Миссия

Статья третья**

Данная статья, завершающая серию, была задумана как итоговая. Однако в ходе её написания “обнаружилась” довольно очевидная вещь: итог процессам, протекающим во времени, в какой-либо точке временной линии подвести невозможно. Конечно, определённый набор веяний времени обладает некоторым постоянством, но внутри него акценты постоянно сдвигаются и к нему столь же постоянно присоединяются новые явления… В результате длительных, но тщетных усилий отобразить характеристики нашего времени сколько-нибудь полно и систематически, автор с прискорбием отказался от этой идеи и предлагает читателям скорее отдельные очерки, предварённые кратким введением, каждый из которых посвящён отдельной же проблеме.

“Карма” наших дней

Жизнь размечена как хард-диск: новогодние распродажи, рождественские распродажи, скидки под китайский новый год, двойной коктейль по цене одного в день влюблённых, распродажи в день женщин, пасхальные скидки, скидки на чертовщину в Хэллоуин…

Белка в колесе — в вечном цейтноте. И чем быстрее перебирает лапками, тем страшнее оказаться вне клетки.

Это пушкинская белочка поёт песенки, скачет по еловым веткам и грызёт орешки с изумрудными ядрышками и золотыми скорлупками. А нынешних белочек подстерегают нарастающий стресс, срыв и серая депрессивная тоска.

Вот “карма” наших дней.

Время стало рынком, жизнь — растратой, календарные коммерческие культы — вызовом человеческой свободе. Цена вопроса — быть самим собой или быть сырьём, топливом, ресурсом для извлечения пользы? Поэтому главное, чему теперь приходится учиться, — это навыку регулярно и своевременно удалять хлебобулочные изделия с ушей.

А задача Церкви двоякая: во-первых, не потеряться в этих календарных новоделах, и для этого она сохраняет свой календарь — годичный круг богослужений и Святцы, а во-вторых, вернуть времени его смысл.

А смысл времени — во встрече. Во времени человек выходит за его рамки в поисках его смысла. Во времени мы начинаем свой разговор с Богом. Но и Бог приходит к людям во времени.

Украденные потери

Но бывает и так, что нам в руки падают дары с Неба, но мы не только не ловим их в раскрытые ладони, но прячем за спину сжатые кулаки. И тогда, откуда ни возьмись, наползают червячки и пожирают то, что было послано нам.

Так зачервивел праздник святого Валентина, мутировав в массовом сознании в день пропаганды распущенности.

Так в пьяную студенческую тусовку, от которой шарахаются даже бывалые московские таксисты, превращается праздник святой Татианы.

Так откровенной бесовщиной попахивает Хэллоуин — изначально католический праздник поминовения усопших и всех святых, а отнюдь не тыквенных инферналов.

В зыбучий оккультизм проваливается Новый год, обрастая всё новыми суевериями, мифологиями и ритуалами.

Все это происходит на наших глазах, год за годом, и даже, я бы сказал, гад за гадом. Уж очень многих одолевает похоть, по слову барда Михаила Щербакова, “в угоду году гадом стать”.

Но вот что странно: ничего особенного в этих искушениях и соблазнах нет — грех есть грех, а свинья, по известной пословице, везде грязь найдёт, однако доминирующей интонацией во многих православных изданиях, интернет-ресурсах, радио- и телепередачах стало брюзжание, сопровождающееся воздыханиями по монархическо-советскому прошлому, когда “кто надо держал в ежовых рукавицах кого следует”.

Другой вариант отклика на происходящее — просто его не замечать, игнорировать и делать вид, будто бы, как во французской старинной песенке, которую пел Леонид Утёсов, “всё хорошо, прекрасная маркиза”. И впрямь, всё бы ничего, вот только в России с каждым годом всё меньше детей и молодёжи, а те, что ещё в наличии, нуждаются в реабилитации от такого перечня зависимостей, что здесь достаточно лишь упомянуть уже отнюдь не единичные случаи циррозов печени с летальным исходом у шестнадцатилетних алкоголиков. Наши умолчания прикрывают беспомощность, а зачастую и прямое нежелание взять на себя ответственность за диагноз, прогноз и лечение тех наших болячек, что уже давно и вовсю смердят.

Наконец, можно просто мечтать о том, что государство обратит внимание на — далее подставить нужное — и всё пойдёт как по маслу. Главное — договориться с президентом, правительством, губернатором, с прочими чиновниками, а также с местной мафией.

Боюсь, всё перечисленное — путь в никуда.

Вот как неожиданно резко и трезво осаждал Фёдор Михайлович Достоевский тех мечтателей своей эпохи, что сводили все проблемы миссионерства к отсутствию обеспечения: “Вопят духовные, что мало доходу. Другие приходят, стадо отбивают. А ты, не думая, начинай с детей, обрабатывай ниву — и увидишь, как все помогут тебе. Что теперь для народа священник? Святое лицо, когда он во храме или у Тайн. А дома у себя — он для народа стяжатель. Так нельзя жить. И веры не убережёшь, пожалуй. Устанет народ веровать, воистину так. Что за слова Христовы без примера? А ты и слова-то Христовы ему за деньги продаёшь. Гибель народу, гибель и вере, но Бог спасёт. Кричишь, что мало содержания: а ты поди хуже, поди пеш и бос, и увидишь, как увеличится и любовь к тебе, и содержание твоё”1.

Стоит пояснить, что в Российской империи “содержание” начислялось духовенству в зависимости от категории прихода. Но в общем и целом трудно не согласиться с тем, что и в XIX веке, и в XXI слишком уж много надежд связывали и продолжают связывать люди Церкви с государством, не замечая при этом, что сами эти надежды связывают тех, кто их питает, по рукам и ногам.

Однако здесь есть ряд тонкостей и нюансов. Церкви можно разделить на свободные (то есть никакого отношения к государственным структурам не имеющие, например, баптисты или католики в протестантских странах) и народные (образующие большинство, хотя бы и в исторической ретроспективе, и в силу исторической же традиции вступающие во взаимоотношения с государственными структурами)2, и принадлежность Русской Православной Церкви в России ко второй группе ясна и неоспорима. Более того, нашу Церковь по праву можно назвать государствообразующей, и неочевидно, что эта её функция исчерпана. В силу этого невозможность полной автономии Церкви от государства очевидна; более того, мы уже имели ужасающий опыт “отделения Церкви от государства”. Другое дело — сфера и пределы взаимоотношений: Церковь должна быть абсолютно независимой в области вероучения и обладать правами на благотворительную и миссионерскую деятельность.

Да, это хорошо, что первые лица государства позиционируют себя как христиане3. Сейчас в светских СМИ принято осуждать их якобы показное присутствие на Рождественской и Пасхальной службах, стояние со свечами и желание перекреститься. Бывает, что в тон светским критикам привычно бубнят и иные православные публицисты. Однако в стране, утрачивающей остатки (точнее, начатки) демократических институтов, личный выбор первого лица чреват многотысячеголосым откликом всей бюрократической системы. В этой ситуации для сравнения представьте себе президента России — поборника сексуальных свобод, мусульманина или оккультиста…

Но именно поэтому нынешнее благосклонное отношение власть предержащих к Православию — не повод для внутрицерковной административной эйфории: вот сейчас государство вручит школьникам учебники по православной культурологии — и у нас повысится посещаемость храмов, передаст Церкви ещё непереданные земли и строения — и решатся все её организационно-финансовые проблемы, введёт институт капелланов — и вот она, победоносная и несокрушимая без дедовщины и уставщины…

Велик соблазн искать выход в опоре на власть, понятно и стремление обвиться вокруг властной вертикали — утопия православной государственности привлекательна, так как снимает с нас личную ответственность за происходящее. Поскольку же плачевная реальность разительно расходится с подобными ожиданиями, те, кто их вынашивает, впадают в депрессию, начинают культивировать у себя и окружающих ощущение надвигающегося конца света. Всё это вместе взятое — инфантильность, невзрослость, иждивенчество, попытка переложить свои проблемы на чужие плечи — порождает пессимизм и нежелание что-либо изменять здесь и сейчас; опускаются руки и особой популярностью начинают пользоваться брошюры из серии “Ан­тихрист в Москве”. Безволие парализует. Поистине упыри утопизма высосали жизнь из иных наших прихожан и даже загнали некоторых из них в подземелья.

В эпоху глобализации информация правит миром. А стало быть, для того, чтобы Благая Весть была замечена и расслышана людьми, чтобы Господь мог ежедневно прилагать спасаемых к Церкви (ср. Деян 2:47), мы должны по-миссионерски выходить им навстречу в их радостях и в их проблемах, утратах, надеждах, желаниях, порывах и стремлениях, заложенных в природу человека Творцом и призванных развернуться во всей своей мощи и красоте. Выходить навстречу вовсе не означает экзальтированно приставать на сектантский манер или гневно обличать на манер псевдоправославный. Это означает прежде всего любить и принимать каждого человека как дорогого гостя, о котором промышляет Небо. А также придумывать, изобретать, находить и устраивать поводы для встреч. И это есть творческая задача миссии. Миссионер всегда немного “креативщик”.

Три стратегии

Три миссионерские стратегии Церкви встречаем мы в её истории: уничтожение, преображение и привнесение абсолютной новизны. В первом случае тотальному истреблению подвергается то, в чём нет ни грана добра. Культы храмовой проституции, человеческих жертвоприношений, идолопоклонства были не просто отброшены, но изничтожены и истреблены как мерзость, низводящая в ад.

Во втором, — переосмысляется вроде бы всем известный событийный сюжет, скажем, Масленица. Когда-то весенний карнавал, отображающий языческую мечту через смену одежд обрести внутреннее обновление, вернуться к исходной точке космического порядка и начать новую жизнь, — с приходом христианства Масленица не была вычеркнута из народной культуры, но стала путём к Прощёному воскресению. И отныне на этом пути полагается прежде примириться с родными своими. Вот откуда блинный обычай навещать тёщу и свекровь, золовку и невестку, деверя и шурина и прочих родственников. Душевное возрастание предшествует духовному. Вдоволь нагулявшись, отсмеявшись и навеселившись в Масленицу, люди, вспомнившие о своих родственных узах, просветлёнными входили затем в Великий пост.

В третьем — рождается абсолютно новое смысловое пространство. Таковы, к примеру, двунадесятые праздники. Таковы Святцы. Это есть насыщение времени сакральными смыслами, низведение Неба на землю, а может быть, точнее будет сказать о возведении земли к горним пределам. То, что внёс в жизнь людей Спаситель, обладает качеством абсолютной новизны. И даже если Рождество замещает собой культ Митры, всё равно в центре его — Христос. Если же мы говорим о том, что Пасха иудейская была исторической метафорой Пасхи Христовой, мы понимаем, что тем не менее Голгофа и Воскресение абсолютно неповторимы, поскольку за ними стоят не историческая логика или историческая закономерность, а предвечный замысел, промышление, любовь, личностный выбор и личный подвиг вочеловечившегося, распятого и воскресшего Сына Божия.

Стало быть, есть вещи, которым нет места в мире правды и добра, есть вещи, которые нуждаются в преображении, и есть богочеловеческие события, которые придают этому миру его смысл, цель, путь, истину и жизнь.

К этим трём векторам Промысла в истории культур тяготеют, часто бессознательно, и те народы, что живут на этой планете в наши дни. Вот почему мы иногда наблюдаем поразительные пересечения христианского и светского измерений современной культуры в жизни людей. Такова данность Промысла. Бог посылает нам поводы для встречи с Ним. Идеи, намёки, возможности. А дальше — это уже наше христианское дело — сумеем ли мы расслышать эти тихие веяния Духа во всей разноголосице, суете и шуме времени, в которое мы погружены. А расслышав, сумеем ли правильно понять и сделать всё от нас зависящее, чтобы эти семена Промысла не сгнили, не были склёваны воронами и не заросли чертополохом, а дали бы плоды — какое в тридцать, какое в шестьдесят, а какое и во сто крат.

Проследим здесь судьбы лишь некоторых культурообразующих вех времени.

Новогодняя литургия

С середины 1990-х годов в России нарождается, и пожалуй, уже сформировалась абсолютно новая традиция встречать гражданский Новый год не домашним застольем, не в компании поп-звёзд и прочей телемельтешни, но со Христом и во Христе, в кругу верных, — когда под Новый год в некоторых храмах совершается всенощная, которая плавно перетекает в ночную литургию и завершается трапезой с батюшкой, друзьями и близкими, променявшими привычные посиделки с кремлёвскими курантами на православный “эксклюзив”. Эта идея практически одновременно появилась и была воплощена как в самых строгих монастырях, так и в самых обычных приходских храмах, не спровоцировав никаких дискуссий и споров4. Всё свершалось само собой. Здесь перед нами — живое предание Церкви в его действии.

Мне посчастливилось несколько лет подряд сослужить таким образом сначала в одном, а затем в другом московском храме. В первом из них — храме Святой Троицы в Хохлах — собирался приход и все гости, кто, узнав по радио или интернету о ночной службе, приехали сюда, будучи прихожанами храмов, где такая служба пока не совершается. Вся молитва там и всё последующее сотрапезничество были пронизаны совершенно удивительным ощущением единства, обусловленного не дружбой, не идеологией и даже не приходом, а верой. А в другом храме всё было организовано молодёжью, регулярно посещавшей Евангельские чтения, — и храмовое пение, и трапеза — а завершилось, по обычаю, игрой в снежки, благо Господь именно в ту ночь послал снега в бесснежную столицу. Отмечу здесь, что 1 января по новому стилю устав ещё дозволяет вкушение морепродуктов и рыбы, а присутствие на столе не только чая и соков, но и вина не становится поводом переходить границы разумного ещё и потому, что в ночь с 31 декабря на 1 января совершается память святого мученика Вонифатия, который сам преодолел недуг пьянства и молится за других страждущих.

Впечатление остаётся феерическое: мегаполис сходит с ума, за окнами вспышки, разрывы петард, выкрики подгулявших сограждан и шум машин, а в храме — молитва, уставное чёткое пение и чтение, сосредоточенность и полное отсутствие захожан и прохожан, как их в шутку называют, а лишь те прихожане, что пожертвовали семейным уютом в пользу теснейшего общения с Богом.

“В Новый год — со Христом!”, — вот как могла бы звучать эта новая идея встречать новолетие по-церковному, а не гражданским образом. Для городского жителя такой Новый год ещё и потому весьма притягателен, что восполняет дефицит человеческого общения. А так — можно наготовить всякой постной вкуснятины, помолиться, а затем посидеть-пообщаться с близкими и с друзьями, не опасаясь быть затёртыми толпой, как это, бывает, случается на большие праздники.

Татьянин день

Вроде бы случайное стечение обстоятельств, но с 1755 года в России у студентов появился свой небесный покровитель — святая мученица Татиана, в день памяти которой императрица Елизавета Петровна по просьбе графа Ивана Шувалова подписала указ “Об учреждении Московского университета”. Дату Шувалов выбрал сам: это был день именин его матери. С тех пор 12 (25) января считается официальным университетским днём (тогда он назывался “днём основания Московского университета”), а студентам есть кому помолиться перед зачётными и экзаменационными сессиями. Помню, как в прошлом веке в декабрьские и майские дни весь наш, прямо скажем, не очень воцерковлённый факультет журналистики притекал к мощам святой, находившимся в домовом храме святой Татианы. А в пору госэкзаменов неверующих, похоже, уже не было вовсе. Само древнее имя “Татиана” в переводе с греческого означает “устроительница”5.

Перед университетским духовенством, — а это не только батюшки с высшим образованием, но в первую очередь те, кто читает лекции в вузах и служит в вузовских домовых храмах, — открывается уникальная возможность на абсолютно законных основаниях прийти к своим аудиториям, но уже не с профильными лекциями, а с разговором на свободную тему. Пусть он начинается с истории Татьянина дня, важно, чтобы он закончился ответами на вопросы. А вопросов у студентов более чем достаточно. Наша задача — сделать так, чтобы они смогли их задать.

День святого Валентина

Случайность — псевдоним Бога, и вот перед нами череда смыслов, вроде бы случайно забредших в наш мир, но либо несущих в себе христианское содержание, либо подводящих к нему. У кого-то это вызывает испуг, у кого-то удивление, у кого-то желание приручить, очеловечить и христианизировать эти пока ещё неприкаянные поводы к действию, а кому-то, напротив, выгодно как можно быстрее отсечь все христианские коннотации, чтобы напитать остаток грязью, приносящей хорошие проценты с оборота. Увы, бывает, что на руку этому нечистому бизнесу подыгрывают и иные наши православные радикалы. В 2008 году некоторые из них предложили в день святого Валентина в знак протеста против него рассылать по интернету перечёркнутые сердечки. Этой реакции православных на день любви очень обрадовались секс-просвещенцы, в свою очередь предложившие в ряде российских регионов местным школам целый набор программ, пропагандирующих противозачаточные средства. Отталкивая от себя день влюблённых, мы отдаём его на откуп тем, кто превратит его в день контрацепции.

При всём негодовании на проделки “мелких бесов” не стоит всё же забывать о том, что любовь — дыхание Божие в человеческом сердце, и влюблённость — одно из его проявлений. Но ведь думать о любимом, молиться о нём и вести с ним переписку — не грех. Значит, наши подрастающие дети будут думать и будут влюбляться, и будут переписываться. Либо станут невротиками, если им это запретить. А то и тайными развратниками.

И естественно, в падшем мире кто-то будет на этом паразитировать. Но удаляя гельминтов, не следует самого пациента отвозить на каталке в морг.

То, что масс-медиа пропагандируют день святого Валентина, это ещё хорошо. Гораздо хуже было бы, если бы нам предложили образ Афродиты, Венеры или что-либо индийское. Хорошо потому, что это наша зарубка на древе мировой истории. Мученик Валентин — это святой Христовой Церкви. Его молитва о влюблённых — это молитва Христовой Церкви.

Молиться о любви и счастливой семейной жизни — тем более не грех.

Вот почему нет никаких канонических преград для того, чтобы пригласить нашу “овалентиненную” молодёжь в храмы, где можно было бы и побеседовать с ними о любви, и совершить молебен святому Валентину Интерамнскому о её умножении.

Неизвестно, молился ли при жизни епископ Интерамнский Валентин о любви, но точно известно, что был он близок молодёжи. Согласно преданию Церкви, епископ Валентин Интерамнский привёл ко Христу языческую молодёжь, увлекавшуюся философией, за что и был убит в 258 году вместе со своими учениками.

Так что святой Валентин — мученик, а мученикам дана великая благодать. Бог слышит их молитвы, ведь мера их любви к Нему — жизнь. Быть может, поэтому с XIV века в английской и французской литературе фиксируется традиция праздновать день святого Валентина как день влюблённых.

Нужно обратить внимание на то, что мученик Валентин — святой неразделённой Церкви, следовательно, православный. Правда, по нашим святцам память его празднуется не 14 февраля, а 30 июля/12 августа. Но, во-первых, молебен православному мученику можно служить в любой день, а во-вторых, ничто не препятствует тому, чтобы и в августе торжественно отмечать память святого Валентина, — разумеется, при хорошей информационной подготовке.

Между тем в эпоху массовых рекламных технологий день святого Валентина превратился в коммерческий культ, эксплуатирующий самое высокое человеческое чувство. Навязчивая пропаганда “валентинок” скорее отпугивает молодёжь: влюблённость на вынос, быстрорастворимое счастье… Любовь — не товар, в рекламе не нуждается. Да и не любовь вовсе здесь рекламируется, а товарооборот.

Вот почему празднику влюблённых, необходимо вернуть его изначальный смысл. Найти любимого, создать семью, быть счастливым — разве это не повод для молитвы!

Так что нам есть с чем прийти в школы и о чём поговорить с детьми. Нам есть что сказать доброго и о святом Валентине, и о любви. Более того, есть зацепка, позволяющая перевести разговор в иное русло, к иным смыслам, что особенно важно в общении с детьми.

Побеседовать, а затем и помолиться о счастливой семейной жизни — это для старших.

А заодно рассказать и им, и другим о том, в чём они могут поучаствовать, если заглянут в храм в другие дни: походы, поездки, встречи, храмовые интернет-проекты, отпор сектантам, английский язык, балы православной молодёжи (опыт Москвы — и уже не только Москвы, но и, например, Саратова), — да что угодно по известной пословице: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы в церковной ограде (и, соответственно, в рамках заповедей).

А ведь молебен святому Валентину 14 февраля плавно перетечёт во всенощную под Сретение. И никто не мешает рассказать и об этой Встрече и уже об этой Любви, мера которой — Голгофа. И ещё — о любви материнской: “…оружие пройдёт Тебе душу”, — было сказано Матери Божией, Которой предстояло стать у Креста.

Комментируя споры вокруг дня святого Валентина, я бы перевёл разговор в другую плоскость: от рассуждений о безнравственности — к миссионерской выгоде.

Коммерческий культ вокруг дня святого Валентина — это воровство христианского сюжета и эксплуатация человеческой жажды любви. Так, может быть, настало время вернуть празднику его христианское измерение? Это наше наследие, а его у нас крадут, уводят от нас.

Хэллоуин

Надо идти к своим детям и своей молодёжи, используя любой повод: день святого Валентина, день святой Татианы, который в общем-то абсолютно случайно стал днём российского студента, но опять же имеет чёткий христианский вектор, и даже Хэллоуин, который можно развернуть от чертовщины к добру. Изначально это день святых, день поминовения усопших. Так, может быть, в этот день не рядиться в чертей, а вспомнить (точнее, узнать) о сонме православных святых Англии и Ирландии, коль скоро праздник пришёл из англоязычного мира, поставить Шекспира, наконец, устроить вечер народного танца под фолк-музыку, благо она весьма популярна — спасибо святому Патрику. Кстати, память этого православного святого, крестителя Ирландии, в Москве празднуется исключительно как праздник конкуренции пивоваров. А ведь может быть иначе.

Так не пора ли вспомнить о “всемирной отзывчивости” русской души, о которой писал Достоевский? Всё, что принадлежит Вселенскому Православию — это, повторюсь, наше наследие, и негоже от него отказываться.

“Если Россия станет недостойна”

Врата адовы не одолеют Церковь Христову — про народ, этнос или государство здесь ничего не сказано. А тем самым, как это ни страшно звучит, никаких гарантий не дано и России. Не Церковь стоит Россией, а напротив, Россия граничит с Богом, по дерзновенному слову Рильке, только лишь благодаря Церкви Христовой. Да, существовала языческая Русь, но только крещение дало импульс для становления могучего и просвещённого государства. Но Церковь — это пространство свободы. А потому понятна горечь в предреволюционных размышлениях Константина Леонтьева: “Вера в Христа, Апостолов и в святость Вселенских Соборов, положим, не требует непременно веры в Россию. Жила Церковь долго без России, и если Россия станет недостойна, — Вечная Церковь найдёт себе новых и лучших сынов. И хотя сила Церкви необходимее для России, чем сила России для Церкви, но всё-таки пока Россия дышит и стоит ещё под знаменем Православия, Церковь отказаться от неё не может”6.

Как показали послереволюционные десятилетия — не отказалась и тогда, когда Россию накрыла могильная плита воинствующего атеизма. Вымолила. Не отказывается и теперь, в эпоху потребления и манипулирования массовым сознанием.

Вопрос миссии в современном мире — это вопрос тональности, вопрос интонации, того выражения лица, с которым мы начинаем и ведём разговор.

Всю свою историю Церковь воцерковляет время, делает его своим союзником, засевая его небосвод путеводными звёздочками-маяками. И это — особая задача нашей миссии сегодня — миссии в культуре, миссии к современникам. В эпоху глобализации и всемирного межкультурного диалога эта задача должна быть осознана как задача общецерковная и миссионерская, пока же, к сожалению, её решение остаётся уделом тех немногих миссионеров, кто готов пойти на риск и вызвать огонь на себя.

Да, время предоставляет нам, можно сказать, орду молодёжи; на типичных представителей нового поколения, честно говоря, страшновато смотреть. Но вряд ли лучше выглядели выродившиеся в утонченное нравственное ничто потомки великих Греции и Рима, не говоря уже об ордах варваров, заполонивших Европу. Тем не менее Благая Весть была адресована Апостолами именно им — и была ими воспринята.

Грешно нам поступать иначе.

**См. Диакон Михаил Першин. Миссия в эпоху глобализации: стратегия Церкви. Статья первая // Альфа и Омега. 2007. № 3(50); Священник Михаил Першин. Миссия в эпоху глобализации: миссия или..? Статья вторая // Альфа и Омега. 2008. № 1(51).

1Достоевский Ф. М. Черновые наброски к роману “Братья Карамазовы” // Полн. собр. соч. в 30 тт. Л., 1976. Т. 15. С. 253.

2Священник Пётр Планк. Душепопечительство и православное вероисповедание в диаспоре // Альфа и Омега. 1999. № 1(19).

3Д. А. Медведев своё президентство начал с посещения 15 мая 2008 г. Костромы и с молитвы у чудотворной Феодоровской иконы Пресвятой Богородицы — одной из тех древних русских святынь, перед которой преклоняли колени и святой князь Александр Невский, и будущий царь Михаил Романов со многими его династическими потомками. Учитывая, что именно эта часть костромского визита Медведева практически не была “засвечена” в масс-медиа, можно предположить, что это не было просто очередной резонансной акцией, рассчитанной на православный электорат. Второй раз действующий президент России уже вместе с супругой совершил паломничество к Феодоровской иконе 4 августа 2008 года.

4А ведь намечалась было свара, ошибочно принимаемая некоторыми активистами за кипение церковной жизни. Уже было провозглашено во всеуслышание, что всякий, кто встречает Новый год по гражданскому календарю, подлежит геенне. Но поскольку такую меру затруднительно предположить относительно тех, кто молится в храме, свара либо засохла, либо переместилась на крайне маргинальные позиции.

5Святая мученица Татиана была “устроительницей” не только Московского университета. В стихотворении Пушкина В начале жизни школу помню я… сказано: Смиренная, одетая убого / Но видом величавая жена / Над школою надзор хранила строго. Домовый храм Лицея тоже был освящён в память святой Татианы, образ которой в алтарной преграде и вдохновил эти строки. — Ред.

6Леонтьев К. Наши окраины // Цветущая сложность. Избр. статьи. М., 1992. С. 169–170.

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Лучшие материалы
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.