Редактор попросил меня написать колонку про Евровидение. К сожалению, этого задания я выполнить не смогу. Мой слух устроен таким образом, что музыку, звучащую на этом конкурсе, я попросту не слышу, воспринимая ее как мучительный шум. Это не хорошо и не плохо. Это даже не имеет отношения к снобизму, который я не люблю ни в себе, ни в окружающих.
Представительницу России я послушала – каюсь, не больше двух-трех минут. Говорить о вокальных данных певицы я не хочу. В конце концов, я не профессионал. Судить о том, какая именно интрига стоит (или не стоит) за поездкой на Евровидение девушки с мышечной дистрофией – не буду.
Я хочу рассказать вам про более важное лично для меня – про Голос.
Впервые я услышала его много лет назад, ночью, выйдя на кухню за стаканом воды. Радиоприемник на подоконнике транслировал «Эхо Москвы», шла полуночная передача о классической музыке. А теперь послушаем эту арию в исполнении Томаса Квастхофа.
Стакан звякнул о каменную столешницу, и, кажется, это был последний звук из реального мира. Голос раздвинул стены маленькой кухни, маленького мира, маленькой повседневной жизни. Надо мной, под гулкими сводами того самого Храма, пел Симеон Богоприимец, держащий на руках Младенца, и пророчица Анна смотрела на него сквозь зыбкий свет свечей, и совсем молоденькая Мария стояла у колонны, и белоснежный голубь летел в луче света.
Голос пел о том, что сбылись все надежды и пророчества, и тот Владыка, Кому он служил всю жизнь, ныне отпускает его.
Потрясение мое было таким сильным, что я, ослепнув от слез, кое-как записала на клочке бумаги имя.
Второе, и, кажется, не меньшее потрясение ждало меня дальше.
Томас Квастхофф — один из приблизительно пяти тысяч жертв препарата контерган — снотворного, которое в начале 60-х годах широко прописывалось беременным женщинам. Лишь годы спустя стало известно, что препарат вызывает тяжелые пороки развития.
Рост Томаса Квастхофа составляет всего 130 сантиметров, а ладони начинаются почти от плеч.
Из-за инвалидности его не приняли в консерваторию – он физически не мог играть ни на одном инструменте. Томас изучал право, работал диктором на радио – и пел. Все время, не отступая и не сдаваясь.
Потом пришел успех. Фестивали, записи, концерты, высшие награды музыкального мира.
Конечно, тысячи интервью.
Один из журналистов задал ему вопрос:
— Будь у вас выбор – что бы вы предпочли – здоровое красивое тело, или голос?
— Голос, — не задумываясь ответил Квастхофф.
Конечно, Голос.
Он замолчал несколько лет назад. С возрастом его инвалидность стала отнимать силы, и он больше не мог петь так, как хотел и считал правильным. Он не мог стерпеть несовершенства.
Из года в год я рассказываю о Томасе Квастхоффе своим студентам, говоря им о том, что во всяком человеке уживаются ограниченные возможности тела и безграничные – духа.
Я рассказываю им, сильным, молодым и прекрасным, что все мы – люди с ограниченными возможностями. Ничьи физические силы не безграничны. Пока их жизненный предел лежит много дальше моего. К старости (пусть Господь пошлет каждому из них долгую жизнь!) и они узнают, что это значит – ослабеть, и больше не уметь того, что умел раньше. Если они проживут правильную жизнь, им предстоит узнать, что их душа стала сильнее, и может много больше того, что может сейчас.
Их задача – сделать то, что начали делать мы: создавать для всех людей (какими бы ограниченными ни были их возможности) удобный и доброжелательный мир.
Мы кое-что успели.
Лет десять назад моя мужественная подруга Ирина Ясина, наделенная совершенно безграничными душевными возможностями, организовала заезд по Москве на инвалидных колясках. Мы шли все вместе – и те, кто не может идти сам, как Ира, и те, кто сегодня здоров. Мы хотели показать, как страшен и недоступен мир для того, кто не может встать на свои собственные ноги. Не сочтите это хвастовством, но и нашими, в частности, усилиями достигнуто то, что все чаще на выходе из вашего подъезда вы видите пандус. Иногда – кривой. Иногда – плохо приспособленный для неповоротливой инвалидной коляски, но – пандус. Выход на волю. Дорогу в жизнь.
Я верю, что мои нынешние студенты смогут выстроить мир, где люди с более ограниченными возможностями, чем у большинства из нас, смогут НЕ быть героями. Где им не придется аплодировать только за то, что они смогли войти в метро. Да, вход в него сегодня для них так же прост как для вас – выход в космос.
Я верю, что моя страна перестанет делать из этих людей сверхчеловеков.
Не будет денно и нощно тренировать их выносливость.
Не заставит цепляться за жизнь из последних сил.
Нам не придется аплодировать им только за то, что они выжили в мире, созданном здоровыми и бесчеловечными людьми.
В моем идеальном мире мы будем жить с ними на равных – и по самому гамбургскому счету оценивать то, что они делают. А они будут оценивать то, что сделали мы.
Мне кажется, так будет правильно.
