1. Должны ли быть демонтированы памятники Ленину и другим большевикам?
Священник Федор Людоговский
Если выбирать из «да» и «нет», то мой ответ: да! Те деятели, памятники которым «украшают» города и веси нашей страны, повинны в развязывании красного террора, в убийствах без суда и следствия (или же с фиктивным судом и следствием) тысяч и тысяч собственных соотечественников – священнослужителей, крестьян, рабочих, учёных, писателей… Но, что, быть может, еще хуже, они виновны в разжигании ненависти к «врагам народа». И эта привычка к ненависти жива в советских людях до сих пор – мы хорошо видим это в последние годы (начиная, пожалуй, с дела Pussy Riot) и в последние месяцы (после присоединения Крыма).
Да, Ленин был дворянином (что мне близко), умным и, возможно, гениальным человеком (что может внушать уважение и восхищение), он был одной из крупнейших фигур в мировой истории XX века (и потому он нем будут знать и помнить еще долго) – но он при этом был палачом (см. хотя бы его известное письмо Молотову), и одно это ниспровергает всё его величие – будь то истинное или мнимое.
Упомянутые выше Pussy Riot исполнили хулиганскую песенку на амвоне кафедрального московского собора – и сразу же нашлись десятки и сотни людей, которые были глубоко оскорблены в своих религиозных чувствах. Но на месте Благовещенского собора в Рославле, который построил и в котором служил мой пращур протоиерей Федор Петрович Людоговский, нынче стоит памятник Ленину – и подобные случаи, похоже, никого не оскорбляют. Это-де история.
Послушайте, если памятники палачам и убийцам стоят в каждом городке и чуть ли не в каждом селе, если практически в любом населённом пункте по сию пору, в начале XXI века, имеются улицы Ленина и Дзержинского, если на главной площади столицы по сей день лежат «мощи» вождя мировой революции – это говорит о том, что население (я намеренно говорю в данном случае о населении, а не о народе) находится в обморочном состоянии, что люди совершенно запутались и не понимают, где право, а где лево, что чёрное и что – белое. Но христиане-то! – христиане призваны быть солью земли, светом мира, и их долг – свидетельствовать о ненормальности нынешнего положения дел, их право и обязанность – призывать к изменению этого положения. Однако если уж и христиане готовы мириться с присутствием большевицких идолов рядом со своими домами и храмами (или вместо домов и храмов) – что ж, значит соль потеряла силу и свет обратился во тьму. Я не могу понять логику тех моих уважаемых коллег-учёных и сослужителей-пастырей, которые призывают сохранить эти изваяния в назидание будущим поколениям.
Повесите ли вы у себя в гостиной по доброй воле портрет человека, который убил вашего отца, изнасиловал вашу жену? Нет? Тогда почему я должен видеть на улицах своего города изображения тех, кто убил миллионы, надругался над душами десятков миллионов?
Замечу, говоря о желательности и необходимости демонтажа памятников Ленину и прочим вождям, я пока что не затрагивал процедуры принятия решения и его осуществления. Это – отдельный вопрос.
2. Допустим ли стихийный снос памятников?
Вот здесь у меня нет однозначного ответа. Сам я питаю глубокое отвращение к орущей толпе, к любым проявлениям стадного инстинкта. Однажды, лет двадцать назад, мне случилось участвовать в каком-то православном «стоянии» (помните это словцо?). Выступали разные ораторы, призывали к расправе в врагами православия… Рядом со мной стоял, как мне показалось, интеллигентный человек лет сорока, и я решил было с ним «поделиться», как говорила моя бабушка: что ж это, мол, тут происходит, почему столько ненависти – ведь мы же всё-таки православные… И тут этот интеллигентый человек закричал в ответ на зажигательные речи ораторов: «Да, правильно, вешать их!» Больше ни на какие православные «стояния» (сиречь митинги) я не ходил.
И всё же – если власть глуха уже в течение десятков лет, если она не способна ни к какому диалогу с людьми, которые ее как бы выбирали, если не остается других средств и способов – возможен ли тогда самосуд над памятниками? Лично мне очень не хотелось бы возвращаться к «революционному сознанию». Но я не хочу судить украинцев, которые поступили таким образом. Их методы, возможно, будут оправданы, если столь экстраординарные действия ограничатся памятниками и не перекинутся на людей.
Разумеется, вряд ли кто-то будет спорить, что гораздо лучше (и в моральном отношении более надежно), если демонтаж памятников коммунистической эпохи будет происходить в рамках закона. Но я уже начинаю сомневаться, что доживу до этого дня.
Тем не менее, продолжаю мечтать.
3. Все ли памятники нужно сносить? Возможны ли исключения?
Да, исключения возможны. В тех случаях, когда памятник тому или иному большевицкому деятелю обладает высокой художественной ценностью, он может быть сохранен. Примером такого исключения мог бы, вероятно, служить памятник Ленину работы Л. Е. Кербеля около метро «Октябрьская» в Москве. Но бесконечные Ильичи с рукой, протянутой вдаль, или с кепкой, стиснутой в руке, – эти штампованные идолы навряд ли могут считаться эстетически значимыми объектами.
Кстати, как раз упомянутый памятник Кербеля (точнее, место его расположения) представляет собой, на мой взгляд, образец поспешной и непродуманной десоветизации. Судите сами: памятник был поставлен в 1985 году на площади, к тому моменту уже 63 года именовавшейся Октябрьской; в 1993 году площади возвращается историческое название – но к этому времени в десяти километрах от Садового кольца уже существует станция метро «Калужская» (а раньше это название носила станция, располагавшаяся как раз у Калужской-Октябрьской площади); если же мы добавим сюда еще и площадь Гагарина (название 1968 года), которую старшее поколение москвичей помнит как Калужскую заставу (что отражено, например, в романе А. И. Солженицына «В круге первом»), то всё становится чрезвычайно запутанным. На этом фоне, кстати, выглядят весьма разумными раннесоветские переименования московских переулков, преследовавшие цель устранить повторы и возникающую из-за них путаницу: тогда Ильинские переулки у Остоженки были переименованы в Обыденские (по церкви Ильи Обыденного), один из Георгиевских – во Вспольный (по церкви святого Георгия на Всполье) и т. д.
4. Должна ли вместе с памятниками быть уничтожена и сама память о большевиках?
Нет, это как раз означало бы уподобляться большевикам, уничтожавшим любые упоминания о «вождях», которым вчера поклонялись, но за которыми нынче приехал чёрный воронок. Эти страницы нашей истории мы должны помнить, это необходимо рассказывать детям и внукам, они должны знать, кто такие Ленин и Сталин, Дзержинский и и Ежов – и как их деятельность отразилась на судьбах наших родственников, на жизни нашей страны. Такое забывать нельзя – иначе история может повториться.
В заключение скажу очевидную вещь. Можно запретить коммунистические партии (как это было сделано в России на короткое время в 1991 году), можно демонтировать памятники большевицким вождям, можно на новый лад перепеть государственный гимн. Но если параллельно с этим население жаждет сильной руки на своей шее, если о Большом терроре говорят как о чем-то «неоднозначном», если люди с жаром обсуждают, кто и насколько был хуже – Гитлер или Сталин, – тогда от запретов и демонтажа не будет никакого проку. Кто привык быть рабом человеков (1 Кор 7:23), тот вряд ли оценит вкус свободы.
