«И долготерпение Господа нашего почитайте спасением, как и возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости, написал вам, как он говорит об этом и во всех посланиях, в которых есть нечто неудобовразумительное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания».
Протоиерей Константин Камышанов
Это слова апостола Петра об Апостоле Павле. Мы привыкли видеть их вместе на иконах согласными друзьями. Но это было не так. И виделись они редко. И служили Церкви по-разному. А между их учениками возникали споры.
Вообще изучение жизни святых отцов приносит немало неожиданного тем, кто привык видеть в ней исключительно благостную картинку. Патристика поражает драматургией, и, в то же время, именно эта драматургия убеждает реальностью повествования. Церковь строили реальные люди с реальными характерами в суровое время.
Это фраза Апостола Петра нам говорит не только о том, что между двумя первоверховными апостолами было некоторое непонимание, но и о том, что мы часто невнимательны и нелюбопытны при чтении Евангелия. А еще о том, что наследие этих двух апостолов нами не вполне воспринято спустя две тысячи лет. Особенно миссия Павла. Она оказалась так глубока, что, кажется, и спустя столетия в ней будут находить то, что опередило время.
Оба были харизматиками. Дар харизмы открылся у апостола Петра при личной встрече с Господом. Павла Христос посетил в видении и тонком мистическом теле. Так прошло и их служение. У одного практика. У другого – теория. Но общим было то, что они занялись строительством Церкви.
Церковь поставила этих двух совершенно разных людей рядом, как архитектора и строителя Церкви. Апостол Петр был практиком и строителем, заложившим фундамент. Апостол Павел – архитектором, смотрящим вверх и в будущее. Источником их силы и знаний стала жизнь в Духе. Господь сказал: «Дух животворит; плоть не пользует нимало».
Теперь, с опытом, мы знаем, что смысл земной жизни – стяжание Духа Святого и соединение со Христом посредством этого Духа. Но Петр и Павел не читали писания графа Мотовилова о преподобном Серафиме. Они не читали решений Вселенских соборов. Они даже не читали Евангелия. А апостол Павел не был ни епископом, ни священником, ни даже секретарем епархии. И, тем не менее, они оба оказались способны вместить в себя то, о чем потом с усилием могла догадываться вся полнота Церкви.
С одной стороны, так захотел Сам Бог. Христос сказал Симону Ионину:
«Блажен ты Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах. И Я говорю тебе: ты – Петр (камень), и на этом камне Я создам Церковь Мою, и врата адовы не одолеют ее. И дам тебе ключи Царства Небесного, и что ты свяжешь на земле, будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, будет разрешено на небесах».
Это кажется тайной: почему одним Отец Небесный дает такие дары, а другие всю жизнь получают только прозу и проблемы? Но ничего непонятного тут нет. Все просто.
Другая сторона харизмы – это согласие на миссию.
Так того захотели сами Петр и Павел. Мы тоже испытывали, и не раз, посещение Христа. Но, в отличие от них, ничего кроме удивления и быстро забытой благодарности не испытали. И если испытали, то ничего в своей жизни не изменили. Мы оказались тесным сосудом для Святого Духа. А они предоставили Ему всего себя.
Они захотели измениться, потому что имели веру. Вера – такое устроение, при котором человек всегда видит Бога рядом с собой. Дополнительное слагаемое готовности принять харизму – целомудрие, но не в том смысле, в каком мы привыкли его упрощенно понимать. В данном случае целомудрие – это прочное соединение ума и сердца в Боге. Ум дружит с сердцем, а сердце – с умом, а связывает их Сам Бог, сочетая в мудрость.
При этом весь человек прост своей цельностью. Подумал и сверил свою волю с волей близкого Бога. После подумал и сделал то, что подумал. Подумал, сказал, сделал — и все единое целое, не так, как у нас.
Но к целомудрию и вере оба апостола приложили любовь – самое трудное слагаемое в отношениях с Богом. С этого все и началось, на этом все и основалось.
Мы все любим Пасху. Мы все мечтаем о Воскресении, но упускаем то, что является главным в Воскресении – воскресение нашей души в любви. Если душа не воскресла в любви и самопожертвовании, то и мы не состоялись как христиане. И значит, наши пасхальные бдения и восклицания – просто зрительское присутствие.
Апостолы Петр и Павел выбрали два совершенно разных служения, в которых они дошли до полного самоотвержения в любви. Как сказал апостол Павел: «Не я живу, но живет во мне Бог».
Мы этого боимся и… жаждем. Мы молимся, постимся и просим Господа прийти к нам. И в то же время понимаем, что Его приход уничтожит в нашей душе не только темные уголки, но и разрушит и наше больное самолюбие, убогое умствование, пустое величие и лишит нас своей дурной воли. Зовем и боимся. Страдаем без любви и боимся любить. Пустить в себя Бога и отвергнуться себя нам кажется почти самоубийством. Хотя непонятно, что такого ценного мы потеряем в этом случае.
Отвергшись себя, Петр принялся строить новую Церковь на фундаменте старого Закона и благочестия. Он поставлял епископов новой Церкви, учил преемственности, созидал новые общины. Его сотрудник, брат Господень Иаков, написал текст новой христианской службы – литургию Иакова. Петр был за эволюционное развитие здания, построенного Богом за тысячелетия.
Апостол Павел был революционер. Он смотрел поверх обрядов, традиции и правил. Парадокс. Юный фарисей, знаток закона, досконально изучивший ритуал, поднялся над ними. А Петр, живший до этого вольно, наоборот, стал его садовником.
Павел был для иудеев вольнодумцем. Для римлян – диссидентом. Для греков – недостаточно последовательным и недоучкой. Он об этом писал: «Иудеи требуют чудес, и эллины ищут мудрости, а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для эллинов безумие».
По сути дела, он был вообще одиночкой. Он был один на один с собой и Богом. Иерусалимская община смотрела на него сдержанно и косо, но принимала, поддаваясь какому-то смутному ощущению правды и интуиции. В других общинах он сам не задерживался подолгу.
Когда Павел пришел в Иерусалим в гости к апостолу Петру, то отругал его за то, что тот пренебрегает крещеными язычниками. Невероятно. Человек, не видевший Христа, не ходивший с учениками, уверовавший с чужих слов, учит апостола, которого особенно выделял Господь:
«Ты – Пётр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах».
Но что-то было такое глубокое и таинственное в словах этого бродячего юноши-аристократа, что апостол Петр принял, совершенно не возражая.
Этот одиночка с поразительной смелостью шел к незнакомым язычникам и диаспоре и открывал им то, что усвоил сам в опыте богообщения по дороге в Дамаск. Представьте себе, что вы идете пешком по огромной стране без страховки и медицинского полиса. Входите в чужие дома, встречаете напряженный взгляд, а назавтра уходите — после объятий и радостных слез новых друзей. Вы уходите и видите в их глазах зажженный вами огонь божественной любви. Фантастический человек!
Он настолько был щепетилен и честен с Богом, от Которого не ожидал никакой награды, что сам своими руками добывал себе деньги на пропитание шитьем палаток. Все понятно, что служитель кормится от Престола, так положено Законом. Но все же в этом есть какой-то аристократизм и какие-то особенно доверительные и дружеские отношения с Богом, на равных. Он не хотел беспокоить никого из любимых: ни Бога, ни людей. Ведь они на то и любимые, чтобы мы им давали покой: «Не утруждайся, Господи, я это могу сам».
Павел так близко подошел к тусклому стеклу, разделяющему землю и небо, что Господь открыл ему двери неба. Он настолько уподобился бесплотным, что Христу уже не было нужды скрывать тайны неба, и Он показал ему Третье небо, где живут подобные апостолу. Он стремился к Богу, а Бог стремился к Павлу.
А мы стремимся в Рай, но не очень. И даже смерть как-то мало волнует нас. Нам кажется, что мы знаем все о посмертной участи. Но если присмотреться к сумме наших знаний о смерти, то станет ясно, что ничего толком мы о ней не знаем.
Откровения Блаженной Феодоры – не догмат и не есть мнение всей Церкви. И касаются они только переходного времени. Откровения боговидцев скупы и часто непонятны даже самим комментаторам. А Павел это видел своими очами. Нам многое после смерти покажется не таким, как мы об этом думали. Если, конечно, мы вообще об этом думали. А он жил скорее там, чем здесь.
Это был романтик, живущий Надеждой и Любовью. А Петр – человек Веры. В них двоих явилась полнота служения и бытия. Они на себе показали реальную возможность жизни с Богом. И эта жизнь оказалась легкой для души, бурной и радостной.
Разделение служений и разделение на романтиков живо в Церкви и до сего дня. Философ Соловьев писал, что это два легких сердца. Одно – живое общение с Богом поверх Закона, через откровение, свойственно чистым и легким натурам. Второе – служение в Законе, для натур твердых и медленных.
Среди нас есть те, кто с непониманием относится к длинным церковным службам, массовкам и заседаниям. Но часто они, уходя от Закона, не могут дойти до любви и падают между небом и землей.
Среди нас есть и те, кто всю силу души вливает в Закон, бесконечные чтения, правила и приходят к занудству и бессердечию.
Романтикам этим постом можно напомнить пример апостола Петра, строившего Церковь на Законе. А нотным каноникам – пример Павла, вдохнувшего в этот закон смысл и любовь. Что такое наша служба и епархиальные заседания, взаимодействия и круглые столы без любви? Медь звенящая и кимвал бряцающий.
Апостол Петр – пример епископам, священникам и всему клиру. Им бы нужно всегда помнить заповедь Христову о любви: «Любишь ли ты меня, Симон Ионин? Паси агнцы моя!»
Им бы иметь в глазах петровы слезы от обманутого доверия Христа. А то ведь так бывает: лежит монах на церковном полу, руки раскинул крестом. Вся служба идет так, что становится ясно – он дает обеты того, что есть прах праха. А встал, расправил плечи, взял власть и стал властной золотой куклой, примером ходячей самоуверенности, глухоты и гордости.
«Пастырей ваших умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых и соучастник в славе, которая должна открыться: Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, И не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду; И когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы».
Апостол Павел – пример мирянам жизни в церкви. Мы сейчас ищем и никак не найдем формы мирского служения церкви и жизни в общине. У него был огромный опыт. Он грамотно продумывал свои действия по организации христианских общин и привлечению туда людей умных, таких, как апостол Лука. Павел для закрепления «нового учения» в письменном виде задействовал многих талантливых людей: Матфея, Марка и Луку. При этом, сохраняя в организации горение сердца как главное служение христиан Богу.
А то ведь часто так бывает: молимся, ходим в храм, а вместо сердца – рубль. Или говорят, что Бога любят, а Чашу с Его Телом и Кровью считают необязательной частью спектакля литургии, типа, Бог у меня в душе.
Кроме общего схожего отношения к Богу, оба апостола имеют нечто общее и по отношению к людям. Это общее – понимание важности и необходимости миссии. Последние слова пред вознесением Христа на небо были слова о миссии. Так сказать, последнее слово и завет Бога. Следующие слова явившегося нам лицом к лицу Бога мы услышим уже после Второго пришествия.
Об этом мы должны были слышать при собственном крещении. При таинстве сначала читался Апостол – и в нем слова апостола Павла, о том, что я был готов вместе с апостолом жить с Христом, облечься в Его смерть, а после принять и Его воскресение. Следом за этим чтением совершенно парадоксально звучат слова Христа. Он говорит не о тайнозрении, не о нирване богопознания, не об общении с Ним через Закон, как следствии крещения, а о… проповеди как главном деле Его учеников и друзей:
«И приблизившись, Иисус сказал им: дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь».
Матрица служения двух апостолов заложена в литургии. Чтение Апостола и последующего Евангелия, отражает метод их общения и место проповеди в жизни. В данном случае проповедь – середина Литургии оглашенных. Придя в дом, апостолы сначала цитировали слова пророчеств о Христе – этому соответствует чтение Апостола. А после этих доказательств цитировались слова Христа – это соответствует чтению Евангелия.
Жизненная или практическая матрица заложена в примере их образа жизни. Павел ел то, что сегодня с горькой усмешкой называется «апостольской трапезой». Спал там, куда положат. Деньги на жизнь зарабатывал собственными руками. Свои письма начинал неизменным: «Радуйся!»
Люди спорят о том, кто лучший писатель или поэт. Кому-то нравится Толстой. Кому-то Шекспир или Байрон. Они хорошие художники, так как поняли, что искусство состоит не в том, чтобы описывать то, что есть, а в том, что должно быть. И поэтому Павел лучший из них. Он увидел то, что должно быть расположенным на Третьем Небе. Он взял там самый драгоценный дар – Любовь. И перевел ее небесное состояние на язык людей:
«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий.
Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто.
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится…»
Прекрасная программа Петрова поста.
Это гимн новой христианской любви, особенностью которой является жертвенность. А когда мы жертвуем, то мы учимся любви. Вместе с тем, понимаем, что любовь – это дар Бога. А за Его дарами мы идем в храм. Получив любовь, учимся ее сохранять при помощи науки закона.
Грядущий пост заключен именно в одновременном упражнении в законе и любви. На практике – это упражнение в миссии, вере, надежде и любви. Этот пост, можно сказать, первый рабочий день после Пасхи. Первый рабочий день новорожденной Церкви. Каждый из нас рожден к миссии. Никто не рожден просто так. Все мы в той или иной степени должны быть работниками Бога.
«Отрезвитесь, как должно, и не грешите; ибо, к стыду вашему скажу, некоторые из вас не знают Бога.
Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления.
Итак, братия мои возлюбленные, будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом.
Но благодарение Богу, Который всегда дает нам торжествовать во Христе и благоухание познания о Себе распространяет нами во всяком месте. Ибо мы Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих: для одних запах смертоносный на смерть, а для других запах живительный на жизнь. И кто способен к сему? Ибо мы не повреждаем слова Божия, как многие, но проповедуем искренно, как от Бога, пред Богом, во Христе.
Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа».
Апостол Павел.
Я помню, как однажды, еще при советской власти, мы с московскими архитекторами приехали в город Касимов помочь священнику по храму. На ночь остались у него. И тогда, как друзьям, он стал читать за столом вслух любимое послание апостола Павла Филимону. В нем апостол уговаривает рабовладельца принять беглого раба, которого окрестил Павел. Но принять так, как самого себя.
Священник, дойдя до этого места не смог удержать слез и долго тихо плакал. Слова апостола Павла пролетели сквозь тысячелетия и зажгли свечу в далекой заснеженной стране, среди коммунистического мрака у тихого русского человека. И сердце этого человека умилилось красотой веры патриция, надеждой раба и любовью апостола.
Один предложил благородный поступок. Другой – услышал и принял слова в свое сердце. А раб бесстрашно вернулся, чтобы принять свободу от рук хозяина. Как мог бы измениться мир, если бы все поняли и приняли все то, что посеял Господь через этих двух апостолов.
«Посему, имея великое во Христе дерзновение приказывать тебе, что должно, по любви лучше прошу, не иной кто, как я, Павел старец, а теперь и узник Иисуса Христа;
Прошу тебя о сыне моем Онисиме, которого родил я в узах моих: он был некогда негоден для тебя, а теперь годен тебе и мне; я возвращаю его; ты же прими его, как мое сердце.
Я хотел при себе удержать его, дабы он вместо тебя послужил мне в узах за благовествование;
Но без твоего согласия ничего не хотел сделать, чтобы доброе дело твое было не вынужденно, а добровольно. Ибо, может быть, он для того на время отлучился, чтобы тебе принять его навсегда, не как уже раба, но выше раба, брата возлюбленного, особенно мне, а тем больше тебе, и по плоти и в Господе.
Я возвращаю его; ты же прими его, как мое сердце».
