О Белозерске я сохранила летние воспоминания 2003-го года. Знойная июльская лень, густая трава на высоченных валах, туристы с сувенирами, абсолютно плоское зеркальное Белое озеро, улица Шукшина, храмы. Я и сама была самым обычным туристом — как и во все мои тогдашние еще бессознательные почти поездки по Русскому северу.
Мы уезжали из города, набив багажник домоткаными половиками, берестяными туесами и прочими изделиями местного сувенирного промысла.
В Белозерск хотелось вернуться. Не за половиками — за той северной провинциальной негой, которая не давала покоя и за чем-то таким, что я сама не могла сформулировать.
И я вернулась. Майский Белозерск 2012-го года мало чем походил на летний 2003-го. Холодный ветер, озеро, закованное в лед, пустые улицы с перекопанным асфальтом, обшарпанные фасады зданий. Пройдясь по периметру валов, откуда открывается вид на весь город, я насчитала в поле зрения пять человек: вот девушка совершает пробежку, еще мужичок куда-то едет на велосипеде, двое идут от озера к центру и еще один потерянный в пространстве персонаж задумчиво сидит на лавочке, уставившись в одну точку.
— Ну, во-первых, утро, что ты хотела. Во-вторых, не сезон еще. Откуда людям-то взяться… А город перекопан весь, потому что на носу юбилей — 1150 лет городу будет в августе, — растолковывает мне, как школьнице, Михаил Столяров, расставляя на столе сувениры. Сам праздник-то с июня на август перенесли — и все равно не успеют закончить со всеми этими ремонтами.
Миша оставил супругу за сувенирной торговлей, вскочил в свой уазик и укатил домой — в Маэксу.
Михаил Столяров — тот самый гений места, без которого не может существовать ни один провинциальный городок. Человек со своей историей, с богатой фантазией, со здоровым жизненным оптимизмом и умелыми, золотыми руками. Эрудит и подвижник, он настолько гармонично вписан в деревенскую северную жизнь, что я не верю поначалу в рассказы о его скитаниях по просторам нашей необъятной родины — с двадцати до сорока четырех лет «где его только не мотало». Но вернулся на свой Север, где и поселился уже окончательно.
Его дом в старинном рыбацком селе Маэкса, что в трех километрах от Белозерска, больше напоминает краеведческий музей. В мастерской на повети под потолком — рыбацкие сети, якоря, поплавки, берестяные грузила, на полках — сохраненная им деревенская утварь и предметы старины.
Потомственный рыбак, он до сих пор «шьет» старинные лодки-белозерки, долбит чунки, собирает по дворам и соседям все, что связано с рыболовным белозерским промыслом. Каждая его лодка — произведение искусства, действующая модель древней рыбацкой лодки. Все вышедшие из-под его плотницкого топорика лодки проходят испытание в Белом озере, а потом занимают место в домашнем музее. В гостях у Михаила часто собираются интересные люди со всей области — в этот раз на праздник снетка приехали вологодский писатель Анатолий Ехалов и белозерский гармонист-виртуоз Алексей Александров — входящий в Золотую десятку гармонистов России.
Лодки и во дворе, сети развешены на заборах.
— А что ты хочешь — деревня рыбацкая, от этого промысла не убежать. В каждой семье, в каждой практически — по одному-два утопленника. Кто на Белом озере погиб, в шторм, а кто и в этой мелкой речушке — Миша машет рекой в сторону Маэксы.
— Брат мой, ведь тоже. Только из армии пришел тогда, ну и перед девчонками на том берегу решил похорохориться — нырнул и расшибся о камни.
Или вот история соседки нашей, Лидии Ивановны. Двое сыновей ее утонуло — 28 и 30 лет были, дочка маленькая умерла, 8 лет было ей, да и муж замерз зимой…
Миша закуривает:
— Пойдем, я тебе лучше Петра и Павла покажу. Но сначала крест.
Идем по селу. На пригорке у дороги часовня и остов каменного храма Успения Пресвятой Богородицы с приделом бессребренников Косьмы и Дамиана.
— Крест вырезал я, а устанавливали всем миром и в 2009-м году с благословения священника Сергия Ершова, а освящен он был иереем Александром Стуловым, настоятелем белозерского храма Успения Божией Матери.
Недалеко от креста бывшая судорембаза. На ней панно. Вроде как крестьянин со снопом и рыбак с рыбой. Вглядываешься и понимаешь — иконописные какие-то рыбак с крестьянином на этом панно. Михаил улыбается: «Молодые мы были тогда, в 80-х, задорные. Поступил нам заказ на панно для судорембазы, а тут как раз в гости приехали мои приятели, московские художники — Володя Мосин, Сережа Любаев и Саша Гнеушев. Вот и увековечили они так святых равноапостольных Петра и Павла, пусть и „под прикрытием“, стоящих по обе стороны креста в виде якоря — старинного христианского символа. Никто из заказчиков так ничего и не понял, зато в Маэксе свои Петр и Павел теперь есть».
Уезжала я из Маэксы, прощалась с гостеприимными Михаилом и Мариной, его женой, увозила сушеного снетка и льняных кукол, и не знала, что вернусь сюда буквально через два месяца. Была в июне проездом в Кириллове и не смогла не заехать в соседний Белозерск. Соседний то соседний, да на пароме через Шексну потеряли мы много времени.
Заезжаю к Столяровым буквально на полчаса — а во дворе новый крест шестиметровый лежит, и Михаил вокруг него с топориком суетится.
— Представляешь, ребята-москвичи поселились в селе Елино, 30 километров отсюда, узнали что раньше в селе был храм Благовещения Пресвятой Богородицы, и решили они то место отметить, поставив поклонный крест. Давно уж должен был я его закончить, да дожди мешают…
P. S. Пока готовился материал, и день города Белозерска прошел (Михаил был нарасхват — на долбленках-чунках детей катал, мастер-класс по резьбе устраивал, на вопросы губернатора отвечал) и крест в Елино установили и освятили.
