Письма из Заключения старца Зосимовой пустыни и Высоко-Петровского монастыря

От публикатора. Человеку, приходящему ко Христу и начинающему жить в Церкви, чтобы без колебаний последовать за Ним, необходимо увидеть образ Господа, явленный в жизни современника. Христиани­ну конца ХХ в. этот образ может открыться в наших соотечественни­ках, которым выпало на долю мученически исповедывать Христа в эпоху гонений, страшнее которых не знало человечество. Один из них — старец Игнатий — стал для своих чад свидетелем действенной любви Христовой, вдохновил их мужественно следовать по Его стопам и посвятить Ему всю свою жизнь. Огонь этой любви запечатлен в его письмах, сохраненных для нас духовными детьми старца.

Александр Александрович Лебедев, будущий схиархимандрит Иг­натий, родился 28 мая 1884 г., в Духов день, когда в окрестных церк­вях начиналась Божественная Литургия¹. Его родители, жители горо­да Чухломы Костромской губернии, были глубоко верующими интеллигентными людьми. Отец происходил “из звания потомственных почет­ных граждан”, всю жизнь проработал в должности секретаря съезда мировых судей. Мать была дочерью секретаря городского земского суда. Позднее, уже после смерти мужа, она приняла монашеский по­стриг с именем Авраамии, в честь преп. Авраамия Чухломского. Саша был их единственным ребенком. Вместе с глубокой верой они сумели дать ему и достойное светское воспитание. Мальчик любил и тонко чувствовал музыку, играл на скрипке, увлекался астрономией.

Закончив Солигаличское духовное училище и Костромскую ду­ховную семинарию, Александр Лебедев в 1903 г. поступил в Казан­ский ветеринарный институт. В Казани его встретила необыкновенно благоприятная духовная атмосфера. В центре духовной жизни города в то время был схиархимандрит Гавриил (Зырянов; *1844–†1915), старец находившейся недалеко от Казани Седмиезерной пустыни². К сосре­доточенному вокруг него кружку церковной молодежи и примкнул юный студент ветеринарного института. К этому времени жизненный путь Александра Александровича еще не определился. В институт он поступал, видимо, потому, что стремился к более широким знаниям, чем те, которые могла дать губернская семинария. Но в первые же го­ды пребывания в Казани он почувствовал “зов Божий”, определив­ший его последующую жизнь.
Этот момент в жизни Александра Лебедева не был связан с ка­ким-либо внешним событием. Переворот совершился в его душе: он почувствовал в себе всецелое устремление к Богу, влечение к монаше­ской жизни. С этого момента все внимание он направлял на своего внутреннего человека. Александр начал вести дневник, по записям в котором видно, что он поверял свое внутреннее устроение словом Евангелия и свв. Отцов, чтению творений которых уделял теперь мно­го времени. Весной 1905 г. Александр открыл свое желание схиархи­мандриту Гавриилу и получил от него благословение на иноческий путь. При этом старец сказал юному студенту, что “его желание мона­шества есть звание Божие”. Летом того же года Александр Лебедев получил согласие на новый путь и от своих родителей.

Стремление осуществить это свое желание было у него так вели­ко, что в тот же период он ездил в Зосимову пустынь и просил игуме­на Германа (Гомзина) принять его в обитель. Выбор монастыря не был случаен. Еще в Казани молодому человеку, обращавшемуся за со­ветами к о. Гавриилу и его ученикам, была привита любовь к старчес­кому руководству. Поэтому, решив удалиться от мира, Александр из­брал для этого обитель, где на послушании старцу строилась вся жизнь братии³. Отец игумен не отказался в дальнейшем исполнить желание юноши, но благословил Александра сначала закончить институт.

В 1908 г. это первое послушание было исполнено. По окончании последних экзаменов, не дожидаясь получения диплома, не заезжая в родительский дом, двадцатитрехлетний Александр устремился в Зо­симову пустынь. “4-го мая 1908 г. к вечеру, оставив позади себя мир и яже в нем, Александр Александрович пешком приближался к Зоси­мовой пустыни. Кругом по дороге все было молчаливо, тихо стоял лес, шел небольшой тихий дождичек. «Что Вы переживали в ту ми­нуту, батюшка?», — любопытствовали позднее некоторые из его духов­ных детей. В ответ батюшка молчал и только тихо произносил: «шел тихий дождичек…». Так и осталось тайной, ведомой единому Богу, что наполняло сердце молодого отшельника в те тихие и торжественные минуты его жизни”. В этот же день Александр Лебедев был принят в братство Зосимовой пустыни и определен на свое первое монастырское послушание.

С этого момента брат Александр весь отдался иноческому дела­нию, ведущему подвижника к воспитанию человека по образу Христа. Его внутренняя жизнь теперь основывалась на всецелом послушании старцу, о. Герману. Старец Герман, сам искусный делатель Иисусовой молитвы⁴, привил этот навык и своему ученику. Внешняя жизнь брата Александра распределялась между храмовым богослужением и различ­ными монастырскими послушаниями. По благословению старца о. Александр изучал творения св. отцов: препп. аввы Дорофея, Иоан­на Лествичника, а позднее — Симеона Нового Богослова, Исаака Сирина и других писателей-аскетов. Русскому переводу “Добротолюбия” он предпочитал славянский, “считая, что в переводе епископа Феофана оно теряет свою истинную красоту”. Особенной его любовью пользовались творения свт. Игнатия Брянчанинова.

17 марта 1910 г. послушник Александр был пострижен в рясофор. А 18 марта 1915 г., в Великую Среду, совершилось его окончательное “умертвие миру”. В этот день о. Александр был пострижен в мантию с именем Агафон, в честь преп. Агафона пустынника Египетского. Постриг совершил сам игумен Герман, он же стал и Евангельским старцем своего ученика. Вскоре после пострига о. Агафон перенес ин­фекционное заболевание, давшее осложнение в виде паркинсонизма (заболевания центральной нервной системы, при котором нарушается координация движений). Эта болезнь всю жизнь доставляла ему боль­шие страдания, умножая его и без того немалые скорби.

Проходили годы в стенах пустыни. После пострига во внешней сто­роне жизни инока не произошло видимых изменений. Вдохновение же, ревность по Боге, которое жило в о. Агафоне с момента Божиего призвания, не оставляло его. Это вдохновение и великая любовь к своему старцу, о. Герману, которого уже потом, в зрелые годы, о. Агафон не мог вспоминать без слез умиления, сделали его совершенным послушником. Полное, нелицемерное раскрытие перед старцем своей души вместе с молитвой искореняло страсти и быстро привело молодого монаха к духовной зрелости. Сам того не зная, он приобрел “так высоко почитаемую у свв. Отцов добродетель рассуждения”.

Возрастание ученика не было скрыто от старца Германа. Опытный наставник выделял его из ряда своих чад. Одному архиерею, свое­му духовному сыну, о. Герман говорил о (тогда еще брате) Александре, несшем послушание на скотном дворе: “Какое у меня золото на конюшне сокрыто!”. После 1915 г. о. Герман регулярно призывал о. Ага­фона, исполнявшего в это время обязанности письмоводителя при игу­мене, на советы старших, где решались вопросы внутримонастырской жизни. О. Агафон присутствовал там как безмолвный свидетель, по собственному признанию, удивляясь цели своего пребывания на этих советах. Все слышанное очень пригодилось о. Агафону, обогатив его пастырский опыт. Кроме этого, о. Герман часто звал ученика к себе в келлию для чтения вслух Библии, тогда как другим насельникам пустыни самостоятельное чтение Писания было строго запрещено.

К этому же периоду относится один примечательный эпизод, имев­ший, видимо, особое значение в жизни зосимовских старцев, о. Гер­мана и о. Алексия. Будучи хорошо знаком со святоотеческой литературой, о. Агафон как-то показал им выписку из творений бл. Симеона, архиеп. Солунского, где было сказано, что “не имеющий схимы — еще не монах”. Это изречение св. Симеона по всей видимости повли­яло на решение старцев принять великую схиму. Позднее о. Агафон вспоминал, что стал “как бы виновником пострига в схиму своих старцев, так как они не знали раньше слов этих о значении великого пострига в очах Божиих”.

2 декабря 1918 г. в Троицком соборе московского Даниловского монастыря о. Агафон был рукоположен во иеродиакона еп. Феодором (Поздеевским). А 26 сентября 1920 г., в день преставления св. апостола Иоанна Богослова, в храме Троицкого Патриаршего подворья Святей­ший Патриарх Тихон рукоположил его во пресвитера. Но и теперь “мо­нашество, как путь, как жизнь, составляло по-прежнему единую его цель”. В этот период он сторонился посетителей монастыря, буквально бегал от них. Вероятно, тогда еще не настало время для раскрытия перед людьми духовных даров о. Агафона. Но оно уже приближалось.

17 января 1923 г. скончался схиигумен Герман. В конце сентября того же года события, уже шесть лет потрясавшие страну и как будто обходившие стороной Зосимову пустынь, подступили к ее стенам. Обитель была закрыта. Насельники покидали ее, вероятно, предчувствуя, что многие из них вступают на новый путь, путь исповедания Имени Христова посреди неприемлющего Его мира. О. Агафон по благословению старца Алексия переехал в Москву, в семью его ду­ховных детей. В октябре 1923 г. он, вместе с несколькими бывшими зосимовцами, был приглашен епископом Варфоломеем (Ремовым), постриженником их родной пустыни и духовным сыном о. Германа, в Высоко-Петровский монастырь, настоятелем которого архипастырь был тогда назначен. Во вверенной ему обители владыка Варфоломей стремился создать монашескую общину строгой духовной жизни. Его ближайшим сотрудником в этом деле и стал о. Агафон. Владыка поручил ему исповедь богомольцев Петровского монастыря, мирян и монашествующих. Вскоре он назначил его своим наместником, а 5 мая 1924 г. возвел в сан архимандрита. С этого времени начинается духовническая деятельность о. Агафона.

Смиренный послушник, он воспринял ее именно как архиерейское благословение и послушание, данное Богом. Никогда не искавший наставлять и поучать кого бы то ни было, он принялся за это де­лание с тем рвением по Боге, какое было свойственно ему все годы подвижничества, и со временем полюбил его. Отношение к делу наставничества как к послушанию защищало его от нападок некоторых прихожан и части братии, которые, видя быстро возникшую любовь народа к о. Агафону, иногда недоумевали: “Не рано ли он начал старчествовать!”. Все подобные обвинения он переносил с кротким рассуждением и терпением.

Руководство людьми покоилось у о. Агафона на непрелестном чув­стве живого Христа, рожденном годами самоотверженного подвига, и на жажде передать это чувство другим. Отсюда — а также из восприятия руководства как послушания — исходило его стремление наставлять не от себя, а постоянно искать в этом деле вразумления от Бога. Одному своему духовному сыну о. Агафон как-то признался, что всегда молится перед приемом народа о том, “чтоб ему говорить людям не свои слова, а то, что угодно Богу и что им может пойти во спасение”.

Стремление воплотить в каждом приходящем человеке незамутненный образ Божий открыло в о. Агафоне умение проникать в души людей; легкой рукой, почти с нежностью, снимать с этих душ, по его же выражению, “ржавые засовы”. “Среди сложной пестрой суеты большого города в условиях ХХ-го века батюшка был точно каким-то странным тихим маяком, к которому стремились люди, обуреваемые ветрами великого житейского моря. И они не ошибались. Приходя к маяку, они находили не судью и обличителя — они находили прежде всего точно самого себя, идеального самого себя, с мыслями о вечности, о Боге, с неуклонной тягой к небу и Христу. Батюшка — в тот момент, когда занимался душою, точно перевоплощался в нее, точно перед ним не было других, целой цепи людей, с ним связанных, а был только ты, один ты, который представлял для батюшки такую драгоценность, такое богатство <…> И после этого душа уже никогда не могла уйти от своего спасителя, так как вдруг она не только поверила, но воочию увидела, что есть на земле святая любовь во имя Божие, во имя приведения души твоей к Богу”.

Духовное зрение о. Агафона, “проникающее опыты светских наук и практических познаний”, позволяло ему “очень широко дать любой совет при любом создавшемся положении”. “И человек, который не мог быть убежден словом сверхопытного совета, сражен бывал словом практического характера”. Целью же всякого его наставления было — “раскрытие человеку его внутреннего богатства, его внутренней жизни <…> показать, что «царство Божие внутрь нас есть»” (ср. Лк 17:21).

Вскоре вокруг о. Агафона складывается постоянный круг духовных детей. Это были люди различного возраста, с разным положением в обществе⁵: пожилые люди и студенты; актеры, ученые и домохозяйки; дворяне, вынужденные зарабатывать себе на пропитание черным трудом, и обеспеченные врачи-разночинцы. Сердцевину этого круга составляли юноши и девушки, решившие полностью посвятить себя Богу. Многие из них пожелали принять монашество, которое, по мыс­ли петровских отцов, не должно было иссякнуть даже вне стен монастырей. Потому готовым к иноческому подвигу и в новых условиях не было отказано в постриге, но совершался он уже тайно. Монашество в миру строилось на тех же основаниях, что и все православное подвижничество: послушание старцу, исповедание помыслов, молитва. О светской работе или учебе отцы учили мыслить как о монастырском послушании и, следовательно, выполнять его так же добросовестно.

Вот как вспоминает о руководстве старца Агафона одна из его ду­ховных дочерей: “<…> души, открывшись батюшке, не уходили, толь­ко оставив свой «багаж» у его ног. Тут же они получали и новые задачи, новые указания, им открывался часто новый путь, новое решение жизни. От человека батюшка требовал не только честного, но просто даже ревностного отношения к гражданским и служебным обязанностям, вменяя их как святое послушание. И жизнь наполнялась до кра­ев. Протекая в тех же внешних формах, она получала вдруг иное содержание, иную окраску, все делалось теперь уже во имя Бога и ради Бога — так учил батюшка — и не было великих и малых дел <…>”.

Люди, руководимые старцем на пути духовного делания, воспитывались и самим богослужением Высоко-Петровского монастыря, где в целом был воссоздан устав Зосимовой пустыни, вдохновлялись служением своего духовного отца. Назначенный наместником монастыря, о. Агафон совершал Божественную Литургию главным образом по воскресеньям. Тот же свидетель вспоминает его служение: “Особой теплотой и искренностью были проникнуты эти воскресные службы батюшки. Тихо, иногда едва слышно, доносились возгласы его из алтаря; тихо и смиренно совершалось богослужение; смиренно, бездерзновенно воздвизал он свои руки на Херувимской песне; не было ничего поразительного ни в хоре, ни в служении собратий, — однако сердце молящихся за этими литургиями наполнялось каким-то особенным умилением; полнота молитвенного чувства поднимала душу, мир Божий и Его Творец-Промыслитель чудно изображались в душе. Человек уходил от богослужения успокоенный, утешенный непризрачной радостью и непрелестным восторгом; он знал, что Господь — Отец его и Он близ его, слышит его ради молитв присных рабов Своих”.

Шесть лет проходило в стенах Высоко-Петровского монастыря служение о. Агафона и других зосимовских отцов. Летом 1929 г. Боголюбский собор, — последняя церковь обители, которая оставалась в распоряжении братии, — был закрыт, и община должна была перейти в храм преп. Сергия на Б. Дмитровке⁶. Рождественским постом 1929 г. состояние здоровья о. Агафона ухудшилось, что привело его к мысли о возможной скорой кончине. Это побудило его просить владыку Вар­фоломея о постриге в великую схиму. Его желание исполнилось 17 января 1930 г. Тогда, в день кончины схиигумена Германа, после заупокойной Литургии, старец был пострижен в схиму с именем Игнатий, выпавшим ему по жребию. Его небесным покровителем стал сщмч. Игнатий Богоносец, имя которого носил и другой русский подвижник — свт. Игнатий Брянчанинов, чьи труды новопостриженный сорокапятилетний схимник так любил.

Сам старец “считал схиму еще большим трудом по несению скорбей душ человеческих”. Число его духовных чад достигло в это время почти четырехсот человек. А его искусство руководства душами поднялось до провидческих высот: “Казалось, иногда совсем иначе следо­вало решить вопрос или совсем иначе отнестись к тому или иному че­ловеку, а батюшка дает какое-нибудь странное распоряжение, которо­му покоряешься только в силу любви и веры. А потом окажется так, как и должно было быть”. “Душу батюшка узнавал сразу, сразу определял ее качества и свойства и, кажется, мог жить созерцанием душ как некоей пищей и питием. Он по праву мог бы сказать здесь вместе со своим любимым епископом Игнатием: «я призван любоваться душами человеческими», — так дорого было ему это умное созерцание умной природы человека”.

Но уже недолго оставалось о. Игнатию любоваться душами и руководить их возрастанием. В октябре 1933 г. храм преп. Сергия был закрыт, и братия должна была перейти в храм Рождества Богородицы в Путинках. Это были уже последние, скорбные дни общины Петровского монастыря. Фактически она перестала существовать в феврале 1935 г., когда был арестован владыка Варфоломей и несколько отцов и прихожан. Схиархимандрит Игнатий еще в октябре 1934 г. был удален на покой⁷, а 11 апреля 1935 г., на пятой неделе Великого поста, он также был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму. Преподобный отец вступил на исповеднический путь.

Месяцы заключения в Бутырской тюрьме о. Игнатий провел в 15 й палате тюремного лазарета, здесь же он встретил и Пасху 1935 г. По собственному признанию старца, “вместе со скорбью тех дней, временами, внезапно Господь посещал его такою радостью, подобно которой он раньше никогда не испытывал”. 2 октября 1935 г., в день памяти бл. Андрея Христа ради юродивого, о. Игнатий был этапирован из Москвы, чтобы уже никогда не увидеть ее снова.

Первым местом его заключения был лагерь, размещавшийся в бывшей Саровской пустыни. Как больной, о. Игнатий находился в лагерном лазарете. Он нуждался в посторонней помощи, без которой не мог даже двигаться. Ее он получал от своих соседей по лазарету, чаще всего — туберкулезных больных. За время заключения сменилось несколько добровольных помощников о. Игнатия.

Но не меньшие, а быть может и большие страдания доставляла ему сама атмосфера лагеря. Брань и издевательства уголовников, произвол лагерных властей, постоянная смертельная опасность, возможность перевода в другой лагерь — весь, по определению самого о. Игнатия, “дух хулы”, окружавший его, приносил ему неисчислимые нравственные страдания. Их усугубляли оторванность от богослужения и духовное одиночество старца.

Вскоре к его физическим немощам и внутренним мучениям прибавилось еще одно испытание: голод. Постоянное недоедание, от которого заключенного не могли избавить нечастые посылки с воли, разворовывавшиеся лагерным начальством и уголовниками, приводило к различным заболеваниям. В случае о. Игнатия и его соузников это была пеллагра: хроническое расстройство кишечника, приводив­шее к крайнему истощению. Духовная дочь⁸ о. Игнатия однажды, при очередном свидании, не узнала его, — так он был истощен физически.

При всем этом старец не оставлял заботу о своих духовных чадах. Его письма полны необыкновенной любовью и заботой об их духовном возрастании и внешнем благополучии. Он использовал любую возможность преподать им старческий совет, подсказать правильный путь. Сам находясь в крайнем физическом и душевном изнеможении, он все же находил силы для помощи своим чадам. Среди тех скорбей, которыми был окружен о. Игнатий, такая любовь к “винограду Божию” превышала человеческие силы и явно исходила по благодати.

18 февраля 1936 г. о. Игнатий был этапирован из Сарова в лагерь на станции Сухобезводная, условия жизни в котором были очень тяжелы. К счастью, пребывание его здесь было недолгим. 23 апреля старец был переведен в инвалидный лагерь близ станции Алатырь в Мордовской области. Это место стало последним его пристанищем на земле. В течение 1936 г. м. Евпраксия несколько раз посещала своего духовного отца, что приносило ему большое утешение. Весна 1937 г. “опять несла великую скорбь страждущей душе батюшки. Скоропостижно умер его духовный друг архимандрит Никита, в нравственной и молитвенной поддержке которого батюшка обретал большую помощь”. Начавшийся 1937 г. был тяжел для старца. В письмах этого времени его нравственные страдания очень ощутимы. “Особенно остро по временам чувствовал батюшка в этот год свое духовное одиночество, проливая незримо точно капли крови”. Но и в этом “мрачном настоящем” старец находил вдохновенные слова для исповедания Христа истинным Богом. Письмо от 16 августа 1937 г. — настоящий гимн, проникнутый огненной верой.

Летом этого года наступил новый период в жизни о. Игнатия. “Надежды на человеческую помощь уже почти истощились, надежды на ослабу положения почти отошли совсем, силы ослабели, слабело сердце — и кругом — ни одного соскорбящего, которого ждало все наболевшее существо, ни одного утешающего (ср. Пс 68:21) — а только духовное одиночество при полной скованности телесных членов. Батюшка, действительно, точно исходил в Гефсиманию, где он обретал Единого Соскорбящего себе. И только после такой борьбы, после такого притрудного исповедания основ своей веры в Бога и людей, после многоскорбной, до пота кровавого, молитвы, будучи прикован болезнью к одру, будучи скован ею по рукам и ногам — батюшка, как перестрадавший, точно вновь и вновь воскресал для новых подвигов. Здесь являлась отрада, здесь приносилось из сердца исповедание, здесь уже не было и намека на ропот, всех людей воистину готов он был признать лучше себя, а себя у всех под ногами”. Теперь в душе старца, достигшей определенного ей предела истощания, поселился благодатный мир, который уже не оставлял ее до конца. Этим проникнуты все последние письма о. Игнатия: “в испытаниях, ставших теперь, после его Гефсимании, осознанными до дна души, батюшка имел силы, больше чем раньше, утешать своих духовных чад. Точно с каким-то странным духовным восторгом он стал повторять почти в каждом письме своем: «буди всем мир из мiра и мира»”.

В июле 1938 г. о. Игнатий в последний раз виделся с м. Евпраксией. К его хронической болезни и пеллагре прибавилось заболевание сердца. Последние письма о. Игнатия были написаны под диктовку, рукой старца было приписано лишь несколько слов. На рассвете воскресного дня, в 3.30 утра 29 августа 1938 г., в день Усекновения главы св. Иоанна Предтечи, схиархимандрит Игнатий тихо отошел ко Господу. “Перед кончиной Господь сподобил его исповедаться у бывшего здесь священника и принять Святые Тайны”.

“Память праведнаго с похвалами, тебе же довлеет свидетельство Господне”, — можем мы сказать о жизни и кончине этого человека словами тропаря праздника Усекновения, на который пришелся день его кончины. Старец Игнатий воистину был свидетель любви Христовой, стяжавший ее пламенным подвижничеством, проповедавший ее в подвиге старчества — подвиге возрождения души человеческой, — запечатлевший ее истину своим исповедничеством и смертью. “Темже за истину пострадав, радуяся, благовестил еси и сущим во аде” — во аде богоборческой эпохи — “Бога, явльшагося плотию, вземлющаго грех мира и подающаго нам велию милость”.

______________

Письма старца Игнатия из лагеря как великое сокровище хранились его духовными детьми. Условия переписки заключенного (тем более осужденного по 58-й статье) с людьми, оставшимися на воле, неизбежно сказывались на ее глубине и содержательности. Цензура заботилась, чтобы в письмах не было и тени мыслей, неугодных советской власти. В Москву приходили письма с вымаранными строками, абзацами, или даже такие, где тщательно зачеркнут был весь текст письма. “Это было настоящее издевательство… Нам давали знать только, что батюшка жив, и не больше”, — вспоминает духовная дочь старца.

Именно поэтому содержание писем о. Игнатия в основном сводится к перечислению им своих бытовых нужд, справляться с которы­ми ему помогали его чада. Вопросы старца об их внешней судьбе, работе, семейных делах и обстоятельствах духовной жизни, а также краткие указания формулировались им в форме, максимально затруднявшей понимание написанного посторонними. О. Игнатий прибегал к всевозможным сокращениям (прежде всего имен), иносказаниям, условным значкам. Некоторые места в его письмах написаны по-гре­чески (мы сохраняем орфографию оригинала, не всегда соответствую­щую норме), а иногда греческой графикой переданы русские слова, которые старец хотел скрыть особым образом. Прямые слова старческого наставления появляются на этом фоне очень нечасто. Обычно это одно-два предложения, редко — несколько фраз, но тем с большим благоговением они воспринимались его учениками, и тем ценнее они для нас.

С юных лет впитав в себя слово Св. Писания, творений свв. Отцов и богослужения Православной Церкви, о. Игнатий, чтобы дать какое-либо указание или воспеть хвалу Богу, чаще прибегал к ним, чем к собственным словам. Цитаты и комбинации цитат из Псалтири, произведений аскетической письменности и богослужебных текстов — характерная черта его эпистолярного стиля. Тогда же, когда о. Игнатий говорит от себя, его слова несут на себе печать благодатного вдохновения и соединения природного ума с монашеской и светской образованностью.

Все письма схиархимандрита Игнатия в 1940-х гг. были переписаны его духовной дочерью монахиней Игнатией. Ее автографом мы и пользовались при подготовке этой публикации. Здесь отобраны письма старца, наиболее отчетливо раскрывающие его внутреннюю жизнь. Эти письма мы публикуем с сокращениями, которые коснулись прежде всего значительной части бытовых подробностей. Явные описки исправлены нами. Наряду с этим мы сохранили хронологию писем, а так­же старались по возможности передать особенности этой переписки.

Значительная часть писем о. Игнатия, особенно в начале его заключения, написана по старой орфографии. Такие места мы передаем в соответствии с современными нормами, сохранив написание, принятое до реформы лишь в словах мiръ—миръ, различие в значении и написании которых очень важно для о. Игнатия, и в некоторых примечаниях. Это различие он неоднократно использует в своих поздних письмах.

Сокращения о. Игнатия, поддающиеся расшифровке, раскрыты нами. Но чтобы у читателя оставалась возможность вникнуть в элементы тайнописи той эпохи, наши реконструкции в основном помещены в угловые скобки. В таких же скобках прямо в тексте мы даем перевод греческих слов и фраз и разъяснение русских слов, написанных греческими буквами. Надстрочные пометки о. Игнатия, а также зачеркивания, важные для понимания смысла письма, даются нами в квадратных скобках. Подчеркивания о. Игнатия мы передаем жирным шрифтом, двойные подчеркивания — жирным курсивом.

В примечаниях мы помещаем сведения, необходимые для понимания написанного, но оставшиеся за пределами предисловия. Адреса цитат из Св. Писания, данные о. Игнатием, воспроизводятся обыкновенным шрифтом, восполненные нами — курсивом.

А. Б.

1. #⁹ Дорогая моя племянница Варя¹⁰,
миръ тебе и бл<агословени>е Божие!

Наконец, после долгаго странствования, я на месте, кото­рое указал нам Г<оспо>дь — я в Сарове, в стенах б<ывшей> обители! Слава Богу за все случившееся — это одно можем сказать! С Ним везде хорошо — и на Фаворе и на Голгофе! По­сле прочитаннаго мне в день рождения — приговора (“Л<ебе­дев> А<лександр> А<лексадрович>, м<она>х, арх<имандри>т, без определ<енных> занятий”) и после 2-х попыток ([1 я] в средине июня, [в день] когда я был выведен на свидание и на кот<орое> никто из вас не пришел к 2-м часам, а лишь с вещами поздно вечером, 2-я — 10/VII ст. ст.) и после ночного приноса сухарей в день отдания <праздника> Воздв<ижения> Креста, я наконец, в день памяти блаж<еннаго> Андрея, в 6 3/4 ч. в<ечера> был вывезен из места своего пребывания¹¹ — 3 мя в<оенны>ми — и через двое суток дов<ольно> утоми­т<ельного> путешествия — водворен на месте. И паки — слава Богу!

Мне можно [(т. е. я буду)] писать 5-го каждаго месяца, а тебе [(т. е. ты можешь)] (оч<ень> сдержанно — “д<орогой> б<атюш­ка>” или “д<орогой> д<ядя>”) — пока еженедельно. Не знаю как благодарить Г<оспо>да, тебя и всех — за вашу любовь и благодеяния! Я знаю только о смерти о. Триф<она> [Феод.] (когда?). Где Вл<адыка¹²> и Ф<иларет>ик¹³? Куда уехала Аг<а­фо>на (каж<ется> на 3 <года>) <…> еще кто заболел¹⁴? <…> Со­общи в Арз<амас>, что я близ и усердно прошу бл<агослове­ни>я на иное, иное житие… и, если можно, того же прошу и у нашего <Владыки¹⁵>, а их с<вятых> арх<и>п<астырских> м<о­лит>в. С посылкой недельку повремени, а потом пошли суха­рей чер<ных> и бел<ых> (если примут, а если нет, то заменить москов<скими> сухарями), [побольше] слив<очного> масла, сахара (размер пиленаго), консервиров<анной> селедки (если продается), и еще что попроще (во избежание соблазна) <…>

Призываю на всех моих д<уховных> ч<ад>, паче же трудя­щихся с тобою — Б<ожие> б<лагословени>е <…> Будьте мол­чаливы. Припиши в мое пом<инани>е: арх<имандрита> Ми­троф<ана>, пр<отоиерея> Вячесл<ава>, иер<е>я Влад<ими­ра>, Сергия (3), Влад<имира> (2), Аверкия, Алексия (3) Ди­митрия, Александра, Никиту, Феодора (2), Николая (2)¹⁶ <…>

______________

2. # Досточтимейшая Александра Вас<ильев>на¹⁷,
миръ тебе и б<лагословени>е Божие!

Пишу 2-е <письмо> с места, кот<орое> дал мне Г<ос­по>дь, но надолго ли — не знаю… <…> У меня мысль: больше в М<оск>ву не ехать, да [вероятно] и нельзя будет. [Прошу проверить ее к<а>к у нашего Вл<адыки>, т<а>к и Вл<адыки> Арз<амасскаго>.] Я слышал, что Alexѕj уже ўrcierљoj и на­стоятель¹⁸, т. е. то, чего хотел… не знаю верить, чи ни? О. З<о­сима> получил шапку¹⁹? И что о. Н<ики>та²⁰? <…> Чадца, стре­митесь к горнему, касаясь дольняго поколику того требует те­лесная нужда. У меня на полу под книжн<ыми> полками ле­жит месячная минея за декабрь, в лист, без переплета, если это так, то разрежьте ее на две половины и вторую из них, так с числа 15, 16 — пришлите ко мне во второй или третьей посыл­ке. Хотя теперь я и лишен того, к чему стремился (признать­ся — плоховато) всю жизнь — “еже жити ми в дому Г<оспо>д­ни вся дни живота моего…” (Пс 26:4) и проч<ее> (пс<алом> XXX) и чего не лишены вы (см. также пс<алом> “Коль воз­любл<енна>” (Пс 83:2)) — но Он близ… и Сего никто и ничто не отнимет, кроме допущеннаго по воле нашей — нерадения. “Велий еси, Г<оспо>ди, и чудна дела Твоя и ни едино слово довольно будет к пению чудес Твоих”!²¹ <…>

В словах хранитесь. Путь сюда был бы возможен тебе, Вар­<вара> С<ергеевна>, как моей племяннице, через 6 мес<яцев>, но он пока закрывается моим нахождением в лазарете, как ин­валида. Путь такой: поезд (№ 66) казанский (билет до ст<ан­ции> Шатки) в 11 1/2 ч. ночи, путь до ст<анции> Арзамас I (город) [сначала будет ст<анция> Арз<амас> тов<арный>], где надо зайти к Лизе, так как на Шат<ки> поезд идет около 7 ч. у<тра>, в Шат<ки> приходит около 9 ч. у<тра,> а в 10 ч. у<т­ра> по узкоколейке (билет 8 р. 90 к.) до самаго Сарова — куда приходит около 8 ч. в<ечера> и здесь драма: кругом тьма, станция — тесная изба, полная лапотнаго народа, ожидающаго утра… будешь и ты ждать утра, но пока… в Москве…
<…> Простите, Г<оспо>дь со всеми вами

12/X

______________

3. # Дорогая моя племянница Варвара Сергеевна, миръ тебе и б<лагословени>е Божие!

Известен ли тебе мой новый адрес? Я старался об этом — не знаю, успел ли. Как ты теперь поживаешь? Все ли у тебя благополучно как во внешнем, так наиболее во внутр<еннем> состоянии? Как я благодарен тебе за твои труды и заботы се­мимесячные по оказанию мне помощи и поддержки, в которых и впредь прошу меня не оставить, о сем прошу и всех добрых моих знакомых. Здоровье мое, как тебе известно, было слабое <…> а теперь оно опять поослабло, с июля еще прибавилась 3 я болезнь — склероз всех суставов рук и ног (при ней бывает в суставах боль, малоподвижность и треск) <…> По такому плохому состоянию моего здоровья я, начиная со 2/IV, все время находился в больнице и теперь нахожусь в лазарете. Все это немало меня заботит, посему усердно прошу тебя и всех знаемых попещися о мне-старике насколько это нужно будет, а также [не погнушаться] принять мою худость и немощь — ког­да на сие придет время… думается, что по лукавству дней, в сем последнем (принятии) необходимо преемство. Но… “руце Твои сотвористе мя и создасте мя” (Пс 118:73), а посему — Ты “вразуми и направи стопы моя по судьбам Твоим, да не обла­дает мною всякое беззаконие” (Пс 118:133). А также: “призри с не<бе>се, Боже, и ви<ж>дь, и п<осе>ти в<и­ногра>д Твой и утверди и управи и, его же н<аса>ди д<есни>­ца Твоя”²². В сем 1-м и 2-м все мое успокоение. Прошу и вас так муд<рство­ва>ть <…> Кроме прочих предметов мне потребны и пшено и гречн<евая> крупа. Денег мне пока не надо. <…> Как вы те­перь живете на своем месте — я даже представить себе не мо­гу… “Надеющиеся на Г<оспо>да уподобишася горе св<я­тей>”…²³ и далее.

Пока писать довольно — устал. Простите. Г<оспо>дь с вами.
22/X день п<раздни>ка и<коны> Б<ожией> М<атери> Ка­з<анския>.

______________

4. # Дорогая племянница Варя, м<ир> т<ебе> и Б<ожие> б<лагословение> и твоим домашним!²⁴

Вчера (14/XI) получил твою посылку и всех вас бл<агода>­рю — с<паси> в<ас> Г<осподи>! <…> А накануне (13/XI) по­лучил твое 2-е письмо от 5/XI, видно писано неспок<ойной> душой, с таким настроением и я принял… Ты знаешь, дорогая моя, настоящее мое телесное состояние: основная болезнь без лечения, склероз суставов не дает настоящаго ночн<ого> от­дыха, а гл<авно>е несвободное внеш<нее> пол<ожени>е — все это отзывается уже на ослабевшем сердце, [а если будет при­бавка из М<осквы> — то суди сама…]²⁵ [милостию Б<ожией> ничего — пиши, пиши…] сыплются удары и со вне и изнутри, а ты, как распятый на кресте, ни внутренно, ни нар<уж>но не можешь проявить своего состояния!.. Конечно, я как твой ст<арец> и дядя, должен дать тебе ответ, но только в основе (из-за незнания деталей), а окончат<ельный> пускай дает д<я­дя> Н<ики>та. Мне думается, что настало время оставить тебе [а м. б. — постеп<енно> и всем] это (Дм<итровку>²⁶) учрежде­ние, положась во всем на Промыслителя…

(Сию ночь видел во сне о. иг<умена> Г<ермана>, кот<о­рый> из-за пл<отского> соблазна через кого-то велел мне уйти с кл<иро>са, и я ушел и, подошедши, бл<агословил>ся у него) <…> Ив<ан> М<ихайлович>²⁷ мой слег <…> я конечно в бол<ьшой> скорби, а ты, прости, с врагом (на кладбище) и смеешься²⁸… Он (с<паси> е<го> Г<осподи!>) избрал себе путь сатан<инск>ий (соблазна) [и многих обольщает] и пусть идет по нему и желающие с ним, а нам не по пути (п<омилуй> н<ас> Г<осподи!>) — “спасаяй<ся> д<а> с<пасет> д<ушу> с<вою>” <…>

Вчера (20/XI) получил твое письмо от 10/XI — Г<оспо>дь тебя пр<ости>т, ч<ад>о, за твои слабости и ошибки, допу­щенныя из-за непослушания и самонадеянности, а сии из-за отсутствия смирения. Итак, с Б<ожией> пом<ощью> скорее беги от Ал<ексия>. “Г<оспо>ди, И<ису>се Хр<ис>те, призри на мя и помилуй мя”! <…> Д<ядю> Никиту слушаться во всем <…> прошу и впредь не оставить писанием <…> Миръ всем. Г<оспо>ди И<ису>се Хр<ис>те, призри на ны и помилуй ны! Простите и молитесь Г<оспо>ду извести из т<емницы> д<у­шу> м<ою> (ср. Пс 141:7). 11–21/XI

<…> Стволинка²⁹, пиши, не смущайся.

Г<осподи> И<исусе> Х<ристе> п<омилуй> н<ас> н. н. н. н.

______________

5. Дорогая пл<емянни>ца моя Варя — м<ать> Е<впраксия,> миръ тебе и бл<агословение> Б<ожие> и дом<ашни>м твоим!

4/XII получил твою дорогую посылочку, а сегодня (8/XII) твое письмецо <…> В посылке все дорого [книгу цензура за­держала], все ценно, ибо от любви делается… И Валины³⁰ труды знаю и ценю, а также и всех проч. Сп<ас>и в<а>с Г<оспо>ди! Ведь Вл<ады>ка наш Г<оспо>дь обещал мзду и за чашу воды, под<ану>ю во имя Его (ср. Мк 9:41) — с<паси> в<ас> Г<ос­по>ди! Напишите мою благодарность за фрукты и орехи Ж. и Ф. Адрес Ф. получил, а где адрес Ж. и почему они не пишут, ведь я просил тебя научить их писать по-твоему — С<ла>ва Б<огу>, что они на воле! <…>

Ств<олин>ка в 60 верстах! <…> Слава Б<огу>, что Ж. и Ф. хорошо устроились мат<ерьяль>но, а как духовно? <…> У нас сейчас идет актировочная врач<ебная> комиссия, которая ак­тирует, т. е. признает кого надо инвалидами и списки их посы­лает в ГУЛАГ, откуда в марте — мае приходит тот или иной ответ: освободить, оставить в прежнем положении, без ответа. Какой у меня будет — Один Г<оспо>дь знаетъ! Помоги, Г<о­спо>ди, успешнее тебе работать! На Арз<амас> я рассчитываю, если Г<оспо>дь бл<агослови>т, только на 1-е время <…> Я просил Валю чрез тебя прислать в посылке Эконом<ическую> географию, еще прошу: — проф<ессора> Ганнушкина — пси­хиатрия ([название] точно не помню), последнее издание³¹ [почт<овой> бум<аги> и конвертов]. Не сетуйте на меня, что не называю домашних твоих поименно: в уме всех помню и в сердце ношу пред Сердцеведцем. Все мое желание: быть вам между собою в смирении и всем сердцем с Богом, да плод принесете и в 100, и в 60, и в 30 (ср. Мф 13:8, 23)! <…> К на­стоящему моему положению подходит следующее размышле­ние св. Григория Бог<ослова>: “Хр<и>сте мой! … в какой стра­не окончатся дни пришельствия моего? … враг ли или служи­тель Твой будет при кончине моей? … чья рука закроет очи мои?..”³² в моих книгах есть творения Св. Гр<игория> Б<ого­слова> — найдите это место и сделайте выписку и пришлите. Приветствую всех с Праздниками 25-го и 6/I, а тебя еще: с 26/XI, с 27/XI и с 12/I и всех Татьян <…> Буди воля Г<ос­по>дня! Г<оспо>дь тебя пр<остит> за все! Лечи свои болезни. Не забудьте <помянуть> м<онахиню> Авр<аамию>³³ — 25/XII. Поменьше надейся на себя. Г<оспо>дь с вами. Простите.
8–9/XII 35 г.

______________

6. +

Миръ вам, и благословение Божие,

И приветствие с Малой Пасхой³⁴

очертанием краснаго яичка, сделаннаго в Светлую ночь Ве­ликой Пасхи 1935 г.³⁵, д<орогие> мои ч<ад>а!

“Призри (Г<осподи> И<исусе> Х<ристе,> призри на ны и помилуй ны) на пение [недостойное] рабов [убогих] (д<орогих> ч<ад> м<оих>), Благодетелю (наш — Г<осподи> И<исусе> Х<рис>те), врага (диавола и служителей его) смиряя вознесен­ную гордыню; носяй же, Всевидче, греха превыше непоколеб­лемо утвержденныя, Блаже, певцы (д<орогие> м<ои> ч<ада>) основанием веры”.
13/XII 35 г.

P. S. Где же Вл<ады>ка В<а>рф<о>л<о>м<ей> наш — не слышно ли что о нем и где его Е<лена> и Н<ина>?

_____________

7. +

Миръ вам и бл<агословени>е Божие, чада мои!

“Величит душа моя Г<оспо>да и возрадовася дух мой о Бозе Спасе моем, яко призре на мя и помилова мя!” (ср. Лк 1:46–48)

С прибытием!

Придется вам потерпеть [холодно?] и подождать (“терпение и пождание обстояний”) результата хлопот — я подаю 3-е На­ч<альни>ку Упр<авлени>я Сар-Лагеря, на котором Нач<аль­ни>к Сан<итарнаго> отд<еления> — ст<арший> врач должен сделать подпись, что с его стороны для свидания при лазарете <возражений> не имеется, дальше заявление идет по началь­ству. Задержка из-за того, что врач до вечера уехал <…> Но надежды мало! Я не работаю и не работал и мало времени здесь нахожусь, о свидании с такими надо хлопотать родным в ГУЛАГ’Е в Москве. Но как Г<оспо>дь! Врач<ебной> комис­<сией> я актирован как инвалид, списки посылаются в ГУЛАГ, откуда в марте, апр<еле>, мае приходит ответ осво­бодить или нет… Все предаю Г<оспо>ду — Г<оспо>ди И<ису­се> Х<рис>те, призри на мя и пом<ил>уй мя! Я тебе писал, что, вероятно, при таких обст<оятельст>вах, время уходить с Дм<итровки> — настало (сон о Б<огородице> и Иг<натии> Бр<янчанинове>³⁶). Только как это исполнить — решить пре­доставляю о. Никите <…>
29/XII 35 г.

_____________

8. # Дорогая племянница моя, Варя, миръ тебе и б<лагосло­вение> Б<ожие>.

Приветствую тебя с праздником! Как ты доехала до дома? Не разболелась ли: ведь ты была здесь полубольная? А также дома все ли застала благополучно? Как с Дм<итровкой>? <…> Я все сомневаюсь в судьбе Вл<адыки> В<а>рф<оло>м<ея>: с таким же диагнозом, как у него, многие находятся в больнице без выписки… М<ожет> б<ыть> и на вашей стороне правда³⁷, но я его видел во сне сл<ужа>щим, в сак<ко>се у пр<есто>ла <…> Поздравляю тебя с 12/I, Валю с 19/I, т<етю> Кс<ению>³⁸ с 24/I, а твою С<ашу> со 2/I — ах, если бы она утешала тебя в твоем многоскорбном житии! <…> Прости. Храни тебя и твоих домашних Г<оспо>дь.
4/I 36 г. н. ст. Твой безногий дядя.

_____________

9. +
Миръ тебе и бл<агословени>е Божие, дорогая пл<емян­ни>ца моя Варя, М<ать> Е<впраксия>!

Вчера (3/I) получил твое письмо от 7/I <sic!> (оч<ень> ма­ленькое), а после твоего отъезда получил письмо, в котором описано, как ты поранилась. Спаси тебя, Г<оспо>ди, за по­здравление с 20 и 25/XII. Еще раз приветствую тебя со днем твоего Ангела. У нас идут разныя преобразования — лагерь превращается в коммуну, а что будет с лазаретом [а также и со мной] — пока неизвестно: перейдем ли только в новое поме­щение, или перевезут в другое место (напр<имер,> в инва­л<идный> л<аге>рь около [в 20 в<ерста>х] г. Алатыря) — все это покажет близкое будущее. Здесь много освобождений, но все они идут мимо презренной 58 ст. Боюсь и за тебя и за всех <…> Который раз спрашиваю — когда пасха в 36 г.? Еще боюсь [прости — малодушие!], что останусь один… но как угодно Г<оспо>ду! <…> Недаром меня посетила Св. Вел<ико>муч<е­ница> Анаст<асия>³⁹, которой ты уже с апреля своими делами подражаешь, особенно 17/XII⁴⁰ <…>, а мне остается первая по­ловина участи св. Хрисогона (а о 2-ой половине я и мечтать не достоин⁴¹). Вот мне и надо отложить всякия мечтания неполез­ныя и человеческия рассуждения, а всецело отдаться в волю Божию даже до смерти, о которой только и надо помышлять, которой только и надо ждать — как вожделеннаго конца — как соединения со Христом, чего и вам всем усердно желаю (ср. Флп 1:21–24) <…> 28-го дек<абря> <…> тихо скончался на мо­их глазах мой Ив<ан> Мих<айлович>, скажи м<атери> Кс<е­нии> [поздр<авля>ю с 24/I], чтобы поминала о упокоении его — как и сх<и>арх<имандрита> Игн<атия>⁴², поздравляю ее с новосельем. Жалею, что я так мало мог поболеть сердцем о каждом члене твоей семьи в то приснопамятное 17/XII! Все эти 3 часа не дали и немощь моя… 19/I-го поздравляю Валю с перерождением души из ветхаго теснаго состояния [при­в<етству>ю с 10/II] — в новое, свободное, радостное, как подъявшую Христово иго и бремя, кот<орое —> по слову Его — “благо и легко есть” (ср. Мф 11:30) <…> Г<оспо>дь да пребывает со всеми вами Своею благодатию и Своим челове­колюбием, охраняя от всех козней диавольских. Миръ всем и коемуждо в отдельности. Простите, и вас Г<оспо>дь да пр<остит>.
4, 5, 6/I

_____________

10. # Дорогая плем<янни>ца моя, Варя, здравствуй с домаш­ними твоими, м<иръ> в<ам> и б<лагословение> Б<ожие> и Х<ристос> В<оскресе>!

Как вы все поживаете? Письма твои февральския от 9, 16, 25, пис<анны>я в Сар<ов>, я получил здесь через месяц [26/3] и пока больше ничего⁴³ <…> Я пока, хранимый б<лагодатью> Б<ожией>, жив и здоров по-старчески; на новом месте, [где живет ваша мамаша⁴⁴ —] на всех исполняется 4-я зап<ове>дь бл<аженст>ва, но только не п<рав>ды⁴⁵ <…> Если С<аша> не сознает и не терпит — придется тебе сознающей терпеть и от­носиться с покрывающей любовию <…>

Поздравляю всех с Пр<азднико>м Пр<азднест>в, остаюсь любящий в<ас> твой дядя А. Лебедев.
29/III н. ст. <…>

_____________

11. # Дорогая племянница моя, Варя, с домашними твоими, здравствуйте!

Наконец-то, после твоего отъезда отсюда⁴⁶ (или правиль­нее — ухода) получил твое 1-е [от 27/V] письмо — с<лава> Б<огу>! и с<лава> Б<огу> за твое благополучное путешествие! <…> Спасибо тебе за твои труды, перенесенные в долгом и трудном путешествии, а также спасиБо и сострадавшим с то­бою! <…> Ну и сварливая же ваша мама⁴⁷, что так жестоко лишила вас дачи! Очень хорошо, если твоя Саша поедет к сестре, только при условии хорошаго там питания — обоюд­наго. А вот меня заботит — где будет отдыхать т<етя> Ксения? Об этом уже придется тебе позаботиться особенно — чтобы она питалась, лечилась и отдыхала и чрез это утешила всех <…> Мое дело пока по-прежнему — [ведь] каждому из нас на­до жить “между надеждою и страхом”⁴⁸ — как мудро! Поду­майте! <…> Когда едет Валя? Пред отправкою ей (а также и тебе каждый раз) надо бы попросить д<едушку> Петра⁴⁹ или са­мой почитать: “стопы ч<е>л<ове>ч<е>ския исправляяй…”⁵⁰. Я это очень люблю. Желаю им добраго и благоп<олучна>го пути и возвращения. А мне бы нужна книжка для чтения, напр. Ганнушкина. Г<осподь> с вами. Простите <…>
4/VI

______________

12. # Дорогая и родная племянница моя, Варя, с домашними твоими — здравствуйте!

Что-то давненько нет писем… Поздравляю вас с 5 и 8/VII “Положиша мя в рове преисподнем, в темных и сени смерт­ней” (Пс 87:7) — и “что буду? где же и спасуся?”⁵¹ Вл<а>д<ы­чи>ца, Вл<а>д<ычи>ца! Я живу пока, с<лава> Б<огу>, по-ста­рому, только шляпа не захотела быть у хозяина⁵², это было в пр<аздни>к П<етра> и П<авла> <…> Прошедшие дни были и жарки и душны, а последние два и свежи и для дыхания легки. Что там у вас за приятная новость в ц<ерковной> жизни?⁵³ Да­же не верится, что м. б. что приятное… Я пессимист? Нет, ду­мается, нет у меня “терпения и пождания обстояний” — п<о­моли>сь! [Жалуйся на меня д<яде> Н<ики>те.] Не пора ли на­чать иметь заботу о зимнем полупальто? <…> туфли и хол<од­ные> носки ожидаю давно. А присно должен желать и ж<е­ла>ю — “еже разрешитися и со Х<ристом> быти” (Флп 1:23). Но увы: как все, так и это одни слова! Простите. ‘Hr…ni toа Qeoа <= миръ Божий> в<сем> в<ам>.
О получении пиши, а также о вашем житье-бытье — не­кратко.

19/VII.

______________

13. # Дорогая и родная племянница моя, Варя, с домашними твоими, здравствуйте!

В свое время мною было получено письмо на желтой бума­ге <…> с выпиской, только я просил из Григ<ория> Син<аи­та> (I т<ом> Добр<толюбия> сл<авянского>), а получил из Ис<аака> Сир<ина>. На днях у меня было решение, но не знаю в какую сторону — б<уди> в<оля> Г<осподня>. Лобызаю [с умилением] потное чело Вас<илия> Дм<итриевича>⁵⁴, пре­кл<оняю>сь пред трудолюбивыми руками и ногами его и гово­рю: с<паси,> с<паси> Г<осподи>! <…> Живу пока в прежнем сообществе — 2-х, а остальные почти все больны на низ — п<омоли>сь!

Пяток придется дать всем, кто очутится в положении Ж<е­ни>⁵⁵. <…> Чувствую себя как не на месте, физ<ичес>ки сла­бовато, но с<лава> Б<огу> за в<се>. Приветствую с 15/VIII. Г<осподь> с в<ами> в<семи>. Простите.

P. S. Обычный мой привет с просьбой о м<олитве> д<яде> Н<иките>, а также д<яде> Ром<ану>⁵⁶.
23/VIII <…>

______________

14. # Дорогая и род<на>я плем<янни>ца моя, Варя, с до­м<ашни>ми твоими, здравствуйте!

Как то ты дошла и доехала? А у меня с первой же ночи на­чались Б<ожии> испытания: чрез окно, из-под головы выта­щили мой саквояж, но утром, по приказ<ани>ю П. А.⁵⁷ принес­ли: с<аквоя>ж, очки, зел<еную> коробочку (о, горе!)⁵⁸ — пус­тую, и лекарства. Слабит меня как прежде — лекарств мало­вато. С первой же посылкой вышли сухариков [100]⁵⁹ с мелким сахаром, а теплыя вещи — поторопитесь, поторопитесь и еще пот<оропите>сь. Напиши В<ладыке> Г<урию>⁶⁰ мое п<окая­ни>е о з<еленой> кор<обочке —> я виноват?⁶¹ Сердце что-то ослабло <…> Но не пугайтесь, дорогие мои!
Г<осподь> с в<ами>. Простите.

28/IX Люб<ящий> тебя дядя.

______________

15. # Дорогая и родная пл<емянни>ца моя, Варя, с домаш­ними тв<оими>, здравствуйте!

8/Х в день В<еликого> О<тца> н<ашего> С<ергия> полу­чил тв<ою> открытку с благожеланием душ<евного> мира — с любовию принимаю и ответствую тем же, ибо хотя ничего нет выше сего чувства, но за то и “мнози борющии”⁶² против него как “с высоты”, так [и] снизу <…> Твоему лекарю с<паси> Г<осподи> за лечение и за строгий режим, а тебе — что послу­шалась. Написала ли ты Вл<адыке> Г<урию> мое п<окая­ни>е? <…> Сегодня (10/Х) мне 1 г<од> 6 м<есяцев>⁶³ — здесь идет снежный буран. Для П. А. нужны: шерстяные носки и теплую кофту. Всем в<ам> Б<ожие> б<лагословение>. Прос­тите и м<олите>сь кр<еп>ко.
Тв<ой> люб<ящий> дядя.

10/Х <…>

______________

16. # Дорогая и родная пл<емянни>ца моя, Варя, с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

Сегодня (21/Х) получил твое весьма утешительное пись­мо — спасиБо, спасиБо тебе и вперед не оставь! А Вл<адыку> Г<урия> не знаю как и благодарить за от<еческую> любовь ко мне и старч<еское> назидание! А также и за тебя благодарю его! Не достоин я любвеобильнаго и отеч<еска>го сердца д<я­ди> Н<икиты>, но прошу и молю о сем… <…> Жалуюсь: рука не пишет! Позд<равля>ю: Вл<адыку> Г<урия> и М. В. с 4/Х <…> А. Дб.: самоопр<авдани>е — стена, разд<еляюща>я нас от Б<ога>. Поздр<авляю> новобр<ачны>х и бл<агословля>ю. Бл<агословени>е Саше на зан<яти>е <…> А здесь выпал снег во 2-ой раз на мерзлую землю. KЪrioj <= Господь> и Его б<лагодать> со в<семи> в<ами>. Простите.
Люб<ящий> твой дядя.

24/Х <…>

______________

17. # Дорогая и родная пл<емянни>ца моя, с дом<ашни>ми твоими, здрав<ствуй>те!

Наконец, вчера (28/Х) получил посылку с одеждой и пре­много вас всех бл<агода>рю. До приезда пишу вероятно по­следнее письмо. В посылке все цело и притом все дорого, как сделанное и полученное от своих! <…> А я опять свое: од­на у меня елпидис <= надежда> на ваши крепкия <молитвы> хотя бы о нравств<енном> осв<обожде>нии. Нет ли небольшого русско-греч<еского> словарика? Ирини ту Теу <= миръ Бо­жий> со в<семи> в<ами> — и с тобою в пути.

Простите.

29/Х Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя.

______________

18. # Дорогая и родная пл<емянни>ца моя, Варя, с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

Получил 6/ХII твое письмецо от 30/ХI и ™gkwmiЈzw toа QeoЭ <= славлю, хвалю Бога> и вас благодарю за f…lux <= за­боту>, которая в каждой строке твоего письма! Итак поздр<ав­ля>ю вас торжествовавших вкупе с Purгом <…>, а себе пою ЩrmТj <= ирмос> 5 п<есни> 8 гл<аса,> заканчивая: “пути моя направи — м<олю>ся”⁶⁴. Пред Purгом же извиняюсь, что по забывчивости при писании иногда не именую его, но в сердце моем гр<ешном> всегда с ним. Кланяюсь и благ<ода>­рю за хлопоты <…> В<ере->Худ<ожнице>: “боли боли болез­неннее, да избежишь болезней болезненных” (в ч<етьях-мине­я>х). Ф: “да будет воля Т<воя”> <…> С<лава> Б<огу>. Простите. С<па­си> в<сех> Г<осподи>.
Любя<ящий> тебя твой дядя <…>

8/ХII

______________

19. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя, с дом<аш­ни>ми тв<оими>, здравствуйте!

12-го/ХII получил твое письмо от 7/ХII и премного благ<о­да>рю д<ядю> Г<урия> за хорошия слова, а тебя за писание. Всяким образом [не ложь ли?] предаюсь в<оле> Вл<а>д<ы>ки моего, но боюсь, “да не ята будет д<уша> м<оя”> (точнее — ум мой) и проч. ибо — “како имам избыти от гр<еха> гр<ехо­люби>в сый?!”. Вот, смотри: о чем говорит это множество описок? <…>
17/ХII — п<осыло>к все нет, все подобралось, осталось: 1/2 м<ешочка> крупы, 1 б<анка> м<асли>н и ч<есно>к и 3 р<уб­ля> — думаю призанять у В. А. <…> В хлопотах можно настаи­вать и на спец-лечении, чтобы по крайней мере остановить бо­лезнь <…> Г<осподь> с<о> в<семи> простите.

17/ХII Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя <…>

______________

20. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя, с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

Вчера (21/ХII) получил твое дорогое письмо с разными — “веселыми” и печальными известиями — сорадуюсь (как 26 и 27/ХI) и я сострадаю различным скорбям и болезням вашим, но не печалюсь, ибо оне знаменуют, что вспомнил нас Г<ос­подь>! Отн<оситель>но мамы⁶⁵ — как вразумит Г<осподь> в<ас>. Г<осподи>, посли здравие м<атери> Кс<ении>! А вы попекитесь о ней, да хорошенько! Когда же С єmљra toа Kurioа <= день Господа, т. е. Пасха> — 19/IV? <…> Просмо­трите вопросы всеобщей переписи! <…> Поздр<авля>ю тебя [Purга] и всех твоих с гряд<ущи>ми праздн<ика>ми: 21-го, 22, 24–27 — прошу и меня помянуть среди вас — празднующих. Простите.
<…> Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя

23/ХII

______________

21. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми тв<оими>, здравствуйте!

Приветствую вас всех со 2/II, а Валю особо с 10/II и во всем благожелаю ей. Что-то от тебя нет очередного письма — хотя бы от 7/II? Помянули ли сегодня моего старичка (родите­ля) — сегодня день умилительный (для меня — “ныне отпу­щаеши”) его кончины в 1921 г., пок<ойны>й наш Вл<адыка> всегда бывало помянет его на херув<имск>ой в этот день… 19/II ст. ст. бывает день рождения М<онахини> Авр<аа­мии>⁶⁶ — вы съездите на ее могилку и их обоих помяните, зав­тра 2 года как я был там <…> — приведет ли Г<осподь> еще побывать там и видеть и лежащих и вокруг стоящих!.. Я [и П. А.] пока живы и сравн<итель>но здоровы — сидим у моря, волнующагося… и ждем на днях решения своей участи… Сей­час освободился старичек 82 лет (сбытие словес — “ныне отп<ущаеши>”) — ходит в простоте и стр<а>с<е> Б<ожием>.

Г<осподь> со в<семи> в<ами>. Простите. “Лиси язвины имут” (Мф 8:20; Лк 9:58) и далее… Пр<ости>те.
15/II Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя.

______________

22. # Дорогая Варя, будь здорова!

Вчера (1/III) получил твое письмо от 22/II — благодарю, и прошу не беспокоиться о моей участи: она пока неподвижна. Ты что-то расписалась и вышла из обычной сжатости — получа­ется некрасиво… Ф. и Ж. хотя несколько слов я напишу. Не за­будь — захвати вещь, недавно полученную тобою из С<аро>ва.
Кланяюсь всем тв<оим> домашним — Г<осподь> да б<ла­гословит>.

Простите.

2/III 37 г.

______________

23. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя, с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

Как твое здоровье? а я пока жив и сравнительно здоров — с<лава> Б<огу> — по-прежнему <…> Есть изречение: уныние, рождающее печаль, да отыдет от нас (см. в 3-м часе “скорое и изв<естно>е”⁶⁷) <…> Первую твою посылку получил 14/III и благодарю, а с одеялом еще нет. Итак все и всё в в<оле> Pantokratwr’a <= Вседержителя>. Простите. Purg’у и д<я­де> Петру кл<аняю>сь. М<иръ> в<ам>. Пиши. П. А. кл<аня­ет>ся.
17/III Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя.

______________

24. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя, с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

Очень беспокоюсь о вас, не имея вот уже месяц подроб­наго письма от тебя. Все ли живы и здоровы? а то теперь время стоит весеннее, опасное — в смысле простудных заболеваний… А я пока жив и сравнительно здоров. Purg’у мой привет (бо­лею skedТwnumi noаj’ом <= скудостью ума> и от coul’ы <= хулы>) — как он подвизается с своим собратом⁶⁸? На днях опять серьезный по своим последствиям осмотр — п<омо­ли>сь. Вчера мамаше и Жене исполнилось 2 года⁶⁹ — DТxa tл Qeщ <= слава Богу>! <…> Новым моим помощником я пока успокоен <…> Поклон д<яде> Петру прошу его м<олитв>.
11/IV Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя.

______________

25. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя, с дом<аш­ни>ми тв<оими>, здравствуйте!

Наконец-то 12/IV получил два твоих письма (от 30/III и 4/IV) и благодарю за поздр<авлени>е с 17 и 18/III <…> Об Алексии — помни prokumn <= прокимен>: “изми мя, Г<ос­поди>, от ч<е>л<о>в<е>ка <лукава>…”⁷⁰. Тетя Кс<ения> и Валя меня беспокоят, так как не берегут свое здоровье и ты, сама, мало заботишься о них, а ведь мать… на этот счет надо что-нибудь предпринять. Purg’у кланяюсь и говорю: в 37 г. несчастный Agaqоn нравственно не в силах петь начало ст<и>х<иры>: “Душеполезную”⁷¹ и далее и еще stenЈzw от doЪ­c’a coul’ы <= стенаю от духа хулы> — пр<остите> и пом<олитесь> <…>

Два старичка, не сдавшие экзамена т<ете> Саше⁷², тяпают и ляпают суп, а выходит каша, но это не безнадежно… Только через 2 года мог вспомнить, как начинается 3-я благ<о>в<е­щенская> ст<ихи>ра! Г<осподь> с в<ами>. Простите.
15/IV Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя.

______________

26. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми тв<оими>, здравствуйте!

Вчера (17/IV) получил тв<ою> грустную открытку от 9/IV. Как твое здоровье? Как горлышко твое? Твоя мамаша прихо­дила, видно за м<олитвами>⁷³… Справляетесь ли вы в + <= кресте>⁷⁴ и где надо: это полезно делать чаще — “ц<арство> Б<ожие> силою берется” (ср. Мф 11:12) и пр., но сейчас все обстоятельства складываются, как будто нарочно, против нашей воли, так что сбываются слова: “егда же с<илою> ин тя пояшет и в<еде>т аможе не (ах, как трудна и горька эта при­ставка!) хощеши!” (ср. Ин 21:18) Ах, ўgaq¦ emЂ stbolin<ka>… <= любимая моя стволинка> зачем ты, начиная с 28/II вечера и до сих пор скорбишь: от этого, ведь, и я болею очень. П. А. без чувств сняли с поезда (в Н<ижнем>-Н<овгороде>) и после возки по разным больницам отправили в загородный хор<о­ший> санат<ори>й для туб<еркулезнико>в <…> между прочим: я ему никаких поручений к тебе не давал и кроме хлеба, соли и малых грошей (в будущем) и хороших отношений между нами и им ничего не осталось⁷⁵. И “чер<то>га” и “светлостей”⁷⁶ я опять лишен!
Г<осподь> с в<ами>. Простите.

18/IV Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя.

______________

27. +

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

Очистим души наши — да просветит Он их светом Своего Воскресения!
Поздравляю всех с светлым Праздником праздников!

Простите и помяните гр<ешно>го Agaqиn’а<.>

8/IV ст. ст. 37 г. Особо прив<етству>ю Purg’a, В<ладыку> Г<ури>я, О. З<осиму>, д<ядю> П<етра>.

______________

28. # Дорогая и родная плем<янни>ца, Варя с домашними твоими, здравствуйте!

Примите вышеписанное поздр<авлени>е как восклицание любящей [вас] души. Простите, что запоздал. Душа, будучи оставлена “одна” (“и ждах соскорбящаго и не бе, и утешающа­го — и не обретох…” (ср. Пс 68:21), как было с Ним во оном приснопамятном Саду садов, но это лишь малое и ничтожное подобие и вернее — скорбь м<оего> уныния), скорбит и за вас и за себя… Но еще раз простите, что пишу о скорби в па­сх<ально>м письме: я извиняю себя тем, что я еще в страст­ных днях, а вы по получению сего, будучи в пасх<альны>х, не скорбите, но сорадуйтесь Воск<ресше>му, “изрекшему ж<е­нам> м<ироносица>м: “радуйтеся”⁷⁷ <…>
Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя.

______________

29. # Х<ristoj> А<nesti&gt; <= Христос воскресе!>
Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<ашни>­ми твоими, здравствуйте!

Наконец-то дождался (27/IV) от тебя, хотя и открытки (от 19/IV), но и за то благодарю; но при настоящем состоянии моего духа и открыток и закр<ыты>х — всего мало! Ведь в 20-х годах я так боялся теперешняго⁷⁸ (хотя бы в половине своего положения), что и болезнь свою из-за этого получил… Но так [изволися tо Kuriл <= Господу> моему!]. Пока, с<лава> Б<о­гу>, жив и как обычно, здоров <…> Чувствуется, что воздух сейчас препятствует действию + <= Креста>⁷⁹… Во что-то все выльется… Торжественно поздр<авля>ю Purg’а с 30/IV. Бл<а­года>рю тебя за пожелание мне мира. Г<осподь> с<о> в<се­ми> в<ами>. Простите. Получила ли праздн<ичное> письмо?
29/IV 37 г. Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя.

______________

30. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

Нежданно, негадано — как говорят — 13/V получил твою посылку от 7/V, как будто она откуда свалилась… так быстро! а теперь мне понятно: она прилетела с им<енинного> стола упавшаго Purg’а (13/V–30/IV)⁸⁰! О, Purже, Purже, к<а&gt; к ты ускоряешь течение твое, да не скажу в безумии: “зачем?” ибо такова воля Творца! Сегодня (16/V) получил твое письмо <…> (без числа) и скорбную открытку от 11/V — а за все — и за по­сылку и за письма — благодарю! А также бл<агода>рю за твою заботу о могилках. Догадается ли собрат Purg’а подарить ему то, что я получил 17/I⁸¹: ведь ему давно хотелось получить… не медлите. Сухарики кушать⁸² чаще пока дв<ои>м — Е<впрак­сии> и К<сении> <…> Purg’у З<осиме> кл<аняю>сь⁸³, прошу прощ<ени>я и бл<агословени>я и св<ятых> от<еческих> м<о­литв>. Особо бл<агода>рю тебя и Валю за: “радость рад<ости> не связася, ниже ск<орбь> ск<ор>би соединися”⁸⁴ и пр. Пр<о­сти>те. Сами с<ебе>, др<уг> д<руга> и пр.⁸⁵ Бл<агословение> Г<осподне> на в<сех> в<ас>.
16/V 37 г. Люб<ящий> т<ебя> тв<ой> дядя.

______________

31. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

Хотя в прошлом письме пред<ание>м и покорением ума и сердца в в<олю> Б<ожию> и заградил уста ропотливости, од­нако потребно было дать тебе слово (“чтобы читать спокой­но”), и все-таки, по получении твоего скорбнаго письма (от 16/V) — 20/V, только сегодня (23) могу более или менее испол­нить данное тебе слово — не только читать, но и писать спо­койно. Итак, “откуда начну?..”⁸⁶ оторвалась часть души м<оея>! Рана эта от продолжительности дней будет не заживать, а бередиться каждым днем — от лишения удовлетворения потребности в нем… Но KЪrie, KЪrie <= Господи, Господи>, да не изрекут уста моя: “Г<осподи>, сей же что?” чтобы и мне не услышать укорительное: “что тебе, ты по Мне гряди!” (ср. Ин 21:22) PЪrg не умер, но жив и продолжает путь, которым и шел, это путь “к Живому Богу” (ср. Пс 41:3) — он отошел Ему “поклониться радующеся” и праздновать Пасху вечную. Он не мимоиде и моего убогаго ложа⁸⁷ (около 4 ч<асов> по п<о>л<у>­д<ни> 5/V ст. ст.) поцеловал меня в рамена (после моего по­учит<ельного> слова ему — умом и сердцем — о нашей любви к Б<огу> — как “живому”) и 3 р<аза> мы облобызались во уста и еще он как-то весь вытянулся (и устами) и с особенной бла­годарностью облобызал в 4-ый раз меня во уста! и я проснул­ся… Это было в Зос<имовском> хр<аме> Вс<ех> Св<ятых>. А пред сим я встретил двух Великих (о. и<гумена> Герм<ана> и о. Мелх<иседека> — Ев<ангельского> ст<ар>ца Purg’а), но подробности лично (после 40-го дня) — Г<осподь> б<лагосло­вит> — тогда [хотя побаиваюсь сдел<ать>ся сибиряком⁸⁸] все и снимки с Purg’а привезешь⁸⁹ <…> Зос<и>мушка, попаси, род­ной, не оставь!⁹⁰ Все в смысле: “призри с н<ебе>се Б<оже> и в<иждь>”⁹¹ (“призри”, “посети”, “утверди” и все это в<ино­гра>д Твой, а не мой или чей-либо…) Письмо от 11/V, как и посылку от 7/V получил, о чем писано в свое время <…>
23/V 37 г. Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя.

______________

32. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

Вчера (29/V) получил твое письмо от 22/V, а деньги и посылку еще нет, но заранее за все благодарю. Не сказано ли было М<атери> Е<впраксии> 1/III ст. ст. чего-либо неприят­наго и угрожающаго [против 8 и 9/V]? а у мамы⁹² как будто все по-старому… Как Ж., так и Ф. я никогда не писал, что можно оставить свою бабушку — это была бы черная неблагодар­ность, другой вопрос о службе, он может решиться и положи­тельно и отрицательно — в зависимости от удобства или неу­добства ухода за бабушкой, а за слепой старушкой ходить Ф. [без уныния] надо. О Нике хотелось бы знать поподробнее, о его житье-бытье. Оле — мое благопожелание на благополуч­ную сдачу экзаменов. Получила ли ты мое письмо от 23/V, где было писано о просьбе моей к Зос<иму>шке попечся о сиро­тах? За поклон Purg’у благодарю⁹³. Пиши почаще во умирение моего духа. Вл<адыке> Г<урию> 3<-жды> кл<аняю>сь и прошу о пятке — дать мне как уже имею вт<орни>к⁹⁴. <…> М<оли>сь за маму⁹⁵ „scurоn <= крепко>. Г<осподь> с в<ами>. Простите.
30/V 37 г. Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя.

Вчера (30-го) получил и посылку, в ней все в целости (глав­ное — твоя прекрасная вобла <…> В<а>лю за книгу бл<агода­рю>, в будущем надо будет иметь в виду потребность: “Цуси­ма” 2 т<ома> и др. историч<еские> мемуары и записки в но­вом изд<ании>. За все, за все бл<агода>рю! <…>

______________

33. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

Получил я от тебя и деньги (20 р<ублей>) — благодарю, а теперь жду письмеца. Я что-то частенько стал болеть головой со рвотой желчью (как бывало) — по-видимому на нервной почве — различные волнения… кишечник бывает причиною, но не так часто, как раньше <…> Наконец-то вчера (8/VI) до­ждался и письмеца, уж очень ты редко пишешь… З<осиму>шку благодарю за послушание р<абу> Б<ожию>. А на Арх<иерея> Б<ожия> роптать нельзя, д<ядя> Г<урий> ст<аре>ц строгий, кормит твердой пищею, а сиротки мал-мала меньше — им требуется [пока не подрастут] еще молочко и люб<овная> рука мамаши⁹⁶… А для меня словечко д<яди> Г<урия> — мне лю­бо — спасиБо! Какая ты, Варинька, непонятливая: сон о Purg’е был виден 5/V 37 г. ст. ст. Заботливость родных Ели­з<аветы> меня радует, а Ел<и>з<аветино> молчание печалит <…> Г<осподь> с в<ами>. Простите. С завтр<ашни>м Празд­н<ико>м! Конв<ер>ты хороши.
9/VI 37 г. Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя.

______________

34. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

Вчера (28/V ст. ст.) [в вечеру] получил ваше поздр<ави­тельное> письмо (от 4/VI) с мам<иной> карточкой⁹⁷, за что благ<ода>рю, но как-то жалко ее, что она хотя карточкой по­пала туда, где очень часто — в безумии — и это, м<ожет> б<ыть>, послужит оправданием, так поносится, так унижается дорогое имя матери и слышатся прочие “безумные и бого­мерзкие глаголы”! О, Боже, мой! О, Боже, мой! От этаго мои страдания, моя болезнь увеличиваются… Но за все бл<агода>­рю Тя, Г<оспо>ди!

Бл<агода>рю тебя за слово утешения, только не смущайся: Purg приходил ко мне, а не за мной — по чувству сердца — и целовал м<еня>, приветствуя и благодаря за мое поучение. Ок­но настоят<ель>но чините. Ж. полезнее не скорбеть, а иметь “усталость” — как сказано: “виждь с<мирени>е и тр<уд> м<ой> и ос<та>ви в<ся> г<рехи> м<оя>”⁹⁸ <…> Вы вдвоем с т<етей> Кс<енией> — “Ту Есмь п<осреди> их” (ср. Мф 18:20) — желаю вам успеха <…> Бл<агодать> Г<осподня> на вс<ех> в<ас> <…>
11/VI Люб<ящий> т<ебя> тв<ой> дядя.

______________

35. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

<…> За мыльный “совет” благодарю, а вот черныя нитки очень, очень нужны. У вас очень жарко, а у нас около недели холодно и идут дожди. Опять от вас с В<алентиной> исаа­к<овска>я конфетка!⁹⁹ dТxa tщ Qeщ <= слава Богу>, умуд­ряющему вас! Итак, послезавтра Purg должен предстать ”Agia Trиiцe, з, trљpet, з, oЬжaj <= Святой Троице, о, трепет, о, ужас>! В этот пр<аздни>к он был венчан венцом тленным (m»trою <= митрою>) и в сей же день получит “венец прав­ды”. У меня скоро будет нужда в моих Сухариках в сахаре — 50¹⁰⁰. MЪr <= мир> душам в<ашим> и Саш<ин>ой — я тоже болею самоопр<авдание>м — пом<олись>.
Желаю тебе с Б<ожией> п<омощью> успеха в твоей работе. Поздр<авля>ю с Праздн<ика>ми. Простите.

18/VI 37 г. Люб<ящий> т<ебя> твой дядя.

______________

36. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

2/VII получил твою открытку от 26/VI (Ал-ю), а вчера — 4/VII — получил от 28/VI и dТxa tщ Kuriщ <= слава Господу> за путешествие и возвращение и за все прошедшее, настоящее и будущее! А о расп<ухши>х щеках и ногах см. ап<осто>л в нед<елю> Вс<ех> Св<ятых>¹⁰¹. Далее глубоко кл<аняю>сь Ф. Ф. с Ф. и ты с работой очевидно искушаетесь в терпении… и как выражение оного имейте cЈrij <= благодарность>. Бедная Ж.! ее постигла участь многих… — ея новый адрес? <…> 18 июня чей день? И в этот [св<ятой>] день <…> с<его> г<ода> Она спасла mamou от великой опасности pur’ской и ўrpaz’ской… как благодарить? Обаче и худое принесем, но со dЈkruon’ми <= слезами>… А душ<евное> состояние было как тогда (19/VII-29) на Тверской¹⁰². И<ван> Т<имофеевич>¹⁰³ и Ан. В. тебе кланяются. Тайлор… его англ<ийское> острое мудрование, прости, В<алентина>, почти не вмещается в мою тупую голову: и понятно и непонятно, а как будто набор слов и фраз — прочтешь и ничего не остается и лишь изредка попадаются светленькия местечки — как островки, но не мое дело судить. Поздр<авля>ю с 29/VI. KЪrioj toа єr…nh <= Господь мира> б<уди> с в<ами>. Простите <…>
5/VII 37 г. Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя.

______________

37. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

С сегодняшним днем С<вятых> Apostoл <= Апостол>! Что они претерпели (см. ап<остол> на лит<ургии> 29/VI¹⁰⁴) — а мы? 10/VII получил твое письмо от 2/VII, а 6/VII получил посылку <…> Как Ж.? [И мне] Не последовать бы [последн<е­му>] ея примеру… И<ван> Т<имофеевич> тебя прив<етству­е>т. Что, твоя Саша поправилась? [До зде 29/VI ст. ст.]

Повременил отсылкой письма — а вечером [12/VII] получил твое письмо от 6/VII. СпасиБо за живописное как всегда описание и за излишне, пожалуй, подробное (так как мне давно <…> известно) — сообщение. Достойныя живут и посе­щают “савек”¹⁰⁵, а недост<ойны>е сидят на пустырях, но и за последнее — dТxa tщ Qeщ <= Слава Богу>! <…> Ника когда заболел — 11-го ст<арого стиля> или по нов<ому>? Вал<ина> неприятность мне неизвестна — чисто ученая или еще какая? а то можно бы присматривать другое место для продолжения работы, если это возможно. Ф. Ф., излиха трудящагося, я не забываю. Я теперь называюсь “сердечно больным” (лекарство принимаю — Adonis c Valer’янкой), у нас теперь два нестарых врача из з/к. Простите, устал. Да будете вы вси бл<агословен>­ни от KЪrioj’а <= Господа> всяцем бл<аго>м! <…> Про<о­сти>те, м<оли>сь. Пиши почаще и подписывайся. Переведи 20 р<ублей>.
13/VII 37 г. Люб<ящий> т<ебя> тв<ой> дядя.

______________

38. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

Вчера (19/VII) получил твое письмо от 13/VII и бл<аго­да>рю. А посылку от 23/VI я получил, о чем и писал уже <…> Как может себя чувствовать, наход<ящий>ся под покр<ово>м Dљspoin’ы <= Владычицы> — так и маме чувствовалось 18/VI 37 и 19/VII 29 г.¹⁰⁶ Отдыхайте. Пр<ости>те. Г<осподь> с в<а­ми>. Бл<агословение> Евд<окии> со ст<аршими> и б<лаго­словение> Вар<варе>. Позд<равля>ю с 11/VII — 17, [21] 22, 25/VII. Сух<ари>ки лично¹⁰⁷.
20/VII Люб<ящий> т<ебя> тв<ой> дядя.

______________

39. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

Вчера (26/VII) получил твое письмецо от 19/VII, а 25/VII пол<учи>л посылку (неожиданно!) от 16/VII и за все благ<о­да>рю! В посылке <…> все в целости <…> и ничего лишняго! <…> Я и раньше думал, что ты поедешь с О. К. — Г<осподь> б<лагословит>! А З<и>на напрасно горячится: требуется “тер­пение и пождание обстояний”. Бедная т<етя> Кс<ения>: ей приходится дышать, как и мне, только в форточку! Я сегодня (во сне) перемещался на другую квартиру из мон<а>с<тыр­с>к<ой> к<елли>и, но и твои ++ <= кресты> и это Х<ристу> Б<огу> предадим¹⁰⁸. Что-то по два дня стал писать письма… Как бы мой сон не стал делом… <…> Новый врач з/к (терапевт) предписал И<вану> Т<имофееви>чу ежедн<евн>о массаж<и­рова>ть [15 минут суконкой] — мой позв<оночный> столб, ибо “в корешках сп<инного> мозга находится моя болезнь” (В<а­л>я — да?) И<ван> Т<имофеевич> кл<аняет>ся. Простите. Когда М<ать> Е<впраксия> увидится с maman¹⁰⁹? и увидится ли? М<и>р Б<ожий и> б<лагословение> с В<ами>. Пиши.
27–28/VII Люб<ящий> т<ебя> твой дядя.

______________

40. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

Вчера (31/VII) получил твое письмецо от 25/VII, благода­рю toа Kurioа <= Господа> что вы все живы и здоровы — и наместнии — и далече сущии! Как ты подобрала и описала раз­л<и>чн<ые> человеч<еские> глупости — начиная с ефро­с<иньин>ой и кончая керосиновой, не хватает только моих и твоих, но за этим дело не станет!.. С<аш>е — 20 <поклонов>. С Андр<еем>¹¹⁰ такия истории бывали и раньше, когда наедет психопатизм, так и теперь во всем письме сплошь один пс<и­хопатиз>м. А за “керосином” скрывается какое-то лукавство… А как себя чувствует М<ать> Е<впраксия> — мне бы очень хотелось знать. Как ты отдыхаешь с О.? Поздр<авля>ю тебя с 25/VII, а всех с 28/VII <…> Думает ли М<ать> Е<впраксия> к mama — и когда¹¹¹? <…>

Вчера — день †lei toа Qeoа <= милости Божией>, бывшей на мне в 29 г. на Тв<ерской>¹¹² (С<лава> Т<ебе> Б<оже> — 3<-жды>). На днях утром ходил было на прогулку, но как-то не вяжется с настроением. Желаю всем вам hr…ni <= мира> и прошу м<олитв>. Простите.
2/VIII Скорблю: некому мне на себя жаловаться.

Люб<ящий> т<ебя> тв<ой> дядя.

______________

41. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

Еще раз приветствую тебя с 25/VII и с 28/VII (и О<лю>) — в дер<евне> сущих! Открытку твою от 29/VII получил своевременно. Здоровье мое теперь таково: после месячнаго лечения <…> пока никаких болезненных явлений не ощущаю — это с моей стороны <…> а со стороны лечащих — до и после леч<е­ни>я — едва уловимые тоны сердца — диагноз: myocorditis и это уже “непоправимо” (?)… да, и не заметил, как подобралась новая серьезная болезнь! Мне пришел пом<ысел>, что мой конец будет подобен концу м<атери> Ал<екса>н<д>ры¹¹³ (?)… Но во всем воля Вл<ады>ки м<оего>. Это еще нагрузка для Вали — ответ. Здесь опять жарко, небо безоблачно. Т<ете> Кс<е­ни>и тоже жарко? <…> Прими к сведению [и проверь], а может быть и к делу (?) — есть закон: отбывший изв<естны>й срок [а у меня — 1/2 ср<ока>] наказания в лагере имеет право хлопотать о замене оставшегося срока вольной высылкой в районе лагеря.
7, 8/VIII

Вот и “Злат<ая> Кад<ильни>це”¹¹⁴… (со сл<е>з<а>ми) вспо­минал Зос<имову> пус<тынь>, Петр<овский> м<онастырь>, — как картины давно минувшаго, на которыя любуюсь и [о Б<о>зе] переживаю всем существом своим, смотря на них из печальнаго и нелюбимаго настоящего, но якоже на сие есть “Б<ожи>е изволение”, покоряюсь и сему [мрачному] настоящему (однако, вспоминая ирмос V п<есни,> 8 гл<аса>¹¹⁵). Прости <…> Г<осподь> со в<семи> в<ами>. Прошу у<сердных> м<олитв>.
10/VIII Люб<ящий> т<ебя> тв<ой> дядя.

______________

42. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

Воскр<есный> прокимен на утр<ене> гл<ас> VI¹¹⁶, ибо “обы­ш<едш>е об<ыдо>ша н<ас>”¹¹⁷, а в общем — песнь VII 3-х от­р<око>в (см. <службы> 2, 3, 4 суб<бот> В<еликого> П<ос­та>)¹¹⁸. С пр<аздником> Пр<еображения> Г<осподня> и с Пет­р<а>ми (7, 8/VIII)! Надежды на избавл<ени>е с челов<ече­ской> ^. <= точки> зрения почти нет, а “у Бога — вся возможна суть!” (ср. Мф 19:26; Мк 10:27) Так верили и три отрока, яже о Азарии, иже попраша пламень дерзновенно¹¹⁹. Мы далеки от суетных учений века сего, нам дорого одно: “Бог явися во плоти, оправдася в Дусе” (1 Тим 3:16), нам радость и веселие сердца: исповедывать Господа Иисуса Христа во плоти пришедша (ср. 1 Ин 4:2; 1 Ин 4:3; 2 Ин 1:7), в этом все и вся суть и цель нашей жизни — “Слава Тебе, Христе Боже, апост<оло>в похвало и мучен<ико>в веселие, ихже проповедь Троица Единосущная”¹²⁰! Примите это умом и сердцем и будьте тверды, не стыдясь лица человеческаго.
Г<оспо>ди, И<ису>се, Хр<ис>те, призри на ны и помилуй ны!

16/VIII Люб<ящий> т<ебя> тв<ой> дядя.

P. S. Мы в сердце пред Богом сознаем и чувствуем себя во всем виновными и грешными, — пред властьми же мiра сего ни в чем же прегрешихом.

______________

43. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте о Kur<iТn&gt; <= Господе>!

2/Х получил твое письмо от 26/IХ, а вчера (10/Х) получил от 3/Х и премного вас благодарю за привет и пожелания! По­сылку же получил около 19/IХ и сию — не без благодарности приемлю. Жизнь моя идет обычно — радости и утешения сме­няются печалями и уныниями духа, которые при обычных условиях человеч<еской> жизни врачуются быть может и лег­ко, а в настоящия дни испытания — усугубляются, как в пу­стыне [(без общения)], “мнози гл<а>г<о>лют д<уши> м<оей>: несть сп<асения> е<му> в Б<озе> е<го>” (Пс 3:3) и пр<очее,> п<омоли>сь, но за pЈnta dТxa tщ Qeщ <= все слава Богу>! Как твое дело с неизв<естны>ми 3-мя платьями?¹²¹ тут вероятно потребно что-нибудь из математики для отыскания х — п<омо­ги> Г<осподи>! Еще поищи вн<утренние> причины попущен­наго и исправь. За обувение и одеяние Кати (2-й) — с<паси> Г<осподь> в<ас>! А для другой — очевидно надо усугубить благотв<орени>е — приложив и м<олитву>, (а потом загляни в Ав<ву> Дор<офея> — как ходить для пос<ещения> бр<атии>¹²²) тебе, оказывается, хотелось, чтобы она принимала как от твоей персоны, а не как за б<лагословение> мамы¹²³ — так ли это? смотри… <…>

Вчера с Б<ожией> п<омощью> дожил и до преполовения злополучных дней¹²⁴… не ожидал… (Ирм<ос> [Воск<ресный>] 8 г<лас,> п<еснь> 4¹²⁵) — pЈnta tщ Qeщ <= все — Богу>! Сии последния строки предлагаются и для внимания Ж. с бабуш­кой. Ах, рама, рама! “Да на что мне окно…” (см. ж<изнеопи­сание> иер<о>с<химонаха> Парф<ения> Киевск<аго>). При­бегни к [и я прошу их] помощи В<асилия> Дм<итриевича> и Миши. Как д<ядя> Г<урий> и д<ядя> Петр? Что же ты не пи­шешь — что сказал мамин врач? В предыдущем письме я писал о посылке — что посылать — получила? Хорошо бы для И<ва­на> Т<имофеевича> прислать ватную куртку (с кого-нибудь) — кланяется. На днях видел Ьpnoj <= сон> — был в облачен<ии> с + <= крестом> в руках, после какой-то службы очень ясно (пройдя очень бодро с л<евого> кл<ироса> от в<рат> в олт<арь>) сказал многол<ети>е своему род<ите>лю, стоявшему в олт<аре> с пр<авой> стор<оны>, невидимо для меня и осенил его. Особо запечатлелось, как ум слагал слова и фразы — на чем и проснулся. М<ать> Е<впраксию> и М<ать> К<сению> при­в<етству>ю, и Валю; и всех им<енинниц> с 17/IХ и с 11/Х — З<ину> (не помню — поздр<авлял> ли). Погода изменяется: стало холодно (у нас уже дв<ойные> рамы), перепадают дожди­ки — осень. Так и на душе бывает… <…>
Простите. Г<осподь> с в>ами>.

11/Х Люб<ящий> т<ебя> твой дядя.

______________

44. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми, здравствуйте!

Получил твое письмецо от 9/Х и благодарю за поздр<ав­лени>я. А терпеть М<ать> Е<впраксия> от кого-нибудь да на­до: или от чужих, или от своих, а конец один: “только претер­певый до конца…” (ср. Мф 10:22; Мф 24:13; Мк 13:13) Погода стала холодная, сегодня (20/Х) второй раз выпал снег. У меня нет шарфа, вязаный увез П. А. Самоук<орени>е твое мне нра­вится. Но и погибельное поведение твоей Саши для меня [как она?] небезразлично… С<паси> в<ас> Г<осподи> <…> Пере­шил красное ватное пальто — получилось с карманом на за­тылке (это — было сшито на прямую фигуру, переделали на сутулую (!) Катю Р. оставлять одну никак нельзя, а что ты при­думала — то хорошо. Бл<а>г<о>д<а>рю позаботившуюся и потрудившихся на могилке бабушки, она достойна этого за свое смирение. И<ван> Т<имофеевич> кланяется. Тебе, желаю­щей мне мира — буди [и всем] мир. Из мiра и мира! Ф. Ф. моему привет, что же он — бедный и бледный не поправляется!
Простите. Прошу м<олитв>.

20/Х. Люб<ящий> т<ебя> твой дядя <…>

______________

45. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми твоими, здравствуйте!

26/Х получил твое письмецо от 21/Х (как быстро!) и благо­дарю <…> А Мишу не оставляй беспризорным… нельзя ли ему ужиться с А. А.? а то уже очень неприятно, что их немирствием не освящается память о. Р<омана>¹²⁶ и моему сердцу очень больно — ведь они для м<еня> не чужия и, если я для них такой же, то пусть во что бы то ни стало возымеют между с<о­бой> благочестный мир, основанный на взаимной уступчивос­ти. Ведь есть Всев<идящее> Око! <…> “Волнующася ж<итей­скою> б<урею,> ко стези м<я> п<окаяни>я н<апра>ви” — это мое единствен<но>е желание (ирм<ос> IХ п<есни> — “Весь еси ж<елание,> в<есь еси> сл<адость>”), но, вер<оят>но, еще не готово kard…a <= сердце> (›toima, ›toima kardia emoj… <= готово, готово сердце мое (ср. Пс 56:8; Пс 107:2)> [В<а­ля>! — как пр<а>в<иль>но и как далее?]) На сем месте юрист читал мне сост<авлен>ную от меня просьбу к Нач<альнику> Кол<онии> о возбуждении ходатайства о помиловании. Буду­щее все в р<уках> Б<ожиих>. <…> Простите. Из мiра и мира желаю вс<ем> мира. Как твоя работа? И<ван> Т<имофеевич> кл<аняет>ся.
1/ХI 37 г. Люб<ящий> т<ебя> твой дядя <…>

______________

46. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варинька, с до­м<ашни>ми твоими, здравствуйте!

Вчера (9/III) получил твое письмо от 2/III и со сл<езами> благодарю тебя за все! <…> А тебя, Варинька, поздр<авля>ю с новым названием и с наградой. 4/III получил твою [от 17/II] посылку и все в ней сохранно и в порядке — за что премного тебя благ<ода>рю <…> Поздр<авля>ю и я вас со с<вятой> 40 <= Четыредесятницей>, Г<осподь> п<ростит>, пр<остите> и меня. Саше твоей, как видно [как и мне] “нигде <ни> места ни местичка”, как говорят: то мышки, то глистики ей мешают, а все дело не в них, а в нашем отношении к ним. Посылки [теперь] тебе придется посылать по образцу 36 г., налегая: на сухари (белые), [масло (сл<ивочное>)], вермишель, пшено, са­хар, чай, рыба суш<еная> или в консервах, а остальное — по­переменно <…> Я живу пока по-прежнему, здоровье слабеет — надо бы как-нибудь подлечиваться, а обстоятельства не скла­дываются. Простите. Желаю вам мира из мiра и мира. <…>
10/III Люб<ящий> т<ебя> тв<ой> дядя.

______________

47. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя, здравствуй!

Получил твою м<аленькую> открыточку [от 19/V], но многосодержательную — спасиБо, спасиБо! Сейчас 1-я и необ­ходимая нужда — это видеть тебя — ведь 9 мес<яцев> не ви­дались и это при моих неисчислимых немощах! Запроси-ка ты поскорее Нач<альни>ка Колонии зак<азным> письмом о раз­решении свидания, на ответ приложи марки. На днях подаю чрез Колонию ходат<айст>во в От<дел> Час<тных> Ам<нис­тий> о помиловании, а то все сердце не на месте <…> Време­нами теряется голос от сердеч<ной> слабости, adonilen подбад­ривает, а то и руки плохо владеют. Вот и хочется чего-нибудь (вроде облегчения участи) достигнуть, пока не развалился — пом<олитесь>. Попросите за м<еня>. Как твое здоровье и т<е­ти> Кс<ении> и как отдыхаете? <…>
Простите.

30/V 38 Люб<ящий> т<ебя> тв<ой> дядя.

______________

48. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя, с дом<аш­ни>ми тв<оими>, здравствуйте!

3/VI получил твое письмецо от 26/V, а вчера пол<учи>л из­вещение на посылку (от 24/V) и за все благодарю, благодарю. Очень рад за тебя и за прочих, что будете на воздухе, за что опять приношу благодарность Вале и М<аме> Кате; а т<е­те> Кс<ении> так я прямо завидую… с<лава> Б<огу>! <…> А я пока жив, кишечник мой исправился — это в<ашими> м<олитвами>, но теперь ослабло сердце, от чего временами пропадает голос и движение, чего ранее не замечалось в такой степени <…> На воздухе я нынче нахожусь больше прошедшаго года, жары ко­нечно не переношу <…> В жару сидишь как очумелый — без мысли — своей, коей бы взамен требовалась бы посторонняя… но оне… ужасны¹²⁷… без движения, но за все с<лава> Б<огу> <…> Прошедшим своим письмом не помешал ли твоему отды­ху? Пр<остите,> простите. Г<осподь> с в<ами>. <…> По­с<ыл>ку пол<учи>л — благ<ода>рю.
4/VI Люб<ящий> т<ебя> тв<ой> дядя.

______________

49. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми тв<оими>, здравствуйте!
Получил твое письмецо от 2/VI и открытку от 8/VI и благо­дарю, благодарю. Приветствую дышащих чистым воздухом и желаю быть здоровыми и бодрственными <…> Я пока жив, а здоровье висит только на лекарствах (скопол<ами>не и адони­лене) — пока их принимаю — тогда только и чувствую себя несколько бодрым и могу писать, хотя это положение и ненор­мально, но пока я в этой местности — иного выхода нет — приходится висеть на этих 2-х ниточках и благодарить Панто­кратора, а у лишенных и этих ниточек — бывает и крушение… Есть у меня и 3-я ниточка — это И<ван> Т<имофеевич> и за эту ниточку благодарю!

<…> Надо поиметь в виду, что через месяц и более надо будет сшить из серой (или др<угого> цв<ета>) материи брюки и наружную рубашку для 3-й ниточки <…> Прости. Попросите за м<еня Господа>. Что тебе ответили? Все тебе клан<яют>ся.
16/VI Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя.

______________

50. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми тв<оими>, здравствуйте!

20/VI получил твое письмо от 13/VI и благодарю за по­здр<авлени>е и пожелание, а прошу прощения за неутеши­т<ельно>е мое письмо — пр<ости>. Приветствую тебя уже от­дышавшую чистым воздухом ……………………………………..¹²⁸ По­сылку с лек<арствами> еще не получал. Очень утешился Ч<ис­тыми> и Честн<ыми> Устами¹²⁹ — сп<аси> Бо<г>! Уже около 10 дней сижу с завязанными руками — получил ожег [(с нарыва­ми)] от солнца 13/VI в 11 часов дня — во время пути остано­вился 2 раза минуты на 2, на 3 — лечу примочками перекиси марг<анца> — воспаление еще есть <…> И<ван> Т<имофее­вич> кл<аняет>ся. Как будто разрешены свидания, но только рабочим, а нерабочим только на вахте, что будет в конце июля. Как чувствуешь себя и т<етя> Кс<ения> после отдыха — …… …………………..
Простите.

23/VI Люб<ящий> т<ебя> тв<ой> дядя.

______________

51. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми тв<оими>, здравствуйте!

Получил — 25/VI твою посылку (от 17/VI) и благодарю, благодарю! Но только в этой посылке разбилась банка с мас­лом и пришлось много хлопотать по очистке всей посылки и по перегонке масла, но с Б<ожьей> п<омощью> все устрои­лось. Я уже тебе писал, что теперь не отдают из посылок ни жестяной, ни стеклянной посуды, а приходится содержимое перекладывать в кружки и каструли… я бы предложил испробо­вать так наз<ываемую> бумажную посуду. Ты теперь во граде — приветствую… как здоровье? <…> Здесь выдался 1 день очень жаркий, а то жара растворяется прохладным ветерком, но все же солнце палит немилосердно — масса ожогов. Третий день принимаюсь писать и не выходит… что-то со мной проис­ходит… …………………………………………………………………………………… ………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
Простите.

30. 2, 3/VII Люб<ящий> тебя тв<ой> дядя.

______________

52. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя Варя с дом<аш­ни>ми тв<оими>, здравствуйте!

Наконец-то получил твою долгожданную открытку, а 17/VII получил и посылку и за все благодарю, благодарю! Лекарства я получил все. Сорадуюсь твоим исправленным и ускоренным стопам и благодарю Пантократора! Все время стоит знойная погода — дышу — с адо<нилено>м, хочет сходить вторая шку­ра <…> Голова дурманится от солнца и идет в круги¹³⁰ <…> Со многим я в жизни не встречался и не знал что оно есть…¹³¹ С<лава> Б<огу>.
Простите.

29/VII Люб<ящий> т<ебя> тв<ой> дядя.

______________

53. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми тв<оими>, здравствуйте!

Вчера (3/VIII) получил твое письмо от 29/VII — взаимно кланяюсь и желаю как болящей О., так и вс<ем> здравия и всякаго благополучия. Здесь жары тоже продолжаются со вся­кими неблагопр<иятными> последствиями: необдуманно как-то показал солнцу руки и оно вторично наказало меня — опять вн<утреннее> воспаление в 3-х пальцах обеих рук. Взаимно приветствую с 21, 25, 28/VII <…> Рад бы тебя видеть всегда ли­цем к лицу, но и от карточки твоей не отказываюсь <…> Бла­годарю за доброжелания — взаимно и я всем. Простите <…>
4/VIII Люб<ящий> т<ебя> тв<ой> дядя.

P. S. От отеков твоих не попить ли тебе, родная, травки Adonis Vern<alis>, разумеется с разрешения Вали <…>

______________

54. # Дорогая и родная плем<янни>ца моя, Варя с дом<аш­ни>ми тв<оими>, здравствуйте!

Получил (13/VIII) твое письмецо от 7/VIII и благодарю. <…> Радуюсь, что ты поправилась своим здоровьем, что же в твои года и неудивительно, вот в мои года здоровье восста­навливается уже труднее: так солн<ечный> ожог [х]¹³² рук с 13/VI не может зажить до сих пор <…> за последнее время (в последнюю жару) стало делаться кружение головы при б<о­лее> или м<енее> продолж<ительном> стоянии — стремление падать [х] назад, а вот при ходьбе — через 30 шагов падаю впе­ред [х] [вот и вспомнишь слова: “стой, Дагон, не падай!” (ср. 1 Цар 5:2–4)] и все пред своей совестью даю обещание, что вот, вот, положу начало самолечению движением, а на деле — все только [х] собираюсь <…> Воздух сделался холодным, осо­бенно ночью <…> В прошедших письмах поздравлял со мн<о­гим> чем следует, а теперь с 15, 16/VIII. Как здоровье Оли [молочко пьет?] — поправляется? ли. Простите.
16/VIII Люб<ящий> т<ебя> тв<ой> дядя.

х) Все это расстройства питания — наконец-то на 4-м году жизни в заключении — объявшия меня и как удастся спра­виться с ними — не знаю. Руки горят, во рту тоже горит с кру­жением головы и наконец, горит per anus при неприятном ощущении…¹³³ пом<олись>.

Вчера (17/VIII) получил [благодарю, бл<агода>рю!] посыл­ку, но почему-то одежную вперед, а о продуктовой еще пока ничего не слышно <…> Побольше овощей [и мелочи] (пом<и­доры> — зел<еные> и кр<асные>, огурцы — св<ежие> и сол<е­ные)> и еще что-нибудь витаминное. Прости <…>

______________

55¹³⁴. Здравствуйте и родная племянница моя, Варя и с домаш­ними твоими, здравствуйте!

Что-то от тебя долго не было письмеца, жива ли ты и здо­рова? Я нахожусь на старом месте, я никуда с него не трогал­ся. Здоровье мое как прежде, еще прибавились две болезни: сердце и кишки не в порядке. Помяните моя болезни. Жду твоего приезда, если возможно. Простите.
30/VIII Люб<ящий> т<ебя> тв<ой> дядя.

______________

56. Дорогая и родная племянница моя Варя с домашними твоими, здравствуйте!

Я жив, но здоровье мое слабовато, страдаю кишками, упад­ком общего питания. Чем дело кончится — не знаю. Но пути человеческия исправляяй — вся весть. Помяните в скорбях, нуждах, в болезнях и пом<олитесь>.
П р о с т и т е

1938 года 5-го сентября

Л ю б<я щ и й> т<е б я> т в<ой> д я д я¹³⁵.

______________

Мир дальным Мир ближним мир всем любителям сего мира носителям по мере сил старался быт я, [к’ сему миру хощу от’ити и] — этот мир оставльяю вам этот мир) — см. Ев<ангелие> ст<их> гл<ава>

---