Евангелие о Рождении Спасителя читается уже сегодня

Сегодня мы совершаем богослужение воскресного дня, который именуется Неделею святых отец. Два воскресных дня перед праздником Рождества Христова имеют наименования: дальний — Неделя святых праотец, а ближайший перед Рождеством, сегодняшний день — Неделя святых отец.

В Неделю святых праотец вспоминались все святые патриархи, начиная от Адама. Все, кто сохранял, через кого передавалось обещание Господа, что в мiр придет Спаситель, Мессия, Помазанник и что Он избавит людей от рабства греху и дьяволу. И сегодняшний Апостол повествовал о тех, кто, начиная уже от Авраама, сохранял этот завет Божий и жил в ожидании пришествия Спасителя (Евр., 328 зач., XI, 9-10, 17-23, 32-40). Поэтому они прославляются — через них до Рождества Христова дошло это ведение, люди знали и хранили его, верили, что слово Господне неизменно. Хотя история человечества показывает, что оно было уже на грани гибели — и это произошло: остался только Ной со своим семейством. Можно себе представить, насколько велика была тогда развращенность мiра, если Господь истребил почти весь род человеческий.

Мы обычно пытаемся понять это логически. Что же можно сделать, когда вокруг становится все хуже, хуже и хуже…

Вот пример веры святых отцев. Они верили, что, раз Господь сказал, значит, это исполнится, каким бы это ни казалось невероятным.

Поэтому прославляется их вера. И вера эта относится не только к ним, но и к нам. И мы часто имеем такие грустные примеры, что, кажется, становится все хуже, хуже и хуже — и что может быть, на что можно надеяться?.. Надеяться нужно на Бога, а Богу все возможно. И что может быть, мы не можем себе и представить.

То, что произошло, произошло по обетованию, то есть по обещанию Божию, и произошло в свое время, совершенно точно определенное Богом. Вот этот счет родов: от Авраама до переселения Вавилонского, от переселения Вавилонского до Давида, от Давида до Рождества Христова — четырнадцать, четырнадцать и четырнадцать — это число родов показывает, что Богом совершенно точно был определен срок по родам: сколько родов должно было каждый раз пройти. То есть теперь, оборачиваясь назад, мы видим, нам открыто это, насколько все это было закономерно. Когда же это совершалось, в то время это было непонятно.

Как сейчас — оглядываются на прошедшие десятилетия и говорят: «Тогда был плен Вавилонский семьдесят лет — и в наше время тоже семьдесят лет». Ведь всё точно так. Только оглядываясь назад, мы начинаем это понимать, да еще если Господь открывает, а когда это еще совершается, тогда в нас бывает буря помышлений сумнителъных: «А почему? Да как же? До каких пор?» До таких, до которых установлено Богом. Пределы положены Богом, и они в свое время исполнятся. Потом, оглядываясь назад, мы увидим, если Господь откроет, что они были совершенно четкие, эти пределы. И когда исполнилось время, то все исполнилось так, как подобало.

Поэтому и ублажается вера святых отцев — именно потому, что они, невзирая на то, что происходило вокруг, не пытаясь это как-то объяснить человеческим умом, верили, что Господь сказал — значит, это будет.

Вот Господь сказал Аврааму: «Принеси в жертву сына». И Авраам пошел, нисколько не сомневаясь, хотя у него ведь больше не было наследников. У этого сына, Исаака, не было детей, он не был женат тогда. Но Авраам шел приносить Исаака в жертву, веря слову Божию: когда Господь давал ему сына, Он сказал ему, что в сыне ему будет благословяение, — и веря, что Господь всё может, может и из мертвых воскресить человека. Так что не безнадежно шел Авраам, нет, а с крепкой верой. И сказано: вера его вменилась в правду.

Сегодня ублажается вера святых отцев. Вера как раз тем и отличается, что она часто не поддается рассудочному, логическому пониманию. Так сказано — значит, так и будет. Как? Как Господь судит, так и будет. Вот за это они и прославляются. И в сегодняшнем Евангелии, которое мы слышали, прямо перечисляются все те, кто именно так веровал. И когда заканчивается это перечисление, сразу же после этого читается повествование о Рождестве Христовом.

Сам праздник Рождества Христова будет еще только через неделю, а Евангелие о Рождении Спасителя читается уже сегодня.

Почему так?

Потому что им было сказано, они верили в это — и вот прямо исполнение их веры: родился Спаситель.

В земном смысле то, что было предсказано, исполняется только после того, как проходит время. А для Бога-то ведь нет времени. В небесном, в духовном смысле сказано — и это уже есть. Потому что у Бога слово и дело — это одно. Господь сказал: Семя жены сотрет главу змия. И всё, в тот момент это уже было решено, и только во времени оно через веру сохранялось, во времени исполнилось.

Прославляются святые отцы и праотцы за их веру, которую они сохранили в тех обстоятельствах, какие были во времена Ноя. Один Ной с семейством остался, вокруг было такое беззаконие, развращение достигло уже таких степеней, что дальше милосердный Господь просто прекратил жизнь всего человечества, за исключением Ноя.

И когда родился Господь, человечество тоже было в тяжелом состоянии. Там, где не сохранилась истинная вера, язычество достигло ужасных форм. Человеческие жертвоприношения, развращенность нравов безпредельная. И в это-то время вдруг, как сказано, свет велий возсиял. Явися Спас, благодать и истина. Поэтому Рождество Христово было ночью. И это тоже имеет особый смысл. Ведь Господь мог родиться в любой момент. Не родился вечером, не родился утром, днем — родился ночью. Когда пастухи несли нощную стражу. То есть Господь является в этот мiр, который находится во мраке греха, — и людие седящии во тьме видеша свет велий, и седящим в стране и сени смертней, свет возсия им (Мф. IX, 16). И свет во тьме светится, и тьма его не объят (Ин.1, 5). Ведь Господь начинает свою проповедь в той части Иудеи, которая более других находилась во мраке, в Галилее языческой, об этом же говорит св. апостол Павел: Идеже бо умножися грех, преизбыточествова благодать (Рим. V, 20). То есть именно в тот момент, когда по-человечески кажется, что уже дальше некуда, тут Господь являет Свою силу.

Святые отцы объясняют это так. Господь, будучи благ, сотворил мiр, в котором все было добро зело (Быт. I, 31). То есть то, что было от Бога, все было чисто, прекрасно. Господь попустил уклониться части творения в грех, самому Своему дорогому, можно сказать, творению, человеку. Ведь ни о ком, даже об ангелах не сказано, а только о человеке: сотворим человека по образу Нашему и по подобию (Быт. I, 26). Хотя печать Творца лежит, конечно, на всем творении, и на духах тоже, но по образу Своему и подобию Бог сотворил только человека. И человеческое естество было почтено таким достоинством, что Второе Лицо Святой Троицы, Сын Божий принял на Себя человеческий образ, стал Богочеловеком Иисусом Христом, Божество и Человечество соединилось неслитно, неизменно, неразлучно, нераздельно. И вот именно это-то и было особой милостью Божией. У нас вопросы возникают: «Почему? Как Господь допустил? Он же знал, что будет грехопадение человека».

И здесь как раз — свидетельство опять той же самой веры: Господь, будучи благ, совершил то, что нам непостижимо. Святые отцы объясняют это так, что именно потому, чтобы показать еще большую Свою любовь. То есть и грешного, скверного, нечистого очистить и возвести в первое достоинство. Господь, будучи благ, сотворил всё чистым, Он и из нечистого сделает чистое. Как будет воспеваться: очищает Своей благодатью.

Вы знаете — эта удивительная, трогательная, умилительная картина: возвращение блудного сына. Растратив всё, прожив блудно, сын возвращается к отцу своему. И вот, еще ему далече сушу, узре его отец его, и мил ему бысть, и тек нападе на выю его и облобыза его (Лк. XV, 20). Это и есть опять же то, что не поддается нашему рассудочному пониманию. «За что же? Почему?» За что? Да ни за что. Почему? Да по любви.

Именно Рождество Христово есть свидетельство высшей любви: Сын Божий, в славе Сущий и во всемогуществе непостижимом, смиряет Себя до образа рабия: зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся, якоже человек, смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Фил. II, 7-8).

Все, что касается духовных вещей, воспринимается прежде всего чувством, верой, любовью, надеждой. Ум, как мы видим, только потом иногда начинает что-то понимать: почему и как. И то не до конца, а только настолько, насколько умишка нашего хватает, каждому — в свою меру.

Поэтому прославляется вера.

Среди отцев был Соломон премудрый, и Самуил, и пророки, и патриархи мудрые, но прославляется их вера. Потому что она — самое главное, она давала им силы. Вера, надежда и любовь.

Авраам, по преданию, был настолько гостеприимен и любвеобилен, что никогда не садился за трапезу, если не было того, кого можно накормить. Причем, не своих домочадцев — своих домочадцев он напитал, — а если не было гостя, если он путника не вводил в дом. «Значит, я недостоин буду есть сам, если никого не накормлю». И, по преданию, он, когда принял Святую Троицу, перед этим не ел целую неделю, потому что не было никого — и, когда увидел проходящих путников, побежал к ним со словами: «Не минуйте раба Своего, зайдите». Посадил их, угостил и только потом стал вкушать сам: «Вот теперь, значит, Господь сподобляет меня трапезы Своей».

Так что вера без любви — она, конечно, не может быть истинная. Так же, как истинная любовь без истинной веры тоже не может быть. Всё должно соответствовать одно другому. Вера, надежда, любы, три сия — больши же сих любы (1 Кор. XIII, 13), как говорит апостол. Но вера стоит на первом месте, с нее все начинается.

Поэтому вера и ублажается, а уже через веру, через надежду, которая исполняется по обетованию Божию, приступают к любви.

Поэтому, когда Господь родился, когда Он стал проповедовать Евангелие — благую весть, Он сказал: Заповедь новую даю вам, да любите друг друга (Ин. XIII, 34).

Заповедь новую — как это так? Не было разве до этого любви? Была любовь. Вот видите, у Авраама была любовь, вера была. Но, видимо, той меры не было еще даже и у них. Иначе, если бы это уже было, Господь не сказал бы: заповедь новую даю вам. Такого понимания не было даже у таких равноангельского жительства и духа пророков, как у Илии. В богослужебных текстах на память пророка Илии есть замечательный тропарь, в котором Господь говорит: Понеже Илия человек жесток еси, согрешающу Израилю терпети не можеши, взыди ты ко Мне, да Аз доле сниду (Канон, песнь 9). Значит, при всей ревности, любви к Богу все-таки полноты любви даже у такого святого, о котором мы поем: во плоти ангел, пророков основание, — не хватило. Поэтому и Господь, когда Его в одном месте не приняли — помните? — на вопрос его учеников: Хощеши ли,речема, да огнь снидет с небесе, и потребит их, якоже и Илиа сотвори? — в ответ на это обращься же запрети има, и рече: не веста, коего духа еста вы: Сын бо Человеческий не прииде душ человеческих погубити, но спасти (Лк. IX, 53-56). То есть дух Ветхого Завета до Рождества Христова, до пришествия Сына Божия еще не имел той полноты, которая была явлена по Рождестве Христовом.

Поэтому все ожидали откровения свыше. И это откровение было дано Самим Сыном Божиим. Вся полнота благодати была явлена только Иисусом Христом, Сыном Божиим. И все, что было до этого, было прообразом, было сенью, то есть тем, что только приготавливало и знаменовало собой то, что должно было совершиться. Так что Рождество Христово вынуждено было признать все человечество. Как тому ни пытались сопротивляться многие, противостоять этому и до недавних времен, как ни кричали, что, мол, никого не было, что все это— миф, однако годы считали всегда от Рождества Христова. И это опять — свидетельство непостижимых путей Промысла Божия.

В те годы один раб Божий, простец, он шофером был, наш прихожанин, Царство ему Небесное, возил директора, а тот как-то спрашивает его:
— Ты что ж, веруешь?
А он — так, в простоте:
— Да, — говорит, — верую.
— Но это же всё сказки, мифы!
Он спрашивает:
— А какой нынче год-то?
Это были семидесятые годы, не помню теперь точно, когда именно, давно это было. Тот отвечает, скажем:
— 1975-й.
— А почему 1975-й? Почему не какой-то другой?
— Ну, это от Рождества Христова.
— Ну вот, сами же говорите. А как же не было? От чего же тогда считают?

Вот что значит, когда есть вера-то! Вот, у совершенно простого человека — такая вера, детски простая. И Господь умудрил его, и он своего ученого директора так ткнул носом — и всё, и тому деваться некуда.

Поэтому будем мы, взирая на пример святых отцев, укреплять свою веру. Прежде всего, содержать ту веру, которую они донесли до Рождества Христова. И потом, после Рождества Христова, святые сохраняли и донесли до нас истинную веру, которую, вы знаете, многие не сохранили. И вот тем, кому, по милости Божией, дан этот дар, вера истинная, нужно блюсти ее, как зеницу ока.

Так что будем сохранять то, что Господь нам открыл, то, что мы, по милости Божией, имеем в нашей Православной Церкви. Истина нашей веры засвидетельствована сонмом святых, множеством мощей, чудотворных икон, чудес, совершающихся до сего дня. И это будет совершаться до скончания века.

Истину нашей веры, вы знаете, свидетельствует Сам Господь — когда в Иерусалиме, на Гробе Господнем перед Пасхой, в Великую субботу по православному календарю, сходит Благодатный огонь — только у православных! Природа наша свидетельствует. Здесь, на нашей земле, в то время, когда вокруг снег, холод — под Введение во храм Пресвятыя Богородицы распускается верба, и этому свидетели все вы, я показывал вам не раз, и в этот раз тоже — у нас до сих пор стоит эта распустившаяся верба. И все это, и множество других примеров — свидетельства истинной веры.

Ну, а в чем мы согрешаем, в том нужно каяться. Потому что здесь просто наша немощь. Здесь — то, что мы неспособны, к несчастью, исполнять так, как подобает.
Когда же нам в чем-то сделают замечание, скажут: «Что же вы — говорите так, а не соблюдаете этого?» — ну что ж, тут не нужно спорить, тут — только смиряться. Говорить: «Да, всё правильно, вы всё это правильно говорите. Так. как мы говорим, и так, как наша Православная Церковь учит, так и нужно поступать. А то, что мы этого не выполняем, это очень плохо».

Да, действительно, когда мы начинаем отстаивать истину православной веры, в наших устах это звучит неубедительно. Потому что часто мы не являем собой примера настоящего православного человека. Так что здесь запинаются не на вере, а на нас. Когда бывают споры о вере, то нужно помнить, что эти две вещи часто путаются. Да, мы — грешные. А вера наша — истинная. Если мы возьмем святых отцев, в том числе даже и пророка Давида (от семени Давидова — Сам Спаситель!), то и он тоже не всегда поступал так, как нужно. Ну, по немощи человеческой. Это ему попущено было — показать человеческую немощь. Как попущено было апостолу Петру отречься. Но зато пророк Давид написал такой покаянный псалом, каков псалом 50-й: Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей… И множество других псалмов, в которых выразил чувства грешного человека, кающегося и просящего милости Божией. И тогда понятно, почему Господь попустил ему такое падение: ради нас. Чтобы мы через него получили ответ на то, как нужно относиться к своим поступкам, как нужно сокрушаться о своих грехах. Как он говорил, беззаконие мое аз знаю, и грех, мой предо мною есть выну, то есть всегда (Пс. Ь, 5). Или: измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу (Пс. VI, 7).

Вот поэтому мы и прославляем святых отцев, невзирая на то, что они, может быть, совершали какие-то даже и неблаговидные поступки. Но все это, как и наши грехи, омывается Пречистою Кровью Спасителя нашего Господа Иисуса Христа. А то, что тоже было у них: у пророка Давида — покаянное чувство, у апостола Петра — вера его, — за это Господь любит и прощает, и за это Господь даже включил пророка Давида в свою родословную, апостолу Петру ключи Царства Небесного дал. Подумать только: ключи от Царства Небесного! И вся эта картина жизни пророков и апостолов, и всех наших святых отцев показывает непостижимую глубину путей Промысла Божия. Мы можем только благодарить Бога за то, что Господь открывает множество путей: Широка заповедь Твоя зело (Пс. XVIII, 96), утешает нас примерами покаяния, милосердия, веры. И, таким образом — как говорит тот же пророк Давид, который так часто прославляется в нашей Православной Церкви, хотя он один из ветхозаветных праведников, — когда обстоятельства колеблют нашу веру, когда погна враг душу мою, смирил есть в землю живот мой, посадил мя есть в темных, яко мертвыя века (видите: и тьма, и мертвые века), и уны во мне дух мой, во мне смятеся сердце мое, — и тогда нужно обращать взгляд свой на всех этих отцев: помяну дни древния, поучихся во всех делех Твоих, в творениих руку Твоею поучахся (Пс. СХЫ1, 3-5). То есть как раз то, что совершает сегодня Церковь: вспоминает дни древние, поучается в делах Божиих, в творениях рук Его.

Вот почему Церковь устанавливает эти празднования — святых праотцев, отцев. Потому что учит нас от дней древних укреплению веры, надежды на милость Божию. Аминь.