Первая европейская автобиография
«Исповедь» блаженного Августина называют первой автобиографией в европейской литературе. Она была написана по просьбе святителя Павлина, епископа итальянского города Нола, примерно в 397–400 годах спустя десять лет после обращения Августина в христианство.
Книгу оценили уже современники Августина, о чем он сам упоминает незадолго до своей смерти: «Я знаю, что «Исповедь» очень нравилась и нравится братьям», «Какое из моих произведений больше читают, чем «Исповедь», каким больше наслаждаются?».
О влиянии Августина на последующую европейскую литературу говорить не надо — исповедальный жанр стал очень распространенным. Достаточно вспомнить «Исповеди» Жан-Жака Руссо и Л.Н. Толстого…
Аврелий Августин родился 13 ноября 354 года в Северной Африке в городе Тагасте в семье небогатых представителей провинциальной знати Патриция и Моники. Моника была благочестивой христианкой, отец Августина принял Крещение только перед смертью в 371 году. По обычаю того времени Августин был оглашен с детства, но не крещен.
Образование получил в Карфагене. В качестве преподавателя риторики Августин прибыл в Медиолан в период епископства святителя Амвросия.
В Медиолане Августин знакомится со святителем Амвросием, слышит его проповеди, что обращает Августина к христианству. Свое обращение Августин относит к 386 году.
Вскоре после Крещения Августина умирает его мать, блаженная Моника, дождавшаяся обращения ко Христу своего сына. Осенью 388 года Августин возвращается в родную Тагасту, жертвует все свое имение местной церкви и начинает вести строгую аскетическую жизнь.
Одновременно сложно и легко
Труды святых отцов часто читать сложно. Это не развлекательное чтение как в плане эмоциональном, так и в интеллектуальном. Многим, наверное, знакомо — читаешь абзац, вроде бы все слова известны, а понять смысл не получается — не хватает каких-то знаний, опыта…
«Исповедь» блаженного Августина тут и исключение, и не исключение. «Пусть лучше порицают нас грамматики, чем не понимает народ», — так говорил блаженный Августин о том, что он писал. И действительно, он говорит о знакомых до боли явлениях. Знакомых по собственной жизни.
А не исключение потому, что читать настолько искреннее повествование действительно непросто. Непросто и непривычно читать такой разговор с Богом, такой детальный рассказ о пути к Нему. Например, так: «Я медлил с обращением ко Господу. Мою жизнь в Тебе я продолжал откладывать со дня на день, но я не откладывал смерть, ежедневно содевая ее в себе. Я был влюблен в мысль о счастливой жизни, но я боялся найти ее в ее настоящем месте, я искал ее тем, что убегал прочь от нее. Я думал, что был бы невыразимо несчастен, если бы лишился женских объятий, и я никогда не думал о Твоей милости как о врачевстве, исцеляющем эту слабость, ибо никогда не испытывал его… я отгонял от себя эти скорбные слова: «Как долго? Как долго? Отчего не теперь?»».
Знакомо? Мы ведь тоже зачастую ищем счастливую жизнь где-то не там, где она есть на самом деле…
Читать его одновременно легко, поскольку узнаешь в чем-то себя, автор пишет о знакомом, но и оттого же сложно — сложно себе ставить эти вопросы и отвечать честно, как блаженный Августин. Многие ли из нас так думают о своем детстве и поре обучения: «В чем, однако, была причина, что я ненавидел греческий, которым меня пичкали с раннего детства? Это и теперь мне не вполне понятно. Латынь я очень любил, только не то, чему учат в начальных школах, а уроки так называемых грамматиков. Первоначальное обучение чтению, письму и счету казалось мне таким же тягостным и мучительным, как весь греческий. Откуда это, как не от греха и житейской суетности, ибо «я был плотью и дыханием, скитающимся и не возвращающимся»»?
И не только автобиография
Однако было бы неверным говорить о том, что это лишь автобиографическое произведение. Это рассказ не только о событиях в жизни блаженного Августина, его поисках, но это еще и рассуждения о философских категориях. Важное место занимает в «Исповеди» категория времени. Что такое будущее и прошлое, есть ли они? Или они существуют только в нашем сознании — прошлое в памяти, будущее в ожидании?
Время, как ни парадоксально это утверждение, — вневременная категория. Она интересовала блаженного Августина, она интересует и нас. И, наверное, самый правильный момент, чтобы задуматься о феномене времени,— Великий пост. События, которые вспоминает Церковь в это время — когда происходят? Они произошли 2000 с лишним лет назад или каждую Великую Среду Иуда предает Христа? Они повторяются или какимто образом существуют в вечности, не заканчиваясь никогда?
Блаженный Августин размышляет: «Дозволь мне, Господи, Упование мое, спрашивать и дальше, да не смутят меня поиски мои. Если будущее и прошлое существуют, то где? Твердо могу сказать одно: где бы они ни были, там они — настоящее, ибо если и там будущее — только будущее, то и там его еще нет, прошлого же, если и там оно прошлое,— там уже нет. Так что где бы и как бы они ни были, там, где они есть, там они — настоящее».
Это с непривычки к таким рассуждениям кажется надуманным, слишком сложным и оторванным от реальности, однако ощущения Страстной именно такие — все это происходит здесь и сейчас, а не там и 2000 лет назад. Может быть, мы видим то самое прошлое, становящееся настоящим в это время?
О переводчике замолвите слово…
Удивительна история и перевода «Исповеди», который сейчас чаще всего издается. Переводчик — Мария Ефимовна Сергеенко, работавшая в 20‑х годах XX века на кафедре всеобщей литературы филологического факультета Саратовского университета, готовила этот перевод в блокадном Ленинграде, продолжая преподавать латынь. Впервые он был опубликован в «Богословских трудах» в 1978 году.
О переводчике я вспомнила не только из-за этой удивительной работы над сложным текстом в блокадном Ленинграде. С не самым удачным переводом Библии столкнулся в свое время сам блаженный Августин. Исследователи его жизни и творчества сходятся в предположении, что его увлечение манихейством скорее всего было обусловлено именно грубым переводом, в котором было доступно Священное Писание на латыни в то время.
Нам с переводом «Исповеди» действительно повезло — он хороший, и оттолкнуть от сочинения Августина нас может только собственная лень, но не язык…
