Иконография праздника Успения Пресвятой Богородицы не имеет, в отличие от большинства двунадесятых праздников, основы в Священном Писании. Все события, связанные со смертью, воскрешением и последующим вознесением Богородицы основаны на апокрифических сказаниях, которые, впрочем, не противоречат православному вероучению. И, как это часто бывает, из всей доступной информации Церковь сама отбирает то, что наиболее соответствует ее Преданию и отсекает все лишнее. Точно так же обстоит дело и с иконографией.

 Миниатюра из Евангелия императора Никифора II Фоки. XI в.

Миниатюра из Евангелия императора Никифора II Фоки. XI в.

Композиция иконы Успения разделена мысленной горизонтальной линией на две смысловые части. В нижней присутствует тело умершей Божией Матери на смертном ложе, окруженное скорбящими апостолами. В верхней же, присутствует Христос с душой Своей Пречистой Матери на руках, окруженный торжествующими ангелами. Внизу – земная скорбь, вверху – радость будущего века. Именно так – снизу вверх — мы и попытаемся рассмотреть и «прочитать» икону Успения.

Я не ставил перед собой задачу рассмотрения всех вариантов иконографии Успения. В настоящий момент хотелось бы наметить основу этой иконографии, которая восходит ко временам, близким к 7-му Вселенскому Собору, временам, когда формировались новые иконографии и корректировались древние, согласно высокому духу отцов, богословски отстоявших иконопочитание и навсегда сформулировавшими его догмат. Этот дух, эта традиция старались не допускать в икону ничего лишнего, случайного и сомнительного.

Итак, на иконе мы видим тело Богородицы, возлежащее на одре. Одр задрапирован пурпуром. Стоит вспомнить, что в византийской традиции пурпур – исключительный символ императорского достоинства. Точно так же, как и подножие у одра – так называемая «рота», роскошно украшенная пурпурная подставка, окаймленная золотом, драгоценными камнями и жемчугом, тоже один из атрибутов императорской власти.

На некоторых иконах Успения на этой подставке стоят ещё и сброшенные пурпурные туфли Богородицы – они также являются императорской регалией. Именно так византийские художники символически отображали августейшее достоинство Царицы Небесной, и это характерно исключительно для Восточной Церкви. На Западе не очень разбирались в тонкостях византийского придворного церемониала и изображали Богоматерь с более конкретными царскими символами – короной, скипетром и т.д.

Тело Богородицы изображено в привычных одеждах. Голова окружена нимбом, и это неслучайно. Ведь согласно учению Церкви, тела наши – храмы Духа Святого и по всеобщем воскресении снова воссоединятся с душами для жизни вечной.

Вокруг одра собраны скорбящие апостолы. Апостол Петр с кадильницей в руке совершает каждение телу Пречистой. Апостол Иоанн в скорби припадает к самому одру – ведь именно ему Господь на кресте завещал заботу о Своей Матери: «Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе» (Ин.19:26-27).

Позы и жесты апостолов говорят о тихой скорби, лишенной бурных проявлений. Тут же в толпе мы видим двух людей в святительских омофорах – это Дионисий Ареопагит и Иаков, брат Господень, присутствовавшие в доме Богоматери согласно преданию. Иногда также в иконе присутствуют церковные писатели — творцы богослужебных текстов, наиболее полно раскрывшие смысл праздника Успения. Т.е., не присутствуя при самом событии физически, они как бы созерцали его мысленным взором, что и дало им возможность так глубоко и живо его описать.

Резьба по кости. Византия. Константинополь. X в.

Резьба по кости. Византия. Константинополь. X в.

Над этим всем возвышается величественная фигура Христа. Чтобы подчеркнуть эту величественность, византийские изографы часто изображают Спасителя больше остальных персонажей. В руках он держит душу Своей Пречистой Матери, которая изображена в виде спеленутого младенца. Это прозрачный символ рождения в вечную жизнь. Это победа над смертью. Ведь само название праздника (успение) – по-гречески «κοίμησις» — означает «сонное состояние». Смерть христианина — это всего лишь сон, всего лишь временное состояние.

Но и просто по-человечески это очень трогательный образ: Вседержитель держит на руках Ту, кто некогда держал Его на руках в земной жизни.

Собственно, этим суть иконографии Успения Богородицы и ограничивается. Однако всегда могли быть добавлены некоторые второстепенные детали, подчеркивающие тот или иной аспект празднества и опирающиеся на различные предания либо богослужебные тексты.

Икона. ок.1200. Новгород

Икона. Ок.1200. Новгород

Например, по одному из преданий, все апостолы со всего мира были враз перенесены в Иерусалим накануне упокоения Марии. И некоторые иконы представляют это путешествие, в котором апостолы изображены в облаках. Или добавляются некоторые бытовые детали, как то свечи у одра. Либо, символические образы, например, стамна (кувшин), что является аллюзией на гимнографию, прославляющую Божию Матерь: она опирается на ветхозаветные богородичные прообразы, каковым и является сосуд (стамна) Моисея.

Может присутствовать и сам Моисей и иные пророки, так или иначе говорившие о Божией Матери прообразами. Могут также наличествовать плачущие иерусалимские женщины или апокрифический персонаж Авфония – иудей, пытавшийся отобрать тело Марии у апостолов, чтобы сжечь его. Обычно изображается момент, когда Авфония дерзновенно протягивает к одру Богородицы руки, которые отрубает ангел.

В верхней части иконы тоже могут быть дополнительные детали – так, Христос может быть окружен символической сферой, подчеркивающей Его славу. Может быть показана сцена вознесения Богородицы ангелами и раскрытые небесные врата, что иллюстрирует «Слово на Успение» Андрея Критского: «Поднялось наддверие небесных врат, дабы принять в небесное царство… Пренебесную Дверь Божию». Деталей может быть масса, но основа всегда проста и лаконична и, согласно с буквой и духом отцов 7-го Вселенского Собора, зрительно являет описываемое событие – Успение Богородицы.

И вот эти вот лаконизм и простота часто ставят в тупик искусствоведов, посвятивших себя изучению православной иконографии. В порыве страсти эти неутомимые исследователи и искатели потаенных смыслов и глубинных пластов начинают искать в иконе некое дополнительное содержание, которое, очевидно, скрыто от профанов.

С усердием археолога искусствоведы начинают собирать некие мелкие детали и складывать из них картину, которую, казалось бы, с первого взгляда и не разглядеть. И так порой далеко заходят в своих изысканиях, что раскрытый ими «новый смысл» начинает затмевать смысл истинный. И как-то хочется тихонько взять за рукав энтузиастов-копателей и шепнуть: «Стойте, господа, куда же вы? Не потеряли ли вы основной смысл за поиском «глубинного?»

Так, например, в последние время приходится читать, что в иконе Успения присутствует литургический смысл. Конечно, Евхаристия, крестная жертва Христа является центром христианского сознания. И это, бесспорно, имеет отражение и в иконографии. Но, тем не менее, это не значит, что любая икона должна непременно говорить о Литургии.

Вот, у одного известного искусствоведа можно прочесть следующее: «В средневизантийской иконографии этой сцены ложе с телом Богоматери наглядно уподоблялось престолу, а расположение апостолов двумя группами, возглавляемыми Петром и Павлом, по сторонам ложа, — их присутствию на евхаристии и причащению под двумя видами. Христос, стоящий со спеленутой душой Марии позади ложа, являл собой образ архиерея за трапезой.

Изображение апостола Петра, кадящего перед ложем, по-видимому, соответствовало каждению Святых Даров в литургии, а образ Иоанна, припадающего к ложу Марии, — священнику, целующему престол».

В подтверждение этого утверждения, высказанного, к слову, довольно категорично, автор приводит многочисленные цитаты из богослужебных текстов, забывая контекст святоотеческих слов, посвященных Успению Богородицы. Или употребляет такой аргумент: «На литургический характер сцены Успения Богоматери иногда прямо указывало изображение пар гимнографов — Космы Маюмского и Иоанна Дамаскина, представленных, например, на западной стене верхней церкви-усыпальницы в Бачкове справа и слева от этой композиции под арками, а впоследствии и в росписях XIV в».

Но ведь и Иоанн Дамаскин, и Косма Маюмский — гимнографы, авторы церковных текстов, в том числе имеющих отношение и к празднованию Успения Пресвятой Богородицы: первый написал три похвальных слова, посвященных этому празднику, а второй является автором канона праздника. Т.е. их нахождение рядом с образом Успения обоснованно именно их связью с этим празднованием, но никак не может «прямо указывать» на «литургический» характер.

Но положим, мы приняли точку зрения уважаемого искусствоведа, увлекшись авторской эрудицией и сраженные красотами византийской поэзии. Пусть смертное ложе Богоматери – это Престол, пусть Христос — это служащий архиерей, а апостолы – сослужащие с ним и готовящиеся причаститься «под двумя видами», т.е. отдельно Крови и Тела. Но зададимся простым вопросом: чью именно плоть и кровь апостолы должны потребить за данной «литургией», если на «престоле» лежат не Святые Дары, но тело Богоматери?

Здесь уже точно стоило бы остановиться и задуматься, а не слишком ли «глубоко», да и в нужном ли направлении мы копаем? Сейчас, конечно, не то время, когда малейшее недопонимание или непривычная трактовка могли вызвать ожесточенные споры и обвинения в ереси. Но все-таки, при очередной попытке изъяснить православную икону, стоило бы, наверное, проявлять большую ответственность. Это ведь в конце концов не сочинение на тему «что хотел сказать автор».

А между тем, желание досочинять, дофантазировать, «расширить» и «углубить» смысл иконы, по всей видимости, неистребимо. И сколько сил, таланта, эрудиции тратится на это желание. Печатаются книги, пишутся диссертации — и все мимо. Подлинный чистый неискаженный смысл иконы смещается на обочину или подменяется какой-то эзотерикой. И к слову об эзотерике. Наверное, не случайно помимо искусствоведов выискивать тайные смыслы в христианском искусстве очень любят всяческие оккультисты и адепты сомнительных духовных практик.

И все же, так хотелось бы, чтобы икона Успения оставалась иконой Успения, которое мы ныне празднуем.

Читайте также:

 Успение в Первом уделе Божией Матери

Успение Божией Матери: во что мы верим?

О, дивное чудо! Песнопения на Успение Пресвятой Богородицы

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Лучшие материалы
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.