— Для Вас победа слов «крымнаш» и «вежливые люди» ожидаема?
— Я ожидал, что более высокие позиции займут слова «Украина», «война», «геополитика», «Китай». Но не так важны отдельные слова, как лексические группы, ими представленные. Решительно победила тема Украины и противостояния с Западом. И это, в самом деле, больная, переломная точка нынешнего года.
— Вы согласны с выбором жюри? Эти слова действительно наиболее полно отражают события и настроения уходящего года?
— Да, в общем и целом согласен. Каждый член жюри должен был выделить семь слов в каждой номинации, в убывающей последовательности. Мой список слов был несколько иной, чем итоговый: геополитика, страна-изгой тотальгия, одобрямс, санкции, ксенофобия демодернизация.
Выражения: крымнаш — намкрыш; средства массовой дезинформации, гибридная война; цивилизационный поворот; ресурсное проклятие; вежливые люди; православный атеизм. Но в общем по итогам голосования почти все эти темы так или иначе раскрыты другими словами.
Можно по-разному интерпретировать результаты. Бросается в глаза, что и Слово, и Выражение года — это слова с подковыркой, слова-жесты, как бы цитирующие сами себя. «Крымнаш» — в силу слитного написания — это не столько прямой лозунг или возглас, сколько воспроизведение клише, каким оно сложилось в стиле твиттера или текстового месседжа. (Кстати, заметна свежая тенденция превращения «наш» в суффиксоид: «Парижнаш», «космоснаш»).
А в выражении «вежливые люди» слово «вежливый» приобрело противоположное значение: «грозный, опасный, вооруженный», т.е. это своего рода энантиосемия. Вот в такое время мы живем: язык «высовывает язык».
— Были какие-то слова, за которые Вы болели?
— Я болел за слово «тотальгия». Я пользуюсь им давно, но впервые оно громко прозвучало два года назад в моей полемике с Дмитрием Быковым (статья «Масштаб и вектор. О тотальгии Д. Быкова«). Для многих граждан бывшей сверхдержавы тотальность все еще весьма притягательный, ностальгический образ полноты бытия.
Тотальгия бывает идейной, зрительной, вкусовой и даже обонятельной и осязательной — я помню пыльновато-синтетический запах и шелковистое прикосновение пионерского галстука. То, что в нынешнем году происходит с Россией, есть торжество тотальгии, тоски по имперскому величию, уже в порядке военной мобилизации и в масштабе целой страны.
— Огромное количество слов в этот раз было связано так или иначе с событиями на Украине. Это означает, что в самой России никаких интересных лексических единиц не родилось?
— Единственные лексические единицы, попавшие в первую двадцатку и не связанные с Украиной и политикой, это «селфи» (7-ое место) и «диссернет/диссергейт» (9). Но первое — заимствование из английского, а второе все-таки связано с политикой, со скандальным плагиатом в диссертациях политиков и псевдоученых. Да, увы, если судить по инфосфере, которая отражается в нашем выборе слов года, внутри России все замерло, а события происходят только вблизи от границ.
— Велики ли были шансы на победу у языка вражды: ватников, укропов, колорадов? Насколько активно за них голосовали?
Мы голосуем не за язык вражды, а против. Именно поэтому рубрика называется «Антиязык». И туда попадают самые отвратительные слова, раскалывающие общество и человечество: «пятая колонна», «национал-предатели», «Гейропа», «Пиндостан», «укропы», «ватники»… Антиязык — это язык пропаганды, лжи, ненависти и насилия. К сожалению, в нынешнем году этот язык одержал большие победы в общественном сознании.
— Какое слово кажется Вам незаслуженно обойденным вниманием?
Мне хотелось бы выделить два понятия. «Поворот на Восток» — именно так в большом историческом масштабе будет восприниматься этот год как переломный в судьбе России. «Крымнаш» — лишь маленькая деталь этого гигантского поворота, которым захлопывается окно, прорубленное Петром в Европу.
И тот же самый вектор развития, точнее, антиразвития, обозначается понятием «демодернизация». Петр был величайшим модернизатором России, а последняя, несостоявшаяся попытка такого рода была предпринята Д. Медведевым («Россия — вперед!»). Демодернизация – провал модернизации, выбор противоположного исторического вектора – к домодерным, традиционалистским, архаическим моделям общества.
Демодернизация включает демонтаж демократических институтов, подавление гражданского общества, милитаризацию, отказ от научного мировоззрения, усиление религиозного фундаментализма. Если брать большой временной масштаб, то вектор нынешнего года в географических терминах — поворот на Восток, а в исторических — демодернизация.
— Расскажите о номинации «Неологизм года». Кто придумывает эти слова?
Эти слова создаются участниками группы «Неологизм года» в Фейсбуке. Их более 500, но актив — примерно 50-60, а актив актива, собственно неологисты, словотворцы — 15-20 человек. Любой желающий может вступить в группу и предлагать слова собственного сочинения.
— Есть ли у этих неологизмов будущее, насколько широко их будут использовать в речи?
Это невозможно заранее предсказать. В языке, как и в органической жизни, происходит множество мутаций, но только некоторые из них оказываются полезными и закрепляются в ходе интеллектуальной или биологической эволюции. О роли новых слов в эволюции языка писал еще Ч. Дарвин в труде «Происхождение человека и половой отбор» : «Мы в каждом языке встречаем примеры изменчивости и постоянного введения новых слов… Выживание или сохранение некоторых благоприятствуемых слов в борьбе за существование — это естественный отбор».
Из слов, прошедших через наш конкурс и пока еще «выживающих» (в дарвиновском смысле), назову «гуглик». Это, согласно академическому словарю, единица известности в интернете, равная одному упоминанию в Сети (новейшая информационная валюта). Назову еще ряд слов, имеющих шансы на вхождение в язык.
«Брехлама» — реклама-обман, подделка. «Нехоть» — состояние, когда ничего не хочется. «Любля» — понятно без объяснений. «Религархия» — сращение церковной иерархии с государственной властью. «Хроноцид» — убийство времени. «Осетить» — вывесить, опубликовать в сети. «Осетенеть» — пристраститься к сети (виртомания). «Своеправие» — непоколебимая убежденность в своей правоте. «Святобесие» — одержимость собственной святостью или святостью своих принципов и убеждений.
Эти и подобные слова постепенно укореняются в языке, хотя и не перешли еще в разряд привычных, легко узнаваемых. Будущее покажет.
— Для чего вообще нужно придумывать новые слова? Ведь большинство из них тут же забывается. Посмеялись, удивились — и все, слово уходит.
А зачем сочинять стихи? Или афоризмы? Словотворчество — такой же законный вид творческой деятельности, как любой другой. Новая мысль требует новых слов, способных наиболее кратко и выразительно ее передать.
Процитирую известного лингвиста Е. С. Кубрякову («Язык и знание»): «В распоряжение человека поступило еще одно новое слово. …В языковой картине мира появляется еще одна точка. Картирование мира стало более дробным. …В системе, где все сo всем взаимосвязано, начинается перестройка».
Создание и закрепление нового слова в языке расширяет личную и общественную картину мира. Как говорил Витгенштейн, «границы моего языка — границы моего мира», и раздвигая одни границы, мы раздвигаем другие. Людоедке Эллочке было достаточно тридцати слов — такого размера был ее мирок. «Новояз» в «1984» Дж. Оруэлла — это язык, вообще стремящийся сжаться до двух слов, «ура» и «долой»…
Мы же не хотим жить в таком «схлопнутом» мирочке? Многие новые слова, как и стихи, быстро забываются, а некоторые остаются, постепенно прорастают в сознании общества, расширяют область говоримого, мыслимого, делаемого.
Из списка неологизмов 2014 года
Угу-патриотизм — мрачно поддакивающий, безрадостный, инерционный.
Бла-бла-патриотизм — риторический, болтливый, декларативный.
Чур-патриотизм — охранительный патриотизм, враждебный всему новому и иностранному, близкий ксенофобии.
Цыц-патриотизм — патриотизм, который пытается заглушить своих оппонентов.
Гуглопытничать – ( ср. любопытничать) проявлять гуглопЫтство,залезать в гугл из любопытства.
Книждивенец — лицо, постоянно одалживающее книги у другого лица.
Мирозлобие — злоба на весь мир.
Обсценник — штраф за использование обсценной лексики в медиапространстве.
Рейлайксация — чувство приятной расслабленности,сменяющее напряженное ожидание : «лайкнут или не лайкнут твой пост»?
Школляпс — разрушение школьной системы образования.
— В эти дни многие вспоминают дни протестов в Москве — исполняется ровно три года. Осталось что-то из той лексики в нашем обиходе? Хомячки, чуровщина…
— Какие-то из этих слов еще живы, какие-то (например, «Роспил») еще могут ожить со сменой политической ситуации в стране. Мне нравится хлесткий глагол, придуманный Борисом Немцовым, — «охолуеть» . Но многие из таких слов остаются историзмами, то есть уходят в прошлое вместе с явлениями, которые они обозначали. Историзмами стали и такие когда-то общеизвестные слова, как «ликбез, колхоз, красноармеец»… Но если важно изучать историю, то важно и хранить историзмы в памяти народа.
— А из лексики этого года у каких слов большое будущее?
Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется… Думаю, что есть будущее у словa «психократия«. Это политический режим, который правит, нагнетая определенные психические состояния в обществе: массовую истерию, паранойю, хоррора, ненависть, страх, эйфорию и т.д. Психократия вычерпывает энергию эмоций, когда другого ресурса, ни идейного, ни экономического, у власти уже не остается.
Шизофашизм – это расколотое мировоззрение, своего рода пародия на фашизм, но вместе с тем очень агрессивное и опасное умонастроение, которое любит действовать под маской борьбы против фашизма. Это фашистская истерика, за которой скрывается вполне холодное сознание своих меркантильных интересов.
Вожделюбие — любовь к вождям, одна из российских традиций.
Русальгия — это не русофилия и не русофобия, а боль за Россию, осознание и причастность к ее страдальческой судьбе.
Суечислие (как «суесловие», «суемыслие») — жизнь, подчиненная количественным показателям: больше, дальше, быстрее. Погоня за очками, секундами, метрами, за местом в рейтингах, за лайками в блогах…
Увы-патриотизм (по контрасту с «ура-патриотизмом») — скорбящий о том, что происходит на родине, горький, подчас язвительный.
Вселфи — коллективное селфи; не я, а мы; я с друзьями — все-все-все.
Думаю, что эти слова наиболее кратко и выразительно обозначают важные общественные явления и потому могут быть востребованы обществом, содействовать его самосознанию.
