Главная Человек Наши современники

Какой ясный, желанный, но и трудный путь мне открылся!

Вдруг она спросила: «Знаешь что это? Это символ веры». И стала читать Символ веры, показывая на иконе соответствующие изображения. Для меня это было как открытие Америки. А потом она зашла в храм. Звала меня, но я отказался. Я не понимал, зачем заходить в храм, и что там делать. Когда она вышла, мы стали говорить об этом и оказалось, что она верующая.

Я не был крещён в детстве. Родители мои хоть и были крещённые, но в Бога не верили. Детство было самое обычное, советское. Мы жили в самой лучшей стране на свете и жалели всех остальных людей, что они живут не в нашей стране. О Боге дома говорить было нельзя и на все вопросы следовал очень простой ответ — Бога нет. В садике мы говорили о чём угодно, всё время рассказывали какие-то истории, придуманные или услышанные от взрослых. И какая-то история принесенная из садика и рассказанная дома на кухне вдруг вызвала замечание родителей — над Богом смеяться нельзя. И я задумался — Бога нет, а смеяться нельзя.

В школе у меня появился друг. Он был очень болезненный, от всего освобожденный. Перенес очень много операций, каждый день был на волоске от смерти и может не был верующим, но очень интересовался Богом. Литературы никакой тогда не было. Помню однажды отец принёс домой Евангелие. Это была часть книги, смятые страницы. Он нашел её в деревенском туалете. Тамошняя бабушка была верующей, но почему-то Евангелие ей оказалось не нужным. Зато она каждый вечер слушала какое-то свое радио. Я прочитал несколько строк — что-то о цветах, о камнях. И почему-то в тексте много каких-то цифр. Ничего не понял. Некоторое время она лежала у нас, а потом я отдал её другу — он был счастлив.

Храмы были везде вокруг города. Они привлекали внимание своим необычным внешним видом, заброшенные, полуразрушенные, с остатками каких-то странных изображений и надписями на них. Однажды мы ездили в трудовой лагерь. Рядом с местом, где мы жили, стояла старая церковь. Трапезная без крыши, колокольня с обрушенными лестницами. Делать вечерами было нечего, и мы лазили по развалинам, залезали на купол и под него. Вдалеке, за полем, виднелись останки большого пятиглавого собора. Однажды любопытство нас победило, и мы отправилсь туда. Горы медицинского мусора внутри, пустые стены. Это была территория психбольницы. Только снаружи высоко над входом уцелела цветная мозаика. Там была икона Богородицы с Богомладенцем и двумя Ангелами. Она горела в лучах солнца, и притягивала к себе всё наше внимание. Виделось в ней что-то светлое, чистое, недоступное разрушению и той страшной грязи, которая оскверняла храм изнутри.

Мы продолжали посещать заброшенные храмы в окрестностях города. Большинство храмов находились случайно, я просто смотрел в окно электрички и примечал шатры, купола, кресты. А потом отправлялся туда от ближайшей станции пешком или на велосипеде. Но вот как-то решился я посетить один московский монастырь. Когда я вошел в монастырские ворота, меня окликнули. Ко мне подошел человек в черном с бородой и начал строго распрашивать, зачем я сюда пришёл. Я честно сказал, что хотел осмотреть церкви и сделать несколько снимков. Он сказал, что этого сейчас делать нельзя, но можно прийти года через три. Там было очень много людей, и все чем-то были заняты. Он проводил меня за ворота. Отношение к церкви у меня было тогда очень недоверчивое. Мне представлялось, что это какая-то очень сильная и закрытая организация. И после этого случая я вдруг заметил, что испытываю шок, когда встречаю людей в черном и с бородой.

Через какое-то время бабушка, которая слушала радио, умерла. Все родственники собрались на похороны. Приехали и люди из общины, которой принадлежала бабушка. Была весна, цвели яблони. Гроб стоял в саду. Эти люди что-то читали над покойницей. Потом обратились с речью ко всем присутствующим. Среди них был один с такими необыкновенными глазами, очень запоминающимися. А позже я вдруг встретил его в электричке. Их было четверо, они сели рядом, и, не обращая на меня внимания, стали обсуждать свои общинные дела. Послушал я их разговоры, и настолько они показались мне мелочными, что я пошёл искать другое место.

Однажды размышляя о смысле жизни я вдруг очень отчетливо осознал, что если Бог есть, то необходимо жить так как Он велит. А если даже Его нет, то жить как Он велит все равно лучше и правильнее. И тогда я подумал, что надо бы побольше узнать о Боге.

В институте в книжном киоске я увидел Коран. Впервые встретив религиозную книгу я очень загорелся ее купить. И купил. Только почему-то совесть укоряла меня тем, что это все таки что-то не наше. И для успокоения совести я тут же купил еще одну книгу: «Жизнеописание достопамятных людей земли русской». Коран я открыл пару раз, прочитал вступление от переводчика, а дальше что-то не пошло. А вот вторая книга оказалась настоящим кладом для меня. Это были жития святых. От Владимира и Ольги до святителя Тихона. Больше всего поразили жития Прокопия Устюжского и Стефания Пермского. Там же, из примечаний, я узнал что существует какая-то особенная молитва. Я к тому времени занимался аутогенной тренировкой. Очень осторожно отнесясь к молитве, я решил, что заниматься этим мне ни к чему. Но как-то постепенно любопытство победило, и я попробовал молиться. Вдруг оказалось, что формулы аутогенной тренировки совершенно не уживаются в одной голове со словами молитвы. И очень быстро осталась одна лишь молитва.

В это время стали появляться в большом количестве Евангелия. Почему-то только от Иоанна и Луки. Однажды читая Евангелие от Иоанна я осознал, что верить в Бога и оставаться некрещённым нельзя. Необходимо креститься. Но прежде, чем креститься, я решил прочитать всю Библию. Уж не помню где я купил её, скорей всего в обычном книжном магазине, но я начал её читать. Читал внимательно, не торопясь. Мало что понял. Помню, что поразила меня тогда только книга Иова. Поразила тем, что оказывается вера в Бога не является гарантией от каких-то неприятных жизненных ситуаций, и тяжкие страдания могут настигать даже самых преданных Ему людей. Но в целом в голове была полная каша. То, что имя Иисус вдруг встретилось раньше Христа очень меня смутило. А когда дело дошло до Иуды, я так и не смог побороть в себе отвращение к этому имени.

Примерно за год я её осилил, и началась жизнь в каком-то смутном, томительном ожидании. Желание креститься становилось все более настойчивым, но в церковь идти я боялся, и не представлял как к этому подступиться. Как-то в метро я заметил молодого человека. Он стоял у дверей, наклонив голову и что-то бормотал под нос. Прислушавшись, я услышал слова: Христос воскресе из мертвых смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав. Я несказанно удивился. Слова эти я уже слышал раньше, наверное в каком-то фильме. Но то, что их можно произносить вот так, в живую. Ох, как я позавидовал ему тогда. И радостно было, что все это есть по настоящему, и плакать хотелось, что я все ещё так далёк от этого.

В мае, чудесным воскресным утром, я заметил по дороге на работу симпатичную девушку. Отметив про себя, что она необыкновенно красива, я постарался об этом тут же забыть — мало ли симпатичных девушек. Когда через несколько дней я встретил её опять, меня очень удивило то, что я её узнал. Был вечер. Она была по другому одета. И чем-то была сильно расстроена. Всё было по другому, но я сразу её узнал. После этого я ещё много раз встречал её, совершенно бессистемно, в самые неожиданные моменты. Но все это происходило на одной дорожке, ведущей от метро к жилому массиву.

В июне умер отец. Он жил далеко, в одном южном городе. Вырастил нас с сестрой, поставил на ноги и уехал на юг, к любимой женщине, строить новую жизнь. Мы навещали его там, он был по настоящему счастлив. Мы полетели вдвоём с сестрой. Больше никто из родственников, а их было очень много, и он со всеми поддерживал связь, больше никто не приехал. Было очень больно. Перед глазами стояла бездонная черная пропасть. Когда я вспоминал слова молитвы бездна пропасти как бы заслонялась каким-то туманом. И мне было не страшно. Я стал молиться чаще. Только изменил молитву чтобы молиться не за себя, а за отца. Сорок дней я соблюдал строгий траур. На людей вокруг не смотрел вообще, только молился, всё время.

Дни траура прошли. В то время я менял работу. Истекали последние дни на старой работе. Было как-то жаль, что таинственная незнакомка так и исчезнет навсегда из моей жизни. Когда надежда снова встретить её совсем угасла, она вдруг выпорхнула с какой-то скрытой кустами дорожки и направилась в сторону метро. Мне показалось, что у меня сердце вырвали, и оно сейчас уносится вместе с ней. Мне ничего не нужно было от неё, совсем ничего, но хотелось что-то сделать для неё. И я повернул к метро, бегом, по другой стороне улицы, нырнул в переход, купил букет белых роз, подождал немного, страшно волнуясь. И сделал шаг ей навстречу. А уйти сразу оказалось дико неудобно.

На первое свидание мы пошли в Новодевичий монастырь. Там проходила выставка икон, на которую ей очень хотелось сходить. Я смотрел на иконы, ничего не понимая и не ожидая, что здесь есть какой-то особый смысл. Вдруг она спросила:

— Знаешь что это? Это символ веры.

И стала читать Символ веры, показывая на иконе соответствующие изображения. Для меня это было как открытие Америки. А потом она зашла в храм. Звала меня, но я отказался. Я не понимал, зачем заходить в храм, и что там делать. Когда она вышла, мы стали говорить об этом и оказалось, что она верующая. Я рассказал ей, что хочу креститься, но не знаю как это сделать. А она ответила: — Приди в храм и скажи, что хочешь креститься. Тебе всё расскажут. Все страхи мои тут же развеялись. В следующее воскресенье я уже был в храме. Мне посоветовали приходить в будний день и сказали что необходимо принести для крещения. В понедельник я купил всё что нужно, а во вторник пришёл креститься. Помню, что это было очень радостно. Конечно, мне хотелось разделить свою радость с ней.

В воскресенье я опять пошёл в храм. Священник, крестивший меня, сказал, что таинство будет полным только после Причастия, а причаститься можно будет в воскресенье. И я пришёл. Я и не знал, что нужно как-то подготовиться. У Чаши меня спросили исповедывался ли я? Это был другой священник. Того, кто меня крестил, я больше никогда не видел. Священник отказался причащать меня без исповеди, и повёл меня исповедывать. Исповедь была короткой. Он спрашивал, а я говорил «нет». Наконец, нашли грехи, на которые я сказал «да», и он накинул епитрахиль. И так я в первый раз причастился. Мне было двадцать шесть.

Вскоре пришло осознание, что цель всей прошлой жизни достигнута и надо как-то жить дальше. А ради чего теперь жить? С этим я пришел на исповедь. Батюшка сказал, что надо самому что-то решить и не дело это — болтаться между небом и землей. К чему-то надо прилепиться.

— Читать тебе надо, читать.

— Что читать?

— А вот у нас в лавке много книг — покупай и читай.

Но в городскую церковь я ходил редко, зато недалеко от работы был Донской монастырь, и я пошёл туда посмотреть, что там продают в книжной лавке. Не имея никакого представления о том, что это за книги, я смотрел на названия и авторов и думал с чего бы мне начать. Остановился на трудах Симеона Нового Богослова. Какой ясный, желанный, но и трудный путь мне открылся! Блаженны чистые сердцем, яко тии Бога узрят. Как же мне захотелось пройти этот путь!

А потом мы расстались. Так было грустно, до слёз. Мне было ужасно плохо. Она не смогла сказать честно, что выбрала другого, а напридумывала какой-то ерунды. Я усвоил только, что за неё надо молиться. И я стал ходить в церковь, молиться за неё. Каждый вечер после работы я заходил в Донской монастырь. Приезжал на работу очень рано, чтобы успевать после работы к началу службы. Поразительно было то, что в церкви совсем не было времени для молитвы. Служба не предусматривала никаких пауз, чтобы можно было помолиться о своём. Службы были очень интересными. Почти всегда полиелейные. Иногда я слышал те самые слова, которые запали из Симеона Нового Богослова — сердце чисто созижди во мне Боже. Я стал с жадностью вслушиваться во всё, что читалось в храме пытаясь понять когда же звучат эти слова.

В выходные я ходил в наш городской храм. И в субботу, после службы ко мне подошла пожилая женщина. Спросила, что со мной случилось. Мы разговорились. В конце она сказала, что постоянно ходит в один сельских храм, недалеко от города и позвала меня туда. Сказала, что священник там сейчас в отъезде, но когда приедет чтобы я поговорил с ним. В воскресенье я поехал в названное село. В своих прошлых скитаниях по храмам я каким-то образом упустил этот храм. Его тогда не было видно с электрички, он был сильно разрушен, а в селе этом я никогда не бывал. Как я нашёл его, просто шёл и молился, и прямо к нему пришёл.

Через неделю приехал отец В. Он оказался очень добрым и внимательным. Выслушал меня, подробно расспросил о моей жизни, и я стал всегда по воскресеньям ходить в этот храм и часто у него исповедывался. В Донской я тоже продолжал ходить вечерами, после работы. А где-то дней через сорок случилось маленькое чудо, и мы опять встретились. Но не прошло и полгода и мы опять расстались, но уже без прежних чудовищных потрясений. Я так и молюсь за неё много лет. Именно благодаря ей я пришёл в Церковь и остался в ней.

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Лучшие материалы
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.