Вся икона исполнена трагизма, но не в статичности, не в покое – а в движении. Путь Богоматери и мироносиц, устремленных ко Христу, умершему и снимаемому с Древа, словно пресекается встречным движением Христа, уже «нагого Мертвеца» (Канон на Плач Богородицы) и опускаемого на землю.
Путь, еще только начавшийся, завершился. Нет у них более вина, и никто не скажет: «Наполните водоносы водой» (Ин.2:7). Пришел час Сына Человеческого – и на этот час Он и пришёл в мир (Ин.12:27).
Фигура Христа, снимаемого с Древа, задает ход всему движению на миниатюре – торжественному, медленному, траурному, погребальному движению справа налево. Нет радости в этой высокой и скорбной торжественности – «Радость мене отселе николиже прикоснется» (Канон на плач Богоматери).
Тело Христа сломано и преломлено, и таким – мертвым, умершим ради них, они и принимают теперь Его, со слезами и в скорби, полной тайны.
Касается Богоматерь согнутой руки Сына – словно продолжает беседу в Кане Галилейской, в молчаливой тайне. «О како утаилася Тебе есть бездна щедрот, – Матери в тайне изрече Господь» (Канон на Плач Богоматери).
Снятие с Креста. Коптская миниатюра 1180 года
Угол руки Христовой прободенной и поднесенной к устам Марии Богоматери напоминает нам о том краеугольном камне, что отвергли строители, но который лёг в основание здания Церкви, родившейся от Христа в смертной муке.
Тело Христово сломлено, преломлено и держимо благоговейными руками Иосифа Аримафейского. «Ныне Тебя другой Иосиф погребает» – не тот, который «носил Тебя в древности в Египет» (Статии в Великую Субботу).
Церковь в лице Богоматери и жен-мироносиц созерцает эту тайну преломления Тела Христова и, касаясь, причащается ее, или взирает со страхом издали, как святой Иоанн Богослов.
«Матери в тайне изрече Господь – тварь бо Мою хотя спасти, изволих умрети» (Канон на Плач Богоматери).
Святитель Афанасий Великий сказал об этом так: «О чудо! Бог упал, а человек восстал!» [1]
Бог упал – и склоняется к земле и к земным, к скорбной церкви, к собору жен, Христос. Он, обнажённый Атлет, препоясанный белым полотном, совершил Свой смертный поединок с «последним врагом» (1 Кор. 15:26).
«Возшел еси на Крест, силою препоясався, и соплется с мучителем яко Бог, с высоты свергл еси» (Воскресная служба 4 гласа).
С мучителем, с тираном – а тираном греки называли не просто человека, который правит со злобою и жестокостью. Тиран – это тот, кто правит не по праву, тот, кто не царь. Ибо по праву, считали греки в древности, мог править только царь.
Однако, как гласила одна греческая легенда, последний греческий царь Кодр, узнав из пророчества в Дельфах, что победит та сторона, на которой будет убит царь, переоделся в одежду самого простого человека, дровосека, пришёл в неприятельский стан и был убит на чужой стороне. Так «царь-дровосек» принёс победу своему народу, и греки справедливо сочли, что никто более не достоин быть царём после Кодра.
В этой греческой легенде есть далёкий отзвук правды. Всякий, кто царствует над человеком, есть тиран – ненастоящий, недостойный, ложный правитель, пользующийся смертью Истинного Царя, умершего за свой народ.
«Потому и зову Его Царём, что вижу Его распятым – ибо царю свойственно умирать за подданных», – писал святитель Иоанн Златоуст.
«Создание бо Твое хотя спасти, смерть подъял еси, – рече Пречистая» (Канон на Плач Богоматери).
…Бог падает, и Его устремление с Крестного Древа во гроб подчеркивается движением фигуры человека – Иосифа Аримафейского, выпрямляющегося и восклоняющего главу свою в скорбном и удивленном созерцании «упавшего Бога» в пространстве под перекладиной Креста.
И сны бегут, и правда обнажилась –
Простая. Перекладина Креста.
Мать Мария (Скобцова)
Снятие со Креста. Конец XV в.
Бессильно тело Распятого – но крепко бедро держащего «Тело Бога своего» Иосифа, крепок его стан. Христос немощен – «Вы же крепки о Христе» (1 Кор. 4:10).
Носящий Христа делает широкий шаг ввысь – только здесь возможен такой шаг, в таинственном и скорбном пространстве под Крестом Сына Божия.
Нагого Мертвеца держит Иосиф в священном ужасе – и сам восходит, ступая на перекладину Креста Христова, на котором истекают кровью язвы гвоздиные на ногах Того, кто проложил «стезю проходну к небесе» (Пасхальный Канон). Восхождение для человека возможно только через Крест и в осененности Крестом Сына Божия, Иисуса.
Ризы Иосифа – синие и зеленые, светлые, символизируют присутствие Духа Святого Божия, что предвозвещал через пророков, как должно пострадать Христу и войти в Свою славу (Лк.24:26). И неслучайно как исполнение этой славы Богочеловеческой – ризы багряные и синие, ризы Христовы – на ученике возлюбленном, на Иоанне. У всех присутствующих и касающихся тайны Креста очерчены нимбы – они причастны Кресту.
Только человек, который согнулся и касается оружием страданий язв Христовых, не причастился тайны Распятого, не принял Его смерть за жизнь мира, продолжает распинать Его, и кровь из ног Благовестника, пришедшего благовествовать ближним и дальним, всё льётся и льётся – на череп Адама и всех, кто от Адама… Но не видит этого добровольно ставший ниже человеческого достоинства человек, касающийся язв Христовых не рукой, а холодным и острым железом…
Но таинство совершается. Бог падает, человек, причастный его смерти, Иосиф, носящий Живоносное Тело, восстает.
Христос обоживает мя, воплощаяся,
Христос мя возносит, смиряяся,
Христос безстрастна мя соделовает,
стражда, Жизнодавец, естеством плоти;
темже воспеваю благодарственную песнь:
яко прославися.
Христос возносит мя, распинаемь,
Христос совоскрешает мя, умерщвляемь,
Христос жизнь мне дарует;
темже с веселием руками плещая,
пою Спасителю победную песнь –
яко прославися.
(Канон воскресный, глас 1)
И они – Христос и человек христоносный – соработают (1 Кор.3:9), образуя вместе парус на мачте Крестной, белый, как нетленная плоть Христова, и зелёный, как символ Животворящего Духа Христова. Парус этот, Богочеловеческий Парус в Духе Святом, направлен вправо и вверх, очерчивая вторую мощную динамическую линию этой удивительной миниатюры.
Духом Божиим явится вскоре Христос Своим друзьям, погруженным в беспросветную скорбь – но мы уже сейчас можем ощущать это. В Пасхе Крестной иконописец явил чаяние Воскресения.
Животворящее мертвое Тело Христа – это Тело воплощенного Бога, волею приявшего смерть.
И Церковь, собранная вокруг Закланного на Кресте, причащается тайны Христа, тайны Креста и Гроба Его и ждёт откровения тайны Воскресения.
[1] Неслучайно, быть может, эта коптская миниатюра XII в. напоминает о великом святителе IV в., александрийце, имевшем коптское происхождение, и его замечательной формуле (перефразированной из сщмч. Иринея Лионского).
