1944 год. Красной Армии передана танковая колонна имени Дмитрия Донского, созданная на средства Русской Православной Церкви
В тот, еще по-зимнему холодный, день, 7 марта 1944 года, в обычном драповом пальто и шляпе, он выехал на фронт по делу чрезвычайной важности. Уже немолодой и грузный, с присущей «бывшим» людям неторопливостью движений и тем особым благородством, которым отличались священники старой школы, он появился перед солдатами танковой колонны, как гость из «иного мира», казалось, навсегда преданного забвению, безвозвратно ушедшего в прошлое. Кто бы мог поверить еще некоторое время назад, что православный архиерей сможет… свободно обращаться к солдатам-красноармейцам с напутственным словом!
Из тех, кто выжил
Митрополит Николай (Ярушевич) оказался одним из немногих архиереев Русской православной Церкви, кому довелось пережить первый этап государственной кампании, направленной на Ее уничтожение.
…Совсем недавно, оставаясь по титулу архиепископом Петергофским, он был лишен возможности жить в Ленинграде, и вынужден переехать в посёлок Татьянино под Гатчиной. Служил обычно — иерейским чином в ленинградском Николо-Морском соборе, и это в те времена можно было почитать за благо. Высокообразованный иерарх, в оспитанник Санкт-Петербургской Духовной Академии дореволюционного — 1914 года — выпуска, магистр богословия, преподаватель литургики и гомилетики, монах, священник лейб-гвардии Финляндского полка, послуживший на фронте в период I мировой, а с 1919-го — наместник Александро-Невской Лавры… Все то, что прежде относилось к преимуществам, теперь могло лишь обеспечить «беспрепятственный доступ» в места заключения.
Возглавляя вместе с епископом Алексием (Симанским) «Петроградскую автокефалию», занимавшую позицию неприсоединения и по отношению к обновленческому Высшему Церковному Управлению, и к находившемуся тогда под домашним арестом Патриарху Тихону, он избежал расстрела, но не ссылки: за нелояльность по отношению к обновленческой церкви, «официально признанной» советскими властями, в феврале 1923 — был выслан в город Усть-Колым Зырянского края… Три года, но и они были достаточным сроком для человека, получившего на фронте в годы Первой мировой тяжелую форму ревматизма, дававшего осложнения на сердце; и после возвращения он не мог бы поручиться за то, что завтрашний день не станет для него последним.
Обстоятельства, между тем, не оставляли надежды на размеренную жизнь. Церковь понесла колоссальные потери. И, прежде чем появилась возможность включиться вместе с заместителем Патриаршего местоблюстителя Сергием (Страгородским) в работу, имевшую целью добиться «легализации» Православной Церкви со стороны существовавшего в СССР режима, он не по своей воле должен был направиться на Украину. Возведение в сан митрополита Волынского и Луцкого, Экзарха западных областей Украины и Белоруссии совпало для него с тяжелыми личными обстоятельствами: в 1941 году при смерти была его мать. Но монах не выбирает… А вскоре, уже в сане митрополита Киевского и Галицкого, он вынужденно возвращался назад. С началом немецкого наступления митрополит Николай сколько мог еще поддерживал в Киеве беженцев, пока не оказался одним из тысячи измученных, усталых и голодных людей, пробиравшихся к центру.
После возвращения его ожидала довольно напряженная работа. С февраля 1942 года он становится заместителем митрополита Сергия по управлению Московской епархией и управляющим делами Московской Патриархии на время эвакуации митрополита Сергия в Ульяновск. Время хоть напряженное, но и радостное: в период, когда над столицей нависла угроза оккупации, впервые за много лет в московских храмах было разрешено, наконец, совершать церковные службы с молитвой о даровании помощи и победы народу в войне. И для тысяч москвичей это время было связано с ним, митрополитом Николаем, ободрявшим людей одним своим присутствием и архиерейским благословением.
Для нужд фронта
…И вот теперь митрополит Николай (Ярушевич) отправлялся на фронт для того, чтобы передать Красной Армии сформированную на средства Русской Православной Церкви танковую колонну, названную в честь Святого благоверного князя Димитрия Донского. Новое мощное подразделение, состоявшее из танков «Т-34», было создано на добровольные пожертвования верующих.
В России происходило невероятное: 17 мая 1943 г . сам Сталин отправил митрополиту Сергию письмо с выражением «искреннего привета и благодарности» православным за помощь, …не замечать которую было просто уже невозможно.
Откликнувшись на призыв главы Церкви о сборе средств на нужды фронта, люди понесли на сборные пункты все, что имели. Серебряные оклады икон, цепочки, кольца, броши, золото, личные сбережения — все это передавалось безвозмездно государству, которое в недавнем прошлом неправедно, беспощадно под предлогом принудительного изъятия церковных ценностей, разоряло храмы и казнило священнослужителей.
Тогда, в период гонений на Православную Церковь, никто из руководителей ЦК не воспринял всерьез слово митрополита Петроградского Вениамина: «Мы все отдадим сами». Власти объявили, что ценности будут изъяты в формальном порядке, как «принадлежащее государству» имущество. Волнения народа, сопровождавшие в отдельных областях изъятие ценностей, послужили поводом к открытому наступлению на Православие. Война же расставила все по местам.
Уже в начале военных действий митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), будущий патриарх Алексий I , составил знаменитое обращение к духовенству и мирянам, озаглавленное: «Церковь зовет к защите Родины!». За богослужением в Московском Богоявленском соборе 10 августа 1941 года он произнес слова, которые получили широкую известность: «Как во времена Димитрия Донского и святого Александра Невского, как в эпоху борьбы с Наполеоном, не только патриотизму русских людей обязана была победа русского народа, но и его глубокой вере в помощь Божию правому делу. Мы будем непоколебимы в нашей вере в конечную победу над ложью и злом, в окончательную победу над врагом!».
Когда же 30 декабря 1942 года митрополит Сергий обратился к верующим с призывом о сборе средств на постройку танковой колонны, этот почин был поддержан всей Православной Церковью. Предполагаемая сумма взносов от прихожан требовала централизации в управлении этим мероприятием и участия в банковской системе государства, а, следовательно — помощи и поддержки правительства в организационных делах.
5 января 1943 года впервые состоялся обмен телеграммами между митрополитом Сергием и Сталиным, который передал благодарность русскому духовенству и верующим за заботу о бронетанковых силах Красной Армии, после чего последовало его указание об открытии специального счета в Государственном банке СССР для Русской Православной Церкви. За короткий срок церковные общины собрали значительную сумму — около 8 млн. руб., из которых 25% — 2 млн. руб. собрала находившаяся в блокаде Ленинградская епархия!
Начало было положено. Подобным же образом по всей стране православные приходы собирали средства на создание авиационной эскадрильи им. Александра Невского, на другие нужды фронта, на организацию госпиталей и домов для детей-сирот. На глазах суды Божии свершались уже сейчас: насильственно изъятые богоборческой властью миллионные средства, направленные на создание и поддержку Коминтерна, уходили, как вода в песок, а принесенные доброхотно, во славу Божию верующими жертвователями, зачастую лишенными самого необходимого, составили значительный вклад в дело победы.
Наконец, власть уступила. В сентябре 1943 г ., после встречи трех митрополитов со Сталиным, правительство разрешило избрание Патриарха, восстановление церковных учебных заведений, освободило из лагерей ряд оставшихся в живых пастырей.
Могли ли понимать в тот день, 7 марта, с улыбкой встречавшие митрополита Николая красноармейцы, какой ценный подарок они принимают? — Архипастырское благословение. А оно было не менее важным, чем та физическая, ощутимая помощь, которая пришла со стороны Церкви, — благословение из рук того, кому снова предстояло исповедовать Христа перед людьми, уже в годы хрущевской реформы и возобновленной, особенно жестокой волны атеистической пропаганды!
Странновато и непривычно выглядел он в военной обстановке: сутуловатый, интеллигентный, слишком выбивавшийся из «стиля эпохи», в своем темном пальто на фоне белого снега. Но он искренне, сердечно обращался к ним на их языке, простом языке своей паствы, своего народа: «Бог в помощь вам в вашем святом деле защиты Родины!.. Вперед, дорогие воины, во имя полного очищения нашей земли от фашистской нечисти,во имя мирной жизни и счастья нашего народа! На священное дело – вперед!»
