Ева
История Евы стала известна 16 января, когда о ней сообщили в соцсетях активисты движения «В защиту детства». «К нам… обратилась молодая мама Шакирзанова Мария Александровна. Ее случай, это яркий показатель наглости, безнаказанности чиновников, которые, прикрываясь защитой детей, по сути отбирают их», — написал координатор движения Сергей Пчелинцев в посте, который меньше чем за сутки оброс тремя тысячами комментариев.
Со слов Пчелинцева, ситуация выглядела так: 31 декабря 2013 года 26-летняя Мария Шакирзанова, мама Евы, вместе с ребенком пришла в паспортный стол Таганского района Москвы — якобы, чтобы оформить документы на себя и ребенка. Впоследствии скажут, что она не оформляла документы, а просто зашла посмотреть расписание паспортного стола.
Мария простояла в очереди, а затем решила покормить ребенка грудью. Она попросила в детской комнате выделить ей место для кормления и дать ребенку отдохнуть. Сотрудник комнаты согласилась, но пока Мария кормила и укладывала ребенка, вызвала полицию.
Полицейские прибыли на место и немедленно отобрали ребенка, обвинив маму в бродяжничестве. «Якобы нет с собой документов! То, что они оформляются и то, что на руках у мамы были другие бумаги, их не убедило», — написал Сергей Пчелинцев.
Девочку привезли в инспекцию по делам несовершеннолетних (ИДН) Таганского отдела ОВД. Бабушка и мама ребенка тоже пришли туда. По их словам, разговаривали с ними вызывающе и по-хамски. В ИДН родственникам ребенка не пояснили, почему забрали девочку, и не дали никаких бумаг. Но зато сказали, что ребенка отправили в детский дом № 6.
«Фактически это похищение! — написал Сергей Пчелинцев. — Маленькая Ева, которая к тому же не все питание переносит, осталась впервые на руках чужих людей. Без матери. Она сильно плакала и кричала, когда её забирали от мамы».
Пчелинцев рассказал, что в детдоме маму и бабушку не принимали до 2 января. А 2 января не пустили дальше гардероба и отказались показать девочку. По его словам, родственники женщины обратились в прокуратуру, но за две недели никаких новостей из прокуратуры не поступило. На звонки представителей движения сотрудники опеки и соцзащиты отказались отвечать, сославшись на закон о защите данных. Сотрудники детдома сказали им, что не виноваты — ребенка им просто привезли.
Возвращение
Еву вернули маме и бабушке 17 января — через сутки после публикации поста. К делу подключились помощники депутата Госдумы Ильи Пономарева, адвокаты, активисты-«антиювенальщики», СМИ.
Вечером в ЖЖ-блоге Пономарева появилась запись: «Сегодня мои помощники… одержали победу над очередным беззаконием. Сейчас они стоят около детского дома № 6, куда уже зашли мама и адвокат, чтобы вернуть ребенка». К сообщению депутат приложил копию письма из управления социальной защиты в детский дом: «Управление не возражает против передачи малолетней Матвеевой Евы Александровны ее матери, Шакирзановой Марии Александровне».
«Девочка не отходит от мамы, — сказал в разговоре с журналистом Правмира Сергей Пчелинцев. — Все очень рады ее возвращению».
Сомнения
Ирина Смирнова, православная прихожанка из Сергиева Посада, ставит под сомнение версию событий, изложенную Пчелинцевым. «Мария нередко убегала из дома — одна или с ребенком. Иногда ее выгоняла мама. Версия, что она оказалась в паспортном столе, потому что зашла туда с ребенком погреться, будучи в очередной раз изгнанной, может быть близка к истине», — говорит Смирнова, которая лично знает семью Марии Шакирзановой.
На протяжении полутора лет Ирина Смирнова вместе с другими прихожанами помогала этой семье. Они искали им жилье, помогали деньгами, они приезжали встречать Марию с новорожденной Евой в роддом. «У них были постоянные проблемы с жильем. Бабушка Евы нигде не прописана, а у Марии и Евы до недавних пор не было документов. Когда мы спрашивали: как вы приписали ребенка к поликлинике, нам отвечали — все в порядке, ребенок наблюдается у врача. Но так это или нет, проверить мы не могли. Когда мы спрашивали: на какие средства вы снимаете квартиру, они говорили — помогают благодетели. Но потом мне звонила Наталья, бабушка Евы, и просила срочно собрать 60 тысяч или найти им другое жилье».
Кто был отцом маленькой Евы — неизвестно, говорит Ирина Смирнова. По ее словам, бабушка Евы рассказывала, что отцом девочки стал наркоман, которого Мария встретила на Арбате у стены Цоя в один из своих уходов из дома.
В доказательство своих слов Ирина Смирнова показывает обширную переписку: она пишет жертвователям и просит помочь семье Марии деньгами, она обращается к русско-американскому фонду, который лечит больных детей — всего около десятка писем. По ее словам, Мария страдает целиакией: болезнью пищеварения, которая в запущенном варианте отражается на психическом состоянии больного.
Наличие некоего недуга, связанного с пищеварением, подтверждает и Сергей Пчелинцев. Впрочем, официального врачебного заключения на этот счет у Марии нет.
«Эти люди социально слабые, — говорит Сергей Пчелинцев. — Они не пьяницы, не наркоманы, они страдают тем, что можно назвать социальным иждивенчеством. Это означает, что они привыкли все у всех просить. Кто-то когда-то им помог, и они пристрастились к этому, они привыкли так жить».
По словам Пчелинцева, сейчас семья живет в московском районе Новокосино. Как сообщила ему бабушка Евы, в квартиру их поселил очередной благодетель.
«Я встречалась с активистами, которые помогли вернуть ребенка, и спрашивала: в чем ваша победа? — говорит Ирина Смирнова. — Вы гарантируете, что ребенку сейчас лучше? Что у него будет завтра крыша над головой? Я — не за то, чтобы ребенка забрали из семьи. Но я за то, чтобы эти вопросы решались не так, что «ура» и «мы победили», а решались в пользу ребенка.
Раздор
Судя по комментариям в соцсетях, на стороне Ирины Смирновой выступает довольно большое количество людей. Многим показалась подозрительной сама история: они не верят, что полиция могла забрать ребенка у мамы средь бела дня в государственном учреждении, не имея на это совсем никаких оснований. Другим показались подозрительными фотографии семьи, выложенные в интернете — несмотря на то, что активисты движения «В защиту детства» характеризовали эту семью как «очень приличную, православную, дома уют и чистота».
Впрочем, не меньшее количество людей выступает и в поддержку семьи.
Разобраться в этой ситуации затрудняет нежелание комментировать ее со стороны государственных органов. Что, по их версии, происходило 31 декабря? Почему было принято решение отправить ребенка в детский дом? Состояла ли семья на соцучете? В управлении социальной защиты Таганского района на эти вопросы Правмиру ответить отказались.
Всё произошедшее, позволяет предположить, что мама находилась на социальном учёте органов опеки, говорит Юлия Курчанова, сотрудник фонда «Волонтёры в помощь детям-сиротам». По ее словам, основанием для постановки на подобный учёт могли стать сигналы соседей, несвоевременна постановка ребёнка на учёт к педиатру, проблемы, которые могли возникать с посещением ребёнка у патронажной сестры.
«В этом случае любое появление мамы в госорганах, работники которых были в курсе ситуации в семье, могло стать поводом для сигнала в опеку, — объясняет Курчанова. — Особенно, если в поведении мамы наблюдались какие-то неадекватные черты. При таком сигнале к ситуации могли подключиться работники милиции из отдела по делам несовершеннолетних».
Насколько правомерно было помещение девочки в детский дом? «К сожалению, применение этой меры у нас оставлено на усмотрение сотрудников опеки, — говорит эксперт. — Ни в каких документах конкретно не прописано, когда ребёнка следует изымать, а когда оставлять в семье. Как прописанное в законе „причинение вреда ребёнку“ может быть одинаково расценено и сексуальное насилие над ним, и несвоевременная постановка его на учёт к врачу».
У самой Марии Шакирзановой взять комментарий не удалось. Ее телефон оказался отключен — такое, по словам знающих ее людей, случается нередко. В свою очередь, Сергей Пчелинцев сообщил, что семья с помощью адвокатов будет доказывать в суде, что ребенка у нее отняли незаконно.
Михаил Боков, Дарья Менделеева
Фото из ЖЖ Сергея Пчелинцева
