Записала Надежда Антонова
Матушка Галина Филипповна Соколова — поистине удивительный человек. Имя ее знакомо многим православным верующим и всегда при его произнесении в сознании возникает образ очень доброго, светлого и мужественного человека.
Вдова известного московского священника Феодора Соколова, вот уже 7 лет она одна растит 9 детей. Старшие ее дочери уже замужем, растят своих детей, старший сын служит в армии. Наверное, немного было легких дней в жизни матушки: при жизни о.Феодора, поднявшего не один большой приход, все его силы уходили на созидание храма Божия, в доме часто не было денег. С уходом батюшки осиротел приход, но и в самые тяжелые дни матушка находила силы утешать, помогать, одобрять.
Подробнее о жизни семьи Соколовых, о том, как познакомились матушка Галина и будущий отец Феодор можно прочитать в статье «Отец Феодор Соколов» и «Ради одного человека «. На нашем сайте можно прочитать и другие беседы с матушкой Галиной: Воспитание детей в большой семье: самое главное — это отношения между мужем и женой, В ожидании Пасхи.
Сегодня мы продолжаем знакомиь читателей с рассказом матушки Галины о своем пути к Богу и к Церкви Христовой. Ваши отзывы и письма мы будем рады передать матушке Галине. Пишите!
Матушка Галина Соколова: «Люди страдают, потому что не знают Бога!» Часть 1.
У мощей Иова Почаевского
Однажды паломницей поехала к мощам Иова Почаевского: от нас это не так далеко, всего несколько часов на поезде проехать. Меня мама одну без старших отпустила – я уже в седьмой класс ходила.. И еще двух соседских девочек со мной: одна на два года младше, а другая на четыре. Мамы нас благословили, и мы с легкостью поехали одни на вокзал. Там примкнули к паломникам-женщинам. Помнится, как мы шли после поезда пешком по полю. И потом, поймав попутную машину, сидя на кузове уже мчались через пшеничные поля, луга. И вот, вдалеке увидели гору, а на ней зеленый монастырь. В Почаевском монастыре были мы неделю.
Помню, как молилась у преподобного Иова: залезала в пещерку, просила у него, чтобы он жизнь мою устроил. А я ведь дитя была! Как я могла тогда что-то такое просить! Я же не понимала еще жизни. Видела службы, священников — считала их недосягаемыми. Услышать их голос — радость, как будто Господь с тобой разговаривает. Одна девушка удивила меня своими поклонами и внешним видом. У нее черные волосы на пробор, платочек, длинная юбка, вся сосредоточенная в молитве. Вот стоит у раки Преподобного Иова и кладет-кладет поклоны, так быстро. Я встала за ней и стала повторять, чтобы и меня Преподобный тоже услышал, как и ее слышит. Она крестится, и я крещусь. Старалась изо всех сил. А сколько там нищих было.
Спали мы на полу в храме, кушали хлеб и ситро (лимонад). Для нас это было блаженство — белый хлеб! Мы бедно жили и белый хлеб просто так никогда не кушали, только в Рождество и на Пасху — мама пекла. Наша обычная еда: черный хлеб, молоко, бульба( картошка) и щи. Пшенная каша с молоком давалась только по воскресеньям, и это считалось самым вкусным! То есть ничего не было, ни сладостей, ни чая, ни яичницы, ни колбасы вообще. Мы очень просто жили.
За мою поездку мама получила нагоняй от сестер: работы много — огороды, а она меня отпустила. У меня с детства было такое послушание: с детьми сестер сидеть. И уже с 6 лет я за ними смотрела.
Храм
В тот год на Рождество я махнула рукой на всех учителей и пошла в церковь, пролезла каким-то образом в хор и стала вместе со всеми петь. Наш храм расписан живописным стилем и когда стоишь с хором наверху, то перед тобою вся Страстная Седмица. И распятие Христа во весь рост. И все реально представлено перед тобой, как бы все вот оно, сейчас только было.
После службы хор стал петь колядки. Я пела и представляла, как Ирод младенцев убивал и мне их очень жалко стало и я расплакалась.
А мятежный ирод о Христе узнал
И убить младенцев воинов послал
Детей всех убили, мечи притупили
А Христос в Египте был.
Много мы грешили Спасе пред Тобой ,
Все мы люди грешны- Ты Один Святой.
Прости прегрешенья, дай нам обновленья
В День Христова Рождества!
Люди увидели и спросили маму, почему я так плачу. А я и сама не знала, что со мной тогда произошло.
После этого стала я ходить в храм еженедельно. А так как с голосом была, и всегда боевая, веселая, то сразу в церкви становилась в хор к бабулечкам и с ними пела. Не знаю, куда подевался тогда мой страх перед учителями? Потом с нашим священником стала ездить в другие деревни на службы. Могла и в другом городе спокойно встать в хор. Но и удивительно учителя почему-то ни разу за все время мне ничего не говорили относительно моих хождений в храм. Возможно от того, что я продолжала участвовать во всех школьных и сельских мероприятиях.
Выбор
Вот так я и до десятого класса доучилась. Пора думать, куда поступать, а я не знаю. И вдруг маме сказала, что буду поступать в регентский. Мама очень обрадовалась — ведь Богу-то служить, как хорошо! От батюшки нашего узнала, что надо ехать в Ленинград – в регентскую школу. А экзамены? Надо же узнать. Тогда я написала письмо, и мне пришел ответ. Узнала, что нужно и Закон Божий знать, и Евангелие, и чтобы слух был. И поступать только с 18 лет, а мне еще нет 18 лет. И я поняла, что пока рано.
;Но что поднялось, когда вся деревня узнала, что Гале пришло письмо из самого Ленинграда, из самой Духовной Семинарии! Все узнали: учителя, соседки, тренер мой. А он все допытывался, куда я буду поступать. А я говорила: «Куда я поступать буду, вы никогда не догадаетесь». Он все мне называл варианты, а я все отрицала. А всем ведь интересно, что же в том письме написано. Стали выпытывать. Узнали – и тут сестры старшие дали мне взбучку.
И это понятно. Когда встречи были с Надеждой, они к ней не ходили. У них свои семьи, свои заботы, и они не могли почувствовать, что тогда моя душа почувствовала. Когда они узнали, что их младшая сестра хочет идти на регента, да еще по духовной стезе, они подняли шум и гам: как ты можешь, даже не думай, мы тебя не пустим. Маму наругали. А когда ушли, мама мне сказала: «Ты их не слушай, самое главное, что я тебя благословляю».
Мама укрепляла меня. Мой брат Гриша тогда еще к вере так душою не прильнул, как сейчас. Говорит как-то ко мне : «Это ты хочешь в Господа поверить?» А я: «Да, хочу». Он и говорит: «Ты ходишь на концерты, танцы, кино, и хочешь после этого в Господа поверить?» А я обиделась, расплакалась, сказала, что хочу поверить и поверю!
Но мамина молитва начала действовать. Моя сестра Вера уже училась на пчеловода и как-то съездила в Лавру. Ей так понравилось там, она так Господа почувствовала, что ради Него оставила учебу и ушла в Лавру. Устроилась в городе нянечкой, стала ходить в Лавру к отцу И., молиться за нас, своих сестер. А я уже была в 10 классе. У меня начались изменения в моих внутренних взглядах на жизнь. Наши с сестрой сердечки благодать Божья уже тронула, но впереди еще ждало много испытаний.
И все-таки нужно решать, как после школы жизнь складывать. Мама мне сказала тогда, чтобы я к сестре Кате ехала в Подмосковье, где она жила, чтобы помогла с ее детьми. А потом дальше как Господь устроит. Только благословила, чтобы я обязательно съездила в Лавру. Собрала меня — и в Москву отправила. И могу сейчас сказать, что на мне сбылись папины слова утешения. Когда моя сестра Катя выходила замуж, то все родные собирались на свадьбу в Москву, а меня оставляли по хозяйству на два дома. Я очень плакала, что не берут меня, что не увижу я Москвы никогда и мой пап, тогда мне сказал: «Галинка, ты яшчэ пабачыш Маскву! И ты там яшчэ нажывесся!». Тогда я конечно не верила этим словам утешения. Но ведь никуда не денешься — надо значит надо. Так на мне и сбылись папины слова все равно как пророческие.
Москва
И вот первый раз еду в Москву, ничего не знаю, только адрес на руках и шесть пакетов. Приехала на Белорусский вокзал. Никогда не забуду, как я первый раз на лесенке-чудесенке ехала, земля уходила из-под ног! Слава Богу, добралась – к сестре приехала. А у нее хозяйство, дети, работа. Значит я опять с детьми и никуда вырваться не могу. А сестра и муж ее совершенно неверующие были, соответственно в храм не хожу, только с детьми гуляю. Проходит пять месяцев, Вера приезжает ко мне и спрашивает, когда я в Лавру поеду, ведь мама же наказала.
-Да съезжу как-нибудь, — отвечаю.
Она настаивать стала, что пора уже. Стала рассказывать, что там молодежи много, и не так, как в деревне — одни старушки:
— А может, ты замуж выйдешь, а может матушкой станешь? – говорит.
-Ты что? Матушкой?! Никогда! Я тогда вообще туда не поеду!
Я нашего батюшку из села представила. У них детей не было, жили они тихо и чистенько. А у нас дома весело и шумно всегда. А тут такая тишина, все шепотом разговаривают. Бабулечки приходят, помогают, огород сажают. А я по характеру не такая. Мне все действия хочется. Тогда сестра больше ничего не сказала и уехала.
Мне же на душе тяжело стало, что я благословение мамино не исполняю. И почувствовала, что жизнь может закрутить. Человек без благодати Божьей может отходить от Господа по слабости своей.
Однажды Вера опять приезжает и говорит, чтобы я ехала в Лавру, а она с детьми побудет до прихода сестры. Рассказала, как добраться, и я поехала тайком. Была зима. Солнечный морозный день. Небо голубое. Выхожу из электрички, поднимаюсь по лестнице, и вдруг увидела купола! Я так и остановилась. Потом пошла потихоньку к Лавре. Иду, и Лавра постепенно мне открывалась, потом передо мной вся оказалась. Я такой красоты в жизни не видела, только что в Почаеве. Дух захватило от какой-то внутренней радости!
Сходила к Преподобному Сергию, поцеловала все святыньки. Для меня это настолько все было таинственно, все так необыкновенно. Нашла батюшку. Он сказал, чтобы на следующий день на исповедь пришла. Я весь вечер сидела и готовилась к исповеди. У нас в селе обычно накрывали епитрахилью, и идешь к причастию. Сидела, просила Веру, которая уже вернулась к вечеру, чтобы помогла мне вспоминать мои грехи. Она что-то мне и диктовала. Я детям своим часто рассказываю, какие чувства были после первой исповеди. Выхожу на улицу после исповеди, от батюшки: мне настолько легко и хорошо, что готова просто сейчас по Лавре бежать, прыгать, скакать! И решила тогда, что с этого места я никуда больше не уеду. Батюшка мне сразу понравился – очень заботливый, и голос у него мягкий, глаза добрые. Такого человека я встретила впервые. А у нас в семье всегда очень строго было.
Испытание
Уехала я к Кате, но уже с мыслью, что в Лавру обязательно вернусь, чтобы жить с Господом. Он дал мне почувствовать Его Самого, сердцем и душою! Но тут Господь меня испытывал — пойду ли я действительно за Ним. А на тот момент этого я еще не понимала.
В скором времени звонит нам из Ростова сестра и говорит, что сейчас ее дочка приедет в Москву (она на поезде проводником работала) и мы решили поехать повстречаться. Встреча наша была радостная, вот разъезжаться уже пора. И тут Вера (племянница моя) говорит: а поезжай-ка к нам в Ростов, ты же не была никогда у нас. А что — я свободная, нигде не учусь. Катя сестра сразу легко разрешила, я и поехала с вокзала в чем была.
Приехали в Ростов-на-Дону, а там у меня две сестры, Люба и Настя, у них свое хозяйство. Я у них несколько дней побыла, молодежь сразу в доме появилась. Мы стали ходить в кино, опять песни поем, гуляем по улицам, с ребятами. Сестры же очень рады, что я приехала к ним. И стали говорить мне, чтобы я у них оставалась. Предлагают, чтобы заочно поступила учиться и работать стала учителем физкультуры. Деньги будут идти, все будет нормально. А если учителем не хочу, то на зоотехника предлагали. Много всяких предложений было. А я не соглашалась – все это было мне не по душе. Тем не менее, они очень просили, чтобы я осталась.
Однажды мы справляли день рожденья. Пригласили молодежь, были песни, танцы. Отпраздновали весело. К вечеру проводили гостей, убрали стол. Я пошла в большую комнату. Села за стол перед зеркалом, сижу и просто смотрю на себя — любуюсь и вдруг: о ужас! Я увидела, что накрашена. Тут же вспоминаю отца И., и в памяти моей передо мной вся Лавра встала. Как стала я плакать и рыдать! Сестры все перепугались, а успокоить невозможно. Спрашивают, что случилось, а я говорю, что накрасилась.
-Тьфу, перепугала всех, все накрасились, праздник ведь! – говорят.
-Нет, вы не понимаете! Я обещала Господу, что не буду краситься, я исповедовалась.
Они стали смеяться надо мной, мол, чепуха все это. А я решила уехать сразу, пошла в ванную, смыла с себя краску — грех-то какой! Попросила денег, чтобы в Москву уехать. Уговаривать стали.
А я говорю:
-Уезжаю! У вас тут одно мясо и одна грязь, и больше ничего нет!
А почему так сказала? У них ведь осень была и глина, грязь жуткая. Я к такому не привыкла: у нас в деревне просто песок был обыкновенный. А мясо я в жизни никогда так много не ела. У сестер свои овцы, куры, свиньи. Мясо без конца едят.
Сестра мне утром деньги на билет дала, и я уехала какими-то там попутными средствами.
Лавра
Приезжаю в Москву. Скоро навестила Вера нас и я ей все рассказала, что согрешила опять. И порешили мы, срочно с ней уехать. И пока Кати не было, быстро все свои вещи собрала и уехала в Лавру. А Вера осталась с детьми сидеть, ей от Кати потом за меня досталось. Я сразу к батюшке пошла, покаялась: переживала, плакала, мне было стыдно очень. Батюшка меня утешил, говорит, давай будем теперь стараться жить по Божьему. А где жить? Моя сестра Вера ведь квартиру снимает с подружкой. Живут в подвальчике, в одной комнатке, — и меня туда же.
— Только ты ходи на службу, молись, — сказал батюшка.
Вот я стала ходить: читали Евангелие, ничего не понимала, что там говорится. А у мощей Преподобного выучила все, что ему поют – и стала тоже подпевать.
Проходит месяц, а я все без работы. Второй месяц — так же. Не знаешь куда уже деваться: я же привыкла к труду. Ходила к батюшке, просилась на любую работу: хоть туалеты мыть, только бы работать. Он говорит — потерпи.
А был Рождественский пост. Стала жить по-другому. А как раньше — в пост ходили и в кино, и Новый Год встречали, делали костюмы, веселились. Какой же грех! Как же нам нужно сейчас свои грехи загладить!
Потом меня потихоньку прописали. А по-началу приходилось вдвоем на деньги Веры жить: что она получала — каких-то 60-70 рублей. За проезд автобуса нечем заплатить, одежды никакой вообще нет — только то, что на тебе. Ели — хлеб, халва, чай. Вера иногда приносила с кухни остатки — винегретик какой, чай – это и была наша еда. И мы ее унывали, было как-то легко жить! Радовались жизни, любой погоде, каждой птичке! Было так просто и весело! Пока идешь на службу, дорожку ледяную не пропустишь, прокатишься! Ой, какое же счастье было жить у Преподобного! Наконец батюшка нашел мне место официантки в семинарии: полы мыть, на стол накрывать. Когда пришла на кухню, выдали мне халатик, косыночку. Первое послушание – идти в зал, обслуживать, а я же не знаю, как обслуживать. Дали поднос с шестью тарелками и сказали: иди. Куда идти, к какому столу? Выхожу в зал — а там одна чернота! Ни одного лица, стола, ничего не вижу. Обратно вернулась. Сказали к первому столу подойти. Подошла к нему, стою. А ребята, им же пошутить надо:
— Ой, у нас новенькая! Не знает, что делать! – говорят, вместо того, чтобы подсказать, что дальше делать, стали спрашивать, как зовут. Потом говорят:
-Ну, матушка, давайте!
-Берите, — говорю.
-Нет, на стол нужно поставить.
Потом я уже поняла, как чего. С девочками познакомилась. Ребята все знакомились. На службу все ходила, батюшке тысячу вопросов задавала. А батюшка мне говорил: «Ты терпи, придет время, Господь тебе Сам все откроет». И в какой-то момент стала понимать, о чем говорится в Евангелии, в вечерних и утренних молитвах.
Приду к батюшке, говорю, что мысли есть: а вдруг это неправда, что Бог есть, что вот кланяюсь, кланяюсь, а вдруг Его нету. Батюшка говорит, чтобы я не слушала этих мыслей, что это враг мне навивает, потому что видит, что я исправиться хочу. Благодаря наставлениям батюшки, молитвам мамочки, Божией милости, я и выдержала.
Время такое замечательное было, юность! Два дня отработаешь, — а потом два выходных. Идешь на службу, идешь опять в столовую: общаешься с ребятами, с девочками, так весело и хорошо было! Идешь к Преподобному, благодаришь. Деньги выдавали, но нужно было заплатить за все — квартиру, прописку, и опять выходило, что на руках нет ничего. В какой одежде — на работу, в такой и в храм, и в Пасху. Так мы и жили: работали, и познавали Господа. Для меня все было ново, впервые: и строгий пост , и службы длинные, и нужда в деньгах, но Преподобный не оставлял нас. Помню такой случай. Приехали священники-заочники, сдавать сессию. И один священник опоздал на обед, он подошел ко мне и попросил, что–нибудь перекусить. Я отозвалась на его просьбу и покормила его. И прощаясь со мной он быстро мне что-то в карман положил, сначала я подумала, что это иконочка, но достав я увидела…денежку…для нас очень большую! Если б вы знали, сколько было благодарности. А ведь идешь к Нему, как к отцу родному, все передашь, поделишься с чувствами, расскажешь ему, что как хорошо у Него в обители: и красиво, и какая погода здесь и все-все! Я думаю, что каждый человек, живший под Его покровом, чувствовал все это!
Как-то нас отпустили домой, к маме. Приезжаем с Верой, а там ждала облава! Сестры вызвали каку-то учительницу, отобрали наши паспорта, говорят, не отпустим. Ведь вы же комсомольцы! А я возьми и скажи, что мы больше никакие не комсомольцы. Они всполошились, спрашивают — где комсомольский билет, а говорю, что в печку выбросила. Да ты что! Комсомольский билет! Они все уговаривали: сначала лаской, Галя, давай, поступишь, будешь бухгалтером, а я как рассмеялась. Я – бухгалтером!? Я математику знаю на два и на один. Потом уже угрозы пошли, потом спрятали паспорта. Мама же узнала, где паспорта, вернула их нам и мы уехали обратно в Лавру.
Преподобный взял нас под свое Крыло заботы! Мы все постепенно пришли ко Господу, по молитвам и Преп. Сергия, и мамы, и батюшки, и тех, кто уже был в Царствии Небесном! И очень хочу сказать о моей маме, которая родила и воспитала 10 человек детей. Со смирением и любовью к Богу, и желанием спасения своим детям, взяла на себя подвиг молитвы и несет его до сих дней!
А потом я повстречала моего Федюшу. От Бога данного и опять же и от преп.Сергия, и от родительских молитв!
Дорогие мои читатели! Вот теперь вы кратенько узнали маленькую часть моей жизни. И многие из вас знали моего супруга о.Федора. И вот сами рассудите теперь- как так вышло, что Господь меня, такую дикую ветку, со своими шипами (грехами), привил к такому Чудному Верному Ему, Великой души – человеку? Была и остаюсь недостойной его и сейчас, имея такую возможность, прошу ваших молитв о его упокоении. А так же очень попрошу и помолиться о нас с детками, чтобы Господь продлил, Милость Свою над нами, и быть нам вместе вечной жизни! Благодарю! Пусть и вас всех, Господь наш Иисус Христос укрепит ваши духовные силы, подаст скорую помощь в ваших нуждах и печалях.
Заключение
Дорогие читатели! В свое заключение, хотела бы сказать, что истинно велика материнская молитва! Родительское благословение – это самое большое наследство! Материнская жертвенность, любовь удивляет и радует Небо, возвышает человеческие умы.
Так вот и наши мамы: мама Вера и мама Стефанида и мама Наталия – все они, возлюбив сердцем Христа (не наряды и украшения, не театры и вечеринки), возобладали Великой Силой! Когда–то, в молодости, у них всех была искра Веры, Надежды и Любви. Став матерями, они жили удивительной простотой! Они возревновали о Господе, о спасении душ своих детей! И стали совершать посты, молитвенные бдения. И их жизнь воистину стала подвижнической! Их искра любви разгоралась – и превратилась в пламень! Их жизнь повседневного труда и молитвы уже пламенела перед Богом! И мы, их дети — самые счастливые дети! Так как были вымолены у Бога своими дорогими мамочками! Но и с нас Господь много спросит, так как была положена Великая Жертва Любви!
И хочу сказать, что две наши большие семьи, все дети, а их в нашей семье 10 человек, у Стефаниды 6 человек детей – пришли к Вере в Бога, к Вере в Вечную Истинную Жизнь! В семье Стефаниды все сыновья священники. И не просто священники – а очень деятельные, ревностные за церковь Христову. Надежда, со своей подружкой, стала монахиней. В свое время была назначена Игуменьей в Горненский монастырь, что в Иерусалиме, и много потрудилась в нем, для его восстановления. Сейчас она несет такое же послушание в одном из Тверских монастырей. Другие дочки – все матушки священников – и все они простые, добрые, искренние, верные Церкви и Богу люди.
В нашей семье, тоже все пришли ко Христу. Вера стала монахиней в Горненском монастыре, в Иерусалиме; брат Гриша трудится в Троице – Сергиевой Лавре, ждут со своей Олюшкой 10 ребенка. Лиза, сестра, матушкой тоже стала, она врач; Надежда – пчеловод – стала регентом; Екатерина – рыбовод – смиренный кроткий человечек; сестры близнецы, Мария и Оля – медсестры – несут свой крест по жизни, Настя и Люба строят храм у себя в Ростове – на – Дону.
Вот, дорогие мои, вы видите сами какую Силу и Дерзновение перед Господом имеет материнская молитва, она доходчива до Бога, потому что исходит от всего сердца и имеет в себе боль. И Господь как слышит и принимает своей Матери просьбы, так и по неотступности жертвенной любви матерей уступает и милует из рода в род их детей!
Матушка Галина Соколова: «Люди страдают, потому что не знают Бога!» Часть 1.
