У Петра Алексеевича радость. Внук приехал. Издалека. Из России. По километрам до степного донского городка совсем ничего, по прямой грунтовой дороге и пятидесяти не наберется, но граница нынче это расстояние утроила.
Раньше Петр Алексеевич на мотоцикле почти каждую неделю к дочкиной семье ездил и думать не думал, что между ними канаву межгосударственную пророют. Первые годы болело сердце по этому поводу и в уме не укладывалось, что дети теперь иностранцы, но куда денешься? Значит Богу так угодно, успокаивал себя Петр Алексеевич, но все равно, когда ходил к пасеке и видел зарастающую бурьяном прямую дорогу к детям, горько вздыхал и немного ругался.
Спросил у местного священника, грех ли это, что он власти раз за разом попрекает, а батюшка и сам в ответ вздохнул, да пожаловался:
— Алексеевич, мои родители тоже там, «за рубежом» пребывают.
Решили они с батюшкой вместе о вразумлении властей молиться. Какая с обид и обвинений выгода? Одно расстройство да осуждение.
И месяца не прошло с этого решения, как дочка приехала и привезла телефон мобильный с российской пропиской. Из дому поговорить не получается, а если за ферму на курган выйти, то свободно позвонить можно. Так что теперь Петр Алексеевич в нарушители государственной границы себя зачислил. А как иначе? Разрешения ведь на телефонную международную связь у него нет, да и соседка Клавдия все попрекает:
— Ты, Петька, шпиён. Каждый день на курган ходишь, и секреты наши за бугор передаешь.
Впрочем, на Клавдию Петр Алексеевич не обижается, она хотя и с детства такая вредная, но сейчас без ее помощи тяжело бы старику пришлось. Уже почти десять лет, как Ганну свою Алексеевич похоронил и сам остался. В первый год, когда за тот же курган на кладбище жену отнесли, засобирался и он на этом свете не задерживаться. Не мила ему жизнь стала, а в дом без детей и супруги даже заходить не хотелось.
Вот тут-то Клавдия из горести и безразличия старика вывела. Пришла как-то утром, порядок в хате навела и на него накричала, что пасеку забросил, а это грех великий такую полезную для людей тварь Божию оставлять.
Что такое грех, Петр Алексеевич знал, так как в Бога верил, в церковь ходил, дома всегда вечером лампадку у иконы зажигал и «Отче наш» вместе с «Да воскреснет Бог» обязательно читал.
На сороковины, после панихиды по супруге своей, к Петру Алексеевичу священник подошел, попросил за церковным хозяйством приглядывать. Так потихоньку и стал Алексеевич не только образцовым пчеловодом, но и незаменимым церковным завхозом. Сегодня каждый день у старика занят. И на пасеку поспеть надобно, и дома по хозяйству управиться, и в храм Божий наведаться, да и на курган подняться, с детьми поговорить, тоже нужно. Благо Клавдия помогает. Раз в неделю приходит, в хате порядок наведет и борща на всю неделю наварит.
В этом году весна ранняя. Пчела рано вылетела, Пасха уже в жаркую погоду подоспела, а к Петрову посту и гречка отцвела. Второй раз Петр Алексеевич вместе с приохотившимся к пчелам батюшкой мед на пасеке качали и на выстроившиеся на полках кладовой трехлитровые банки с медом с радостью поглядывали да Бога благодарили.
После Духова дня долго беседовали Алексеевич с священником на очень злободневную и нужную тему, как бы родственникам своим в соседнюю Ростовскую область медку передать. Снаряжать машину через таможню, брать справки и страховки, платить за взлетевший в цене бензин — дело, конечно, возможное, но золотым тогда мед этот станет.
Думали они с батюшкой думали и пришли к выводу, что надо проблему эту решить по-иному. Сомнения, конечно, одолевали, но когда Петр Алексеевич заявил, что на помощь внука из России вызовет, священник согласился.
Наметили мероприятие на первое воскресенье поста, по причине того, что в этот день память всех святых, в земле русской просиявших, празднуется. Решили, что никак не могут в этот день, когда и по той, и по этой стороне праздник общий, какие-то казусы случиться и препятствия возникнуть.
Дед забрался на курган и долго по телефону рассказывал зятю, что и как делать надобно. Аргументы заграничного тестя по передислокации украинского меда на российскую территорию, хоть и с сомнением, но были приняты.
Более того, на помощь Петру Алексеевичу дочка с зятем сына решили отправить.
Источник: photosight.ru. Автор фото: Samuray7
Внук Петра Алексеевича – парень видный, статный и самостоятельный, но еще пока не женатый, прикатил к деду на новой красной машине. С сомнением осмотрел дед японскую колесницу внука, хмуро постучал костяшками пальцев по ее дверям и капоту, заглянул под днище и с сожалением констатировал:
— Не наша тачанка. Не годится…
Внук даже поперхнулся:
— Дед, ты что, это же «Мицубиси» настоящая, знаешь, какой у нее мотор?
— Говорю, не годится, значит не годится, — еще раз подчеркнул дед и добавил, кивая в сторону заброшенной дороги, — Твоя «пицуписи» на первой колдобине на пузо станет, а в балочке за посадкой застрянет наглухо. На «Паннонии» поедем.
— На чем? – выдохнули вместе внук со священником.
— На мотоцикле моем, — ответствовал Петр Алексеевич, и пошел открывать сарай, в котором в целости и сохранности пребывал трехколесный мотоцикл с коляской времен развитого социализма.
Нашлись у деда и пара канистр с бензином марки А-72, сбереженные со времен отсутствия границы как таковой.
— Дед, ты как в «Операции Ы» готовишься, — резюмировал внук.
Петр Алексеевич фильм тот с Шуриком и Никулиным помнил, но с выводом внука не согласился и поправил:
— Не «Ы», а «Операция Карацупа*».
— Чего? – не понял молодой человек.
Никита Федорович Карацупа. © РИА Новости. П. Бернштейн
Дед с сожалением посмотрел на любимого зарубежного родственника, хотел даже отругать его, что не знает, кто такой Никита Карацупа, а затем передумал. Да и правильно. Откуда современная молодежь об этом пограничнике может знать, если и страны уже той нет?
Вечером в люльку загрузили четыре десятка трехлитровых баллонов с медом. Сверху на коляску взгромоздился Петр Алексеевич. За руль аппарата был усажен внук, сзади сидел батюшка в подряснике.
Вообще-то священника отговаривали ехать, мол, не поповское это дело рубежи Отчизны нарушать, но батюшка был непреклонен:
— Поеду вместе с вами. Если чего не так, то заступлюсь и объяснюсь, да и молиться всю дорогу буду.
С этим аргументом дед с внуком были вполне согласны. Со священником спокойней.
Перекрестились, «Царю Небесный» прочитали и поехали…
«Паннония» как будто молодость вспомнила. Равномерно тарахтя, легко взбиралась на горки, без труда преодолела довольно крутую балку, а колдобины дороги, заросшие высокой травой, казалось, вообще не замечала.
Автор фото: Евгений Козырев
И часа не прошло, как мотоцикл вместе с тремя потенциальными нарушителями государственной границы стоял у неширокого рва, разделяющего два государства.
Солнышко уже село, с восточной российской стороны потихоньку подступала ночь, и вместе с первыми появившимися звездами прикатили «Жигули» с дочкой и зятем Петра Алексеевича.
Пока внук с зятем занимались конкретной контрабандой, то есть перегружали банки с медом из украинского мотоцикла в российский автомобиль, Петр Алексеевич с дочкой и батюшкой о жизни беседовали.
Вокруг тихо. Кузнечики стрекочут. Из недалекого пруда лягушкин концерт слышится. Чабрецом с полынью пахнет. К этому запаху медовый вкус добавился, а рядом абрикосы дикие в посадке спеют.
Воздух — кисель пахучий…
Вдыхает Петр Алексеевич благодать эту, дочку слушает и радуется:
— Слава Тебе, Господи. Вся премудростию сотворил еси…
Тут и зять с внуком подошли. Присели на травку, к разговору присоединились. Родные такие, любимые. Лепота.
Пограничники появились неожиданно. Причем с двух сторон. Российские подъехали на украинском ЛУАЗ-е, а украинские на российской «Ниве». Осветили фарами друг друга, поздоровались и окружили нарушителей…
В урегулирование международного конфликта первый вступил батюшка, успевший до первых слов стражей государственной границы прочесть:
«В море житейстем обуреваемии, треволнению подпадаем страстей и искушений. Подаждь убо нам, Госпоже, руку помощи, якоже Петрови Сын Твой, и ускори от бед избавити ны, да зовем Ти: радуйся, Всеблагая Скоропослушнице».
Священник с великим почтением поздоровался и радостно поздравил пограничников с праздником всех русских святых. Затем достал из кармана подрясника иконки и вручил каждому, приговаривая:
— Да хранит вас Господь от бед и искушений.
Те, с обеих сторон, удивленно смотрели на длинного как жердь попа, иконки брали и, по всей видимости, искали подходящие слова.
Переговоры начала российская сторона, успевшая заглянуть в «жигуленок» и увидевшая там батарею банок:
— Нарушаем, граждане?!
— Нет, служивые, не нарушаем. Просто проводим «Операцию Карацупа», — вступил в разговор Петр Алексеевич.
Российская сторона спросила: «Чего?»; а украинская «Кого?». Но, судя по миролюбивым лицам, и те и другие были настроены доброжелательно.
— Да вы, ребята, присаживайтесь к нам. Сейчас медку отведаем. Папка только вчера накачал, — захлопотала дочь.
Кто его знает, почему и отчего, но пограничники не отказались.
Присели. Меду отведали, благо и хлеб нашелся. Петр Алексеевич им о Никите Карацупе рассказал, а батюшка о том, как молиться, разъяснил.
Старший пограничник с украинской стороны Петру Алексеевичу свой номер телефона дал и успокоил его насчет переговоров с кургана, а командир с российской стороны пообещал помочь мед отправить батюшкиным родителям.
Когда прощались, стражи рубежей хоть и улыбались, но просили не нарушать… или хотя бы их предупреждать.
Дома Петр Алексеевич вместе с священником изначально в церковь заехали. Лампадку зажгли и Бога поблагодарили, и всем святым русским «спасибо» сказали, да и Карацупу не забыли.
*Никита Фёдорович Карацупа (1910 г. — 1994 г.) — Герой Советского Союза, полковник пограничной службы. Знаменит своими рейдами против нарушителей границы, во время которых он использовал хорошо обученных собак. Написал книгу «Записки следопыта» о пограничной службе. Его имя многократно упоминалось в советской прессе и ставилось в пример пионерам и школьникам.
