Пишешь о трагедии, а в голове крутится отвратительная мыслишка: «Ведь прочитают. Отмониторят. И сделают выводы», — ситуация эта мерзкая и противоестественная. Но так мы живем. И не написать о произошедших сегодня в метро взрывах невозможно.
Да, прочитают. Да, почти не сомневаюсь, что уже мониторят; недаром же штаты соответствующих пресс-служб насчитывают сотни сотрудников — зачем-то они надобны? Да, сделают выводы. Вот только какие.
Я как-то уже писал, что поисками пресловутой национальной идеи у нас занимаются долго и со вкусом, в то время как она вроде бы на поверхности. Вера. Вера может стать тем главным, чего так не хватает и каждому отдельно взятому гражданину РФ, и всему государству в целом. Причем веры нет не только в Бога; это, по большому счету, причина и первоисточник всех бед. Веры нет, как следствие, друг ко другу, и, разумеется, уже давно нет веры граждан в свое собственное государство. И здесь снова не обойтись без первоисточника, без религиозного понимания веры. Верить в Бога — значит верить Богу. Доверять Ему так, как доверяют маленькие дети своим родителям.
Михаил Моисеев
По аналогии, верить государству значит доверять власти. Утопия? К сожалению. И уже давно.Но вот еще что. Создается такое ощущение, что по степени неверия нынешние времена ушли далеко вперед по сравнению с социалистическим нашим прошлым. Официальный атеизм советской эпохи — он, конечно, существовал объективно, его насаждали, его пропагандировали, затрачивая уйму сил и средств. Но, с другой стороны, этот официальный атеизм существовал параллельно с нормальными человеческими отношениями, сохранявшимися в советском обществе. Я говорю сейчас об отношениях между людьми, без всякой попытки политического или, не дай Боже, историософского анализа. Да, нам говорили, что Бога нет, но в то же время мы ощущали на себе, что в нашей жизни присутствует радость, любовь и забота друг о друге. И потому в нашей жизни было куда больше веры, нежели сейчас. Мы верили друг другу. Да, мы, наивные, верили в то, что Советская власть заботится о нас. Но отчасти (хотя бы отчасти!) эта наша вера подкреплялась объективной реальностью. Главное — в людях было больше веры.
Сейчас не верит никто и никому. Про доверие власти, о том, что она заботится или хотя бы делает вид, что заботится о гражданах, говорить уже как-то неприлично, что ли. Телевизор смотреть противно: слишком очевидно не стыкуется телевизионная картинка с тем, что приходится наблюдать вокруг себя. Веры — даже «бытовой», житейской — нет.
И поэтому я совершенно искренне считаю, что нынешние разговоры о духовном возрождении, выражаясь деликатно, не вполне соответствуют действительности. Храмов стало больше, но стало ли больше верующих? Можно ли говорить о том, что мы верующие, если мы не верим друг другу? Не доверяем, не верим и не любим друг друга? Вопрос.
Ну, и, кстати. Как-то так получается, что сознательно или неосознанно, но нынешняя власть, несмотря на блестящий фасад отношений с Церковью, разрушает религиозную основу жизни общества. Разрушает уже тем, что никак не стремится преодолеть неверие и недоверие со стороны собственных граждан. Тем, что сама не верит и не доверяет своим гражданам.
В общем, теорема, которую я для себя сегодня сформулировал, выглядит примерно так: чтобы государство считалось атеистическим, оно не обязательно должно бороться с верой в Бога; достаточно того, что оно разрушает веру людей друг другу. Или, по-другому: если мы не верим друг другу, мы ни за что не поверим Богу. Разумеется, справедливо и обратное: если мы не верим в Бога, мы никогда не поверим друг другу.
Замкнутый круг, скажете вы? Отнюдь нет. Круг — фигура на плоскости, у нее нет третьей оси координат. Если мы находимся внутри круга, у нас действительно нет выхода. Но третья ось координат — вера. Или Бог. Это если по большому счету. Вот вам и выход. Вот вам и национальная идея.
P.S. Редкий для меня случай: начав заупокой (в прямом смысле), заканчиваю за здравие…
