Как измерить плоды миссии или милосердия
Протоиерей Константин Островский
Протоиерей Константин Островский, настоятель Успенского храма в Красногорске, благочинный церквей Красногорского округа
Итоги года в моей деятельности? У меня такая деятельность, что мало кому могут быть интересны итоги.
Председатель Отдела по реставрации и строительству Московской (областной) епархии — почти исключительно административная работа: учет недвижимости, оформление прав, экспертиза предпроектных предложений. Причем, поскольку я не специалист в этих вопросах, то остается только руководить специалистами, чем и занимаюсь, стараясь не мешать. Итогов в этой области не бывает, а статистику лучше смотреть в официальных отчетах.
Я — директор Благотворительного фонда Московской епархии по восстановлению разрушенных святынь. Собираем деньги на реставрацию храмов и организуем реставрацию. Деятельность очень важная, но мои функции чисто административные. Основными «моторами» являются здесь сам митрополит Ювеналий и председатель Управляющего совета Фонда отец Михаил Егоров, наш епархиальный секретарь.
Еще имею должность благочинного церквей Красногорского округа Московской епархии. Довожу до сведения настоятелей указания священноначалия и сообщаю священноначалию о результатах. Никаких особенных происшествий в этом году не было: храмы не открывались и не закрывались.
Более, конечно, содержательна моя деятельность как настоятеля, служащего священника, духовника для некоторых прихожан. Но ведь чем содержательнее, чем глубже тема, тем невозможнее говорить и даже помышлять об итогах.
Здесь цифры ничего реального не отражают.
Мы пишем, конечно, отчеты по многим направлениям деятельности. Но, откровенно говоря, как измерить плоды миссии или милосердия? По-настоящему плоды эти откроются на Страшном Суде, а мы можем мерить только свои усилия.
Но ведь от того, что я с большим усилием и много раз буду бить деревянным молотком по шурупу, он не войдет в бетонную стену. А какой-нибудь работяга без особенных усилий, но с нужными инструментами быстро его вкрутит.
Мало того, «мысль изреченная есть ложь», по мудрому слову Тютчева. Если даже вдруг по Божьей милости и сделалось нами что-то поистине доброе, то, помышляя об этом, а — еще хуже — без особой нужды рассказывая, мы погрешаем уже против слова самого Спасителя: «Пусть левая рука твоя не знает, что делает правая» (Мф. 6, 3).
Относительно следующего года особенных планов не строю. Буду стараться добросовестно нести свои послушания (старые, если не снимут, или новые, если возложат), а в остальном какие планы? «Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего».
Важно всякую воинственность изгонять из своего сердца
Протоиерей Максим Козлов. Фото: Анна Данилова
Протоиерей Максим Козлов, первый заместитель председателя Учебного комитета Русской Православной Церкви, настоятель храма преподобного Серафима Саровского на Краснопресненской набережной (Москва)
Размышления перед Рождеством располагают к надежде на обновление жизни, и это — главное! Что касается проводов уходящего года, то больше всего радует, что он кончается. Мы, православные, не должны придавать никакого значения мистике чисел, но все-таки утешительно знать, что в нашем Отечестве не произошло ни революции, ни гражданского междоусобия, а в мире не началась третья мировая война.
Конечно, на планете не спокойно. Все мы молимся на каждой литургии о мире всего мира. И главное устремление сердца в этой молитве о мире — чтобы у ястребов войны крылышки ослабели, а у голубя мира укреплялись, и он взлетал все выше и все увереннее.
В этом смысле мне кажется, что всем нам, православным людям, важно всяческую воинственность, пропаганду войны и иное, связанное с желанием внешней силой кому-то что-то доказать, прогонять из своего сердца и, по возможности, способствовать, чтобы вокруг этого было поменьше.
Что касается духовного образования, то закончившийся Архиерейский Собор в отношении учебных дел принял решение, от которого мне внутренне очень утешительно. Это одна из радостей уходящего года. В чем она состоит? А в том, что никаких новых реформ Архиерейский Собор не наметил, одобрив уже реализуемые магистральные направления развития высшего духовного образования нашей Церкви. Радует то, что этот путь твердо определен, в этом есть стабильность и очевидных корректив нет и, как мне кажется, не предвидится. Это большая радость.
В отношении священнослужения и храма, по милости Божией, в нашей небольшой пустыньке преподобного Серафима, затерявшейся среди огромных зданий Москва-Сити, — стабильность. Служба совершается, народ Божий приходит, младенцев мы крестим, молодых венчаем, церковные врата открыты для тех, кто хочет в них войти.
Это островок нормальной жизни в океане московской бизнес-активности. Один из сотен других таких островков нормальной жизни, каковыми призваны быть наши приходы. Я убежден, что чем больше будет таких оплотов, тем крепче будет дело с Россией.
А в качестве пожелания всем нам на Новый год скажу самое мне дорогое: помните хорошее. Помните хорошее, что было в вашей жизни от Бога и от людей, не ищите нового счастья. Счастье, оно всегда старое и всегда с вами.
Что касается планов… По милости Божьей, у меня нет планов. Потому, что, во-первых, я уже не настолько молодой человек, чтобы сопрягать с будущим какие-то великие целеполагания. А во-вторых, потому, что «довлеет дневи злоба его» (Мф. 6, 34). Как могу, стараюсь располагать себя к решительному принятию и реализации в своей жизни этого великого евангельского слова.
Учиться жить здесь и сейчас
Протоиерей Димитрий Климов. Фото: Ефим Эрихман
Протоиерей Димитрий Климов, настоятель Свято-Никольского кафедрального собора города Калач-на-Дону, Волгоградская область
Канун нового года — это очень хорошая возможность не для подведения итогов, само это слово «итоги» как-то отдает бухгалтерией, это хорошая возможность, хотя бы на секунду остановив суетный бег нашей жизни, задуматься о времени. Мы в него погружены, как тело в быстро несущуюся реку. Всякая река течет в конце концов в море. Всякая жизнь уходит в конце концов в Вечность, но именно от того, на что мы потратим свое время здесь на земле, к чему сможем прислонить свою бессмертную душу, будет зависеть ее вечная участь.
Ничего глобального и эпохального не произошло. Если говорить о текущих моментах — стройка нового храма идет, но не так интенсивно, как бы хотелось.
Лично для меня самые интересные впечатления связаны с поездкой в Грузию, куда я ездил в отпуск — знакомство с хорошими гостеприимными людьми, грузинское хоровое пение и танцы — все это осталось в памяти.
Трагическое переживание года — убийство пятилетней девочки из Калача, которую искали всем миром и так надеялись найти живой!
Если говорить о восприятии Нового года — он связан у людей с обостренным ощущением времени и желанием как-то осмыслить вообще это время: как оно течет, в какую сторону.
Мои планы на будущее — научиться жить здесь и сейчас, а не оглядываясь в прошлое и заглядывая в будущее, не думая, что я там где-то мог быть счастливей, более доволен, чем сейчас.
А житейских планов я особенно не строю — это же лучший способ рассмешить Бога — рассказать Ему о своих планах. Если и планирую, то на самое ближайшее время. Например, приехать в Москву в конце января на Рождественские чтения.
Вопросы прихожан стали более глубокими
Протоиерей Федор Бородин, настоятель храма Космы и Дамиана на Маросейке (Москва)
Протоиерей Федор Бородин
Я вижу, что год от года растет община нашего храма. С одной стороны, храмы в центре Москвы стало посещать меньше постоянных прихожан, потому что достаточно много новых церквей открылось в спальных районах по программе «200 храмов». Но все-таки есть люди, для которых дорог именно этот храм. И вот для меня как для настоятеля это сердечная радость.
То, что в самые главные дни года – на Пасху и Рождество – причащаются с каждым годом все больше людей, не может не радовать. Больше людей открывают для себя главные и самые существенные вопросы в церковной жизни. Многие люди в своих вопросах становятся все глубже. Я уже несколько лет подряд веду вероучительные курсы при нашем храме, которые называются «Открытие веры», и я вижу, с каким вниманием люди слушают.
Даже те, кто уже крещен и ходит в храм, и не только наш, слушают рассказ о самом главном и о самом важном: о Христе и о спасении. И если 15–20 лет назад вопросы в основном касались обрядовой или нравственной стороны, может быть канонической, то сейчас для людей становится все более важным именно сама Личность Христа и спасение, которое Он нам дал. У человека все чаще возникает вопрос: что это значит лично для меня и как моя жизнь должна с этим соотноситься.
Радостно видеть прихожан, которые когда-то были детьми. Приходят взрослые мужчины и женщины, которых я крестил младенцами. У меня даже был такой случай в этом году, когда я крестил второго ребенка в семье, где крестил когда-то совсем маленького папу. То есть люди, пусть и посещают наш храм с разной регулярностью, все равно считают его своей духовной родиной, любят его. И это для меня огромное утешение.
Именно поэтому скорбь вызывают люди, совсем ушедшие из храма или перешедшие в другой и ничего о себе не сказавшие. Это всегда больно для священника, когда в течение многих лет ты о человеке имел попечение, а он взял и ушел. Понятно, что каждый человек свободен и вправе перейти туда, где ему лучше и полезней, это нормально и хорошо. Священник с этим должен будет смиряться. Но, если ты полюбил человека, тебе важно знать, что с ним происходит. И мне кажется, для любого священника уход человека, когда он поменял духовника, как меняют стоматолога, – всегда такая рана.
В личном плане – в уходящем году на Покров исполнилось 25 лет моей священнической хиротонии. Это огромный срок. Я помню, как учились в семинарии и тогда было еще совершенно непонятно, будет ли реальная свобода у Церкви или не будет. Это был еще Советский Союз, со слегка ослаблявшимися гонениями на Церковь.
Помню, как один мой одноклассник, принявший уже монашеский постриг, сейчас он епископ на Украине, когда назначили день его хиротонии, ходил по комнате и про себя говорил: «Успеть бы одну литургию отслужить. Хоть одну бы литургию отслужить».
То есть человек в то время считал, что если он успеет отслужить хоть одну литургию, его жизнь приобретет смысл и исполнится.
И вот мне, грешному, по милости Божией дана была уже четверть века храмового богослужения и небывалой церковной свободы, в которой мы сейчас живем.
Тяжелой утратой для меня была смерть отца Кирилла (Павлова). Он очень много значил в моей духовной жизни. И очень многие, самые важные вопросы в моей судьбе были решены вместе с ним, по его благословению.
В планах у меня – запустить на полную мощность, скажем так, наш приходской культурно-просветительский центр «Открытие». Потому что сейчас время для проповеди и миссионерской деятельности в разных форматах. Есть прекрасные, замечательные люди, которые в этом вопросе мои единомышленники и помощники. Надеюсь, что этот центр станет такой площадкой, где очень многие люди, которые, может быть, пока боятся войти в храм и начать участвовать в богослужениях, или те, которым нужна кроме богослужения еще какая-то культурная церковная деятельность, найдут там то, что ищут.
Начинается новая эпоха — недоверия Церкви
Протоиерей Вячеслав Перевезенцев. Фото: Ефим Эрихман
Протоиерей Вячеслав Перевезенцев, настоятель храма святителя Николая Чудотворца в деревне Макарово
Время необратимо, его нельзя повернуть вспять, оно неостановимо, и оно потому уникально. Уникален, неповторим каждый день, месяц, год нашей жизни. И главное, как мне кажется, в этой жизни, которая течет во времени, — это люди, с которыми мы встречаемся или расстаемся, общаемся, пытаясь понять друг друга или не понимая друг друга, помогая друг другу или раня друг друга… И я бы хотел в первую очередь вспомнить имена тех людей, с которыми у меня навсегда теперь будет связан этот 2017 год.
В сентябре этого года ушли из жизни временной в жизнь Вечную два очень близких для меня человека — Василий Щетинин и Федор Ефимович Василюк.
Я мог бы часами рассказывать о Васе, так как знаю его, может быть, больше, чем кто-либо. Мы познакомились буквально на детских горшках в яслях, ровно 50 лет назад. Затем детский сад, школа, все эти годы он был моим лучшим другом, и потом мы никогда не теряли друг друга. В июле 89-го года мы вместе сидели на крутом берегу Угры недалеко от поруганного храма и Вася делился со мной своей мечтой, точнее это была уже не просто мечта, он точно знал, что будет здесь жить. И он не только осуществил свою мечту, он превратил эту забытую и оставленную всеми деревню в Калужской области — Никола-Ленивец, вместе со своими друзьями, в уникальное место.
Каждый, кто хотя бы на краткое время пересекался с Васей, не мог не подпасть под его удивительное обаяние, не мог не почувствовать его какое-то не здешнее благородство, он, правда, немного из тех, про кого говорят — не от мира сего. Вася всегда всем помогал, он был удивительно щедрым, безотказным и очень талантливым человеком.
Никола-Ленивец был не просто его главным проектом, это было дело его жизни. Он очень не любил покидать эту свою деревеньку, как он любил говорить, а всех, кто к нему туда приезжал, встречал неизменным приветствием — «С возвращением!» Умер он вдали от Николы-Ленивца, в Америке, на пути в штат Невада, где он должен был участвовать в фестивале Burning Man. Он вез туда сорокаметровую кинетическую скульптуру — летающего человека. Это было его мечтой. В аэропорту у него случился инсульт. К огромному сожалению, врачам не удалось спасти его.
Василий Щетинин / fb.com
Вася похоронен рядом с Троицким храмом в Никола-Ленивце. Он навсегда теперь связан с этим местом, но храм, который он буквально спас от окончательного разрушения, до сих пор пустует. Сколько сил потратил Вася, и особенно в последнее время, чтобы храм ожил, чтобы там началось богослужение, но все впустую. Пока. Может быть, теперь, оттуда, из Вечности его усилия принесут плод. Дай-то Бог!
17 сентября 2017 года ушел из жизни Федор Ефимович Василюк — доктор психологических наук, профессор, заведующий кафедрой индивидуальной и групповой психотерапии Московского государственного психолого-педагогического университета, основатель факультета психологического консультирования и его бессменный декан на протяжении 15 лет, президент Ассоциации понимающей психотерапии, главный научный сотрудник лаборатории научных основ психологического консультирования и психотерапии ПИ РАО.
Федор Ефимович несомненно был выдающимся ученым, талантливым педагогом, прекрасным человеком. Мне повезло учиться у Федора Ефимовича, и после окончания учебы наше общение продолжилось, мы много встречались, он был крестным моей дочери. Для меня, и думаю, что не только для меня, он был не просто учителем, а духовным наставником, хотя никогда ни в чем меня не наставлял. И, конечно же, не потому, что к моменту нашего знакомства я был уже лет 10 как священник. Мне вообще трудно его представить в роли такого указующего наставника, точно знающего как надо. А ведь он знал и не скрывал этого своего знания, но и не бил им тебя по голове.
Мы с ним не раз говорили о психотерапии и духовничестве, он очень тонко чувствовал близость и различие этих практик, делал доклады на эту тему. Но в последние годы мне все больше казалось, что, по крайней мере, в наших личных встречах, я разговариваю не с мудрым профессором, опытным психотерапевтом, а с духовным наставником, свидетелем Правды. При этом его дар со-переживания, понимания никуда не уходил, ты был просто погружен в эту атмосферу принятия и сочувствия.
В жизни людей такого масштаба нельзя не видеть Промысл Божий. Всю свою творческую жизнь Федор Ефимович помогал людям пережить горе, справиться с бедой, учил других, как правильно откликаться на чужую боль и беду. И вот Господь попустил этой беде войти в его жизнь.
Федор Ефимович смиренно и мужественно принял известие о своей болезни. Помня слова своего духовника архимандрита Виктора (Мамонтова) «Господь дурного не пошлет», в последние годы он как настоящий ученый проводит подлинный эксперимент, в котором сам является и испытателем, и испытуемым.
Он не просто борется со своей смертельной болезнью, он наполняет это непростое и страшное время особым смыслом, творческим смыслом.
Что происходит с человеком, которого поразил страшный недуг? Как это пережить? Как совладать, как справиться с этой бедой? Как подготовиться к смерти? С результатами этого удивительного эксперимента можно познакомиться в его работе «Типы духовного совладания», где под именем некого «давнего моего пациента, у которого обнаружилось тяжелое заболевание», скрывается сам автор исследования.
Федор Ефимович Василюк/vk.com
«Человек начался с плача по умершему», — сказал М.К.Мамардашвили. Его ученик Федор Ефимович Василюк продолжил: «Ни одно самое разумное животное не хоронит своих собратьев. Хоронить — следовательно быть человеком. Но хоронить — это не отбрасывать, а прятать и сохранять. И на психологическом уровне главные акты мистерии горя — не отрыв энергии от утраченного объекта, а устроение образа этого объекта для сохранения в памяти. Человеческое горе не деструктивно (забыть, оторвать, отделиться), а конструктивно, оно призвано не разбрасывать, а собирать, не уничтожать, а творить — творить память».
Эти слова Федора Ефимовича о «творении памяти» как об уникальном человеческом делании будут для меня, в моих размышлениях о годе уходящем, связующей нитью с тем, о чем я бы хотел рассказать ниже.
Если под событием понимать не просто какое-то деяние, но только такое, которое имеет последствия, то таким главным событием для меня в уходящем году стало освящение Поклонного Креста, посвященного памяти «всех во дни лихолетия безвинно убиенных, страдания и истязания претерпевших, в изгнании и заключении горькую смерть приемших» в городе Черноголовка на месте, отведенном под строительство храма святых Новомучеников и исповедников Церкви Русской.
Вообще, весь этот год останется в нашей памяти как год столетия начала невиданных доселе гонений на Церковь в России, столетия русской революции, которая, как бы к ней ни относиться, имела очевидно колоссальные последствия и, с моей точки зрения, катастрофические для России.
Одним из самых страшных, хотя и далеко не единственным последствием этой революции стали бесчисленные человеческие жертвы. Речь идет о миллионах наших соотечественников, оказавшихся жертвами этого смутного времени или лихолетья, когда главному палачу казалось, «что жить стало лучше, жить стало веселей». Анализируя эту нашу катастрофу, трагедию, которая произошла с русским народом в ХХ веке, А.И. Солженицын писал: «Россия проиграла ХХ век». Не я первый заметил, что с этим выводом нашего великого писателя и мыслителя можно было бы согласиться, если бы не подвиг новомучеников и исповедников Церкви Русской, но и не только их, а всех, кто оказал сопротивление этому бесчеловечному и кровавому режиму.
Знаком нашей памяти и благодарности и стал Поклонный Крест. Нам очень хотелось, чтобы этот Крест самим своим видом напоминал и о Трагедии и о Величии, которые были в нашей истории ХХ века.
Трагедии миллионов невинно убиенных наших соотечественников, изломанных судьбах, поруганных святынь и Величии их подвига, терпения, преодоления, победы. Поэтому автор проекта Артемий Родионов сделал необычный Крест. Это Крест ХХ века — большой, металлический, в Кресте предусмотрены ниши для размещения камней, которые планируется привезти с расстрельных полигонов, где приняли мученическую кончину тысячи наших соотечественников в страшные годы гонений.
Крест получился очень выразительным, как о нем сказал протоиерей Алексий Уминский: «Крест-памятник является настоящим шедевром современного искусства». Появление такого Креста-памятника несомненно стало событием для Черноголовки, а значит, были и последствия.
Для православных это оказалось долгожданное и радостное событие. Более 15 лет на этом пустыре при въезде в город совершались молебны. Получить землю, которая находится в федеральной собственности, не удается до сих пор, хотя этот участок и отведен под храм генпланом Черноголовки. Теперь верующие могут собираться для молитвы перед Крестом.
Но для многих жителей Черноголовки появление такого Креста-памятника стало неприятным сюрпризом. Разгорелась нешуточная полемика, которая осложнилась еще и тем фактом, что разрешение местной администрации на установку Креста на федеральной земле подверглось сомнению. Я бы не хотел здесь вдаваться в юридические тонкости, я бы хотел поговорить о другом.
Такая реакция на Крест многих жителей Черноголовки, с одной стороны, ожидаема. Есть атеисты, активные борцы с клерикальной угрозой, и, понятное дело, им вообще бы не хотелось, чтобы в городе был не только Крест, но и храм. Они видят в Церкви и Православии угрозу просвещению, образованию, науке, для них синонимом православия является мракобесие. Чего только за эти дни мне не приходилось слышать и читать, на какое-то время я не совсем понимал, какая сейчас эпоха — начало ХХI века или середина 30-х прошлого века.
Фото: Татьяна Малыгина
С другой стороны, есть коммунисты и сторонники так называемого «советского проекта» и среди них немало и православных. Они страшно недовольны тем, что этот Крест напоминает о жертвах политических репрессий, называют установку Креста антисоветским проектом. Так как Крест находится недалеко от памятника Победы в Великой Отечественной войне, обвиняют нас в кощунственном отношении к памяти героев Великой Отечественной войны. Что мы используем Крест для пропаганды ненависти к своей стране, очернения ее истории и так далее.
Есть, и немало, таких людей, которым не нравится Крест по другим соображениям, например эстетическим (очень большой, пугающий).
Я прекрасно понимаю, что только тот, кто ничего не делает, никогда не услышит в свой адрес негативной критики. Я прекрасно помню слова Спасителя: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10, 34). И мы понимаем, о каком мече говорит Христос своим ученикам. Это духовный меч, меч Истины и Правды, которая не может не разделять. И Крест Христов не может не разделять, если это подлинный Крест, который «для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1 Кор. 1, 22).
И я хочу сказать, что при всей порой нелепости и просто чудовищной безграмотности этих «наездов» в них есть основания. Мне тоже очень много не нравится, что происходит вокруг нас: и воровство, и коррупция, и двойные стандарты, и красивые и правильные слова, которые, увы, так резко контрастируют с реальными поступками, и помпезность и мания величия и т. д. Но самое неприятное, что все чаще все эти мерзкие вещи ассоциируются у людей и с нашей Церковью.
И уже невозможно до людей донести, что, если мы ставим в городе Поклонный Крест на земле, которую сам город определил под строительство будущего храма, мы не ставим тем самым «крест на науке», не «захватываем незаконно землю», не «превращаем городскую улицу в кладбище», не «оскверняем память героев войны», не «прогибаем администрацию и спонсоров», а просто ставим Крест в память о миллионах наших соотечественников, которым мы обязаны тем, что у нашей Родины есть будущее, не меньше, чем тем, кто сражался на полях войны с фашистами.
Я пришел в Церковь в конце 80-х. Это было время небывалого доверия общества по отношению к Церкви, доверие это держалось еще долго, но, похоже, начинается новая эпоха — эпоха недоверия. Как долго она продлится? Я не знаю. Многое, если не все, зависит от нас. И первое, что необходимо, — хотя бы осознать эту ситуацию.
В этом, собственно, и состоит моя надежда на будущий год. Кажется, Марк Твен сказал: «Хуже молодого пессимиста может быть только старый оптимист». Я уже не молод, хотя и не очень стар, так что оптимизма у меня немного, но надежда есть. Надежда на людей, на людей Церкви, я знаю, как в нашей Церкви много удивительных, замечательных людей, похожих и на Василия Щетинина и на Федора Ефимовича Василюка, о которых я здесь вспоминал, ведь они тоже были и остаются людьми нашей Церкви.
Летом этого года Лариса Патракова, с которой мы знакомы много лет, замечательный поэт и очень глубокий человек, прислала мне такие строки:
«То, о чем раньше говорили “стоя́т погоды”, стали называть катаклизмами. Везувий задышал, пустил огонек, загорелись леса. Пепел древних Помпей перестал быть музейным экспонатом. Земля, обливаясь кровавым потом, неслась в Космосе. Семь миллиардов человек суетились. Да и ладно бы. Но убивали. Слишком много убивали. Рана уже зудела. Нестерпимо. Космос мог выжить, только жертвуя человечеством. Последнее решение, как всегда в такие моменты, было за Сатурном. Власть у него. Наблюдал пристально, пристрастно, не пропустив ни одного из нас. Убивали. И там, и там. И словом, и в мыслях, и в снах, и в книгах. Только в фильмах истребили треть человечества. Убивали даже в песнях.
Но все еще во всех песочницах мира копошились маленькие мальчишки. Строили что-то. «Дай!» — карапуз воинственно потянулся к красной лопатке в руках другого. «Дай!» Маленький строитель посмотрел на него: «Бери!» Протянул великий инструмент и неуклюже поцеловал в щеку жаждущего строить. «Подождем!» — облегченно выдохнул Сатурн».
Так что — подождем!
