Он стал популярным ещё со времён главной роли в фильме «Романс о влюблённых». Потом было множество ярких работ, а в трудовой книжке единственная запись: «актёр Московского художественного театра имени Чехова». Но беседовали мы не о творческой мастерской знаменитого артиста, а о вере. Хотя, может быть, это и есть его творческая мастерская.
Узенькая лестница к вере
— Евгений Арсеньевич, семейную жизнь актёров чаще всего считают очень переменчивой. У вас не так. В чём секрет, вы ведь со своей женой всю жизнь вместе?
— Уже больше 40 лет. Мы с Галей познакомились в Школе-студии МХАТ, оба там учились с 1963 по 1967 год. А секрет… Насколько мне мой опыт подсказывает, здесь главное — воспитание. Ребёнок, выросший в любви и в полной семье, лучше подготовлен к правильному восприятию жизни. Я точно знаю, что некоторые мои коллеги выросли в сложных семейных условиях, так вот эти сложности продолжают с ними существовать. А ещё я благодарен актрисе Кате Васильевой за то, что она мне, уже взрослому человеку, помогла правильно расставить жизненные ориентиры. И главный среди них — это, конечно, вера.
— Как это случилось?
— В начале 1980-х Екатерина Сергеевна — она, кстати, моя одноклассница — привела меня в Софийский храм. Тогда ещё в главном храме была какая-то контора, и мы ходили в привратную церковь на набережной, поднимались по узенькой лесенке. Сначала я один ходил, а потом и с Галей. К отцу Владимиру Волгину, он там настоятель.
— Я слышал, что туда много актёров ходит.
— И туда, и в другой храм, в который мы тоже ходим, это рядом с Пушкинским музеем, священномученика Антипы. Там настоятелем отец Димитрий Рощин, сын Кати Васильевой. Этот храм, как и Софийский, тоже не пустует. Много молодёжи, маленьких детишек… Мы там недавно крестили нашу первую внучку, Александру.
— Когда вы стали дедом?
— В июле.
— Поздравляю! Где-то читал, что дочь Дарья — долгожданный ваш ребёнок и, чтобы счастье родительства обрести, вы даже какие-то снадобья принимали…
— Не было ничего такого. А было вот что: в 1985 году у нас родилась Дарья. И слава Богу! Потому что мне уже было 40. Господь нас в этом смысле поддержал.
Как спаслась иконка
— У вас есть любимая икона?
— У меня особое отношение к Богородичным иконам.
— Почему?
— Не знаю. Рацио (лат. ratio — «ум, разум». — Прим. ред.) в данном случае на втором месте. Душа подсказывает.
— Перед выходом на сцену молитесь?
— Обязательно. Вот у меня с собой в кармане даже маленькая иконка. Не помню, откуда она взялась. Но с ней было маленькое чудо. Когда Дарьюшка в первый класс пошла, я ей тихонечко в кармашек школьного рюкзачка положил эту иконку. А когда Дарья стала постарше, мы купили другой рюкзак, а этот, старенький, я вместе с какими-то старыми вещами решил отнести на свалку. Я про иконку, честно говоря, забыл. В общем, выбросил рюкзак, проводил его взглядом и вдруг вижу: из кармашка медленно выскальзывает эта иконка. Она теперь со мной. Я с ней всюду путешествую.
В чём Божий промысел
— Как вы относитесь к чудесам?
— Когда человек говорит, что к такому-то выбору его подвигли жизненные обстоятельства, я понимаю, что скорее всего человек этот в храм не ходит. Для меня то, что другие называют «обстоятельствами», — конечно, Божий промысел. В театральном кружке районного Дома пионеров, куда меня привела старшая сестра, преподавала Александра Георгиевна Кудашева. Удивительный человек. Она, как мы потом узнали, с самим Михаилом Чеховым знакома была. Наш руководитель курса в школе-студии МХАТ Виктор Карлович Манюков как-то между делом однажды сказал: «Моя задача — не просто сделать из вас профессиональных актёров, но и помочь вам стать порядочными людьми». В 1967-м меня приняли во МХАТ. Играл в массовке в «Мёртвых душах» — и глаз не мог оторвать от Ноздрёва, которого играл Борис Николаевич Ливанов. Я уже не говорю о встречах и с Иннокентием Михайловичем Смоктуновским, и с Евгением Евстигнеевым, и с Олегом Ефремовым, и с Георгием Степановичем Жжёновым. Разве могут они быть случайными? Конечно, это всё Господь управил.
— Знакомый полярник говорил мне как-то, что, покуда в России метёт, Жжёнова и Киндинова не забудут…
— Почему?
— Когда на Северах нелётная погода, на заполярных базах часами крутят фильмы «Возвращение резидента» и «Конец операции «Резидент» — такая традиция.
— Интересно. Георгий Степанович неохотно рассказывал о своих прошлых проблемах, но одной историей поделился. Он только начал сниматься в кино, и кто-то из его коллег написал о нём пару недобрых слов в нужную организацию. Тогда Георгия Степановича в первый раз арестовали. И мы с Лёней Ярмольником тогда к нему приставали: «Расскажите, он жив, этот стукач?» — «Да, жив». — «Как фамилия? Скажите! Мы ему шины проколем и морду набьём!» — «Нет-нет».
Что нужно для счастья
— Можно ли быть порядочным человеком и без церкви? Ваш личный опыт что говорит?
— Проблема в том, что понятия о чести, правде, совести могут у разных людей различаться. Человек, который украл, всегда может сказать: а мне ребёнка нечем кормить, потому и украл. Другой скажет: я избил его, потому что он меня оскорбил. Должны быть некие общие критерии для всех нас, которые нельзя переступать. Должно быть понятие греха. Я обычно не беру на себя ответственность уговаривать своих товарищей, чтобы они тоже пришли в храм. Могу просто сказать: «Хорошо было бы, если бы ты пришёл, послушал».
— Слушались?
— Чтобы я впрямую привёл кого-то в храм — такого не было. Только дочку. Но хочется думать, что кому-то я помог в этом смысле.
— Что больше всего человеку надо для счастья?
— Вера, любовь, радость и смирение.
— Почему смирение?
— Смирение спасает тебя от преувеличения значимости собственного «я».
