только и разговоров, что о взрыве. В центре люди подходят к тем, кто плачет или стоит в ступоре: “Вам нужна помощь?”.
На смену страху приходит чувство благодарности. На смену ощущению беззащитности — уверенность, что нас много. Поддерживаем друг друга и делаем все, что возможно, чтобы оставаться людьми. Держимся вместе!
Борис Борисыч пел, что нас спасут немотивированные акты красоты.
Нас вчера спасли немотивированные акты доброты. Спасли и поддержали.
Из сети:
Мужество, готовность помочь, поделиться, подвинуться и поступиться своим удобством, уменье сдержано и сурово перенести невзгоду, закрыть собой и отдать, что имеешь, тому, кто нуждается больше тебя, — все это удивило вдруг страну, давно разбившую и разбившуюся на осколки. А нас удивляет другое: сколько раз сметало нас, петербуржцев, с этих улиц, — стреляли, гнали, бомбили, морили голодом, увозили на саночках, пароходами и в столыпинских вагонах…. но снова и снова на этих улицах воссоздаются петербуржцы. Поразительный город! Геометрия его улиц каждый раз заново воспроизводит один и тот же характер, появись ты на белый свет петербургских ночей хоть в роддоме на Васильевском, а хоть и на вокзале, сойдя с поезда из Череповца, — этот город с небывалой судьбой захватит тебя, проведет по своим набережным, закружит ветром с Финского залива и нашепчет чуть слышно, ведь громко говорить у нас не принято, — но разберешь, обязательно разберешь слова… Елена Зелинская.
Живи, мой единственный, ты мне очень нужен, я не изменю тебе. Залижи рану, мы вместе ее залижем. Ты мужчина, ты и хуже видал. Дай руку и мою возьми – может, сгодится. Перетерпи пафос, за ним любовь, странная и вечная. Как ты. Геннадий Смирнов.
Появляется хештэг #домой. Появляется ощущение, что люди остаются людьми даже в самой страшной ситуации. И, наверное, это единственный антидот этому неизбежно возникающему чувству враждебности и недоверия к окружающему миру. И вместо злости, горечи, разочарования, хотя бы ненадолго ты ощущаешь совсем другое. Благодарность и… наверное, это неправильное слово, но пусть будет «надежда». Александр Мурашев.
Такой хороший у нас город. Люди шли по Каменноостровскому и плакали. Мужчины, женщины, подростки. Держись, город, у которого все в порядке с состраданием. Настя Рябцева.
