«Я читаю «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте. Только вы об этом никому не говорите! Можно, мы с вами о ней поговорим, когда выйдем из школы?» – девочка-подросток (назовем ее Анной) смущенно мяла в руках школьную сумку. Оказалось, это сегодня обычное явление – сегодняшние старшеклассники стесняются чтения, особенно если речь идет о «золотой полке», то есть книгах, на которых выросли несколько поколений их предков.
Неутешительная статистика, рисующая апокалиптическую картину массового отказа от книги, строится в основном на опросах самих детей и их родителей. Она не учитывает знакомого социологам явления: отвечая на вопрос исследователя, люди часто не говорят о тех явлениях своей жизни, которых стесняются. И еще чаще – после опроса они ведут себя совсем не так, как якобы планировали в момент общения с анкетером.
Этим явлением объясняются социологические сюрпризы на выборах, когда люди внезапно голосуют за персонажа, которого перед этим на опросе сами же величали шутом или фашистом. На публике человек стыдится признаться, что «в чем-то» с этим самым фашистом согласен. А наедине с избирательной урной – признается.
Клеймо «ботаника»
Анна и ряд ее друзей признаются, что читают зарубежную классику – для себя, не по школьной программе, но чувствуют себя при этом белыми воронами. Я попросил Анну изложить свои ощущения на бумаге.
«Очень немногие мои сверстники согласны носить клеймо «ботаника», а общественное мнение создает стереотип, что книги читают только «ботаники». Какой там Пастернак, когда есть «В контакте»! Там можно выложить свои фотографии и прокомментировать чужие – и все понятно почти без слов. При этом многие мои сверстники в графе «любимые книги» пишут «таких нет», а некоторые даже добавляют: «И не будет!» Видимо, считают это остроумным. Те же, кто и на такое остроумие не способен, сразу переходят к графе «любимая музыка» или «любимые фильмы»,- написала Анна.
Увы, есть не только впечатления Анны, но и вполне «взрослые» социологические исследования, которые подтверждают: чтение художественной литературы в подростковой среде сегодня часто воспринимается как слабость, как некое старомодное чудачество. И это тревожная тенденция. Ведь чтение – это общие культурные коды, это эмоциональная «привязка» людей друг к другу. Если родителей и детей не связывают хотя бы 2-3 вместе прочитанные серьезные книги – слабеет семья, если тот же книжный «раствор» не скрепляет нацию – разваливается нация.
Детство обрывается досрочно
Но почему же запойное подростковое чтение, стабильно овладевавшее новыми поколениями школьников почти весь двадцатый век, вдруг перешло из разряда «высокой болезни» (по Пастернаку) в разряд непрестижного чудачества? Сотрудники библиотек, методисты детского чтения отмечают: школьники стали раньше прежнего переходить на «взрослую» модель чтения, когда человек читает или «по работе» (нужно овладеть какими-то практически полезными знаниями), или для развлечения (тут сойдет и «взрослая» Дарья Донцова). Книга-друг, книга-тайна (не говоря уже о книге – учителе жизни) почти исчезла из жизни детей именно старшего школьного возраста.
В младших классах дети еще читают – из любопытства или по приказу взрослых. (Отказавшись во многих случаях от чтения сами, родители считают своим долгом научить ребенка бегло читать, а потому книги для дошкольников и младшего школьного возраста продаются намного лучше подростковой литературы.) Только-только научившийся складывать буквы в слова малыш с удовольствием прочтет и родившегося почти 120 лет назад Корнея Чуковского, и Агнию Барто, и Сергея Михалкова (все трое – бессменные лидеры продаж, их книги представлены в современных книжных магазинах в количестве от 40 до 60 наименований). А вот подросток хочет читать про современную ему жизнь, он инстинктивно отвергает вкусы родителей, наивно полагающих, что их ребенку будет интересно то же, что было интересно им 30-40 лет назад. Подросток ищет на рынке «свою» литературу – и не находит ее.
«Парк писателей» устарел
«Исследования и опросы, проводимые библиотекарями, свидетельствуют о том, что есть «разрывы» в предпочтениях подростков и репертуаре книгоиздания,- пишут специалисты по детскому чтению Мария Порядина и Константин Сухоруков в монографии «Литература для детей в современном московском книгоиздании».- Подростки хотят читать книги о сверстниках, приключенческую литературу, а издательствами им навязываются детективы, триллеры и комиксы».
Можно, конечно, всем рекомендовать «Кортик» и «Каникулы Кроша» Анатолия Рыбакова – там как раз и о сверстниках, и о приключениях, да вот беда – уж очень давно это приключения совершались. В пятидесятые и шестидесятые года – еще когда папы и мамы не было на свете…
Похожая проблема есть и у взрослых – «парк писателей», доставшийся нам от советского периода, неуклонно стареет, давая такие же сбои, как старые самолеты конструкторских бюро Туполева и Илюшина. Появляющиеся на горизонте новые имена – в основном беллетристы, типа той же Донцовой.
Неужели нет хороших писателей для юношества? Есть – и в России, и за рубежом. Особенно много их почему-то в Швеции. Но только система оплаты переводов, книгоиздания и особенно книготорговли построена так, что именно за подростковую литературу автор или переводчик получает жалкие гроши, если вообще что-то получает.
Способы отъема денег у писателей
Почему? Во-первых, издательства неохотно берут произведения молодых и неизвестных авторов (а о подростках писать лучше все-таки не в старческом возрасте). Во-вторых, издают книги для подростков маленькими тиражами (если речь не идет о Джоан Роулинг с ее «Гарри Поттером»). Куда им до беспроигрышных, раскрученных через мультфильмы классиков для младшего возраста типа Астрид Линдгрен с ее Карлсоном! В-третьих, наше государство фактически наказывает маленькие, экспериментирующие с новыми авторами издательства рублем. Как?
Главный риск для издательства при работе с малоизвестным автором для подростков – это возможность появления нераспроданного тиража, который магазин захочет вам вернуть. Обычно издательства выкупают такие тиражи у магазинов по той же цене, по которой продали эту книгу этим магазинам. Книга возвращается в издательство непроданной, но государство рассматривает ее как реализованную (магазин-то ее купил) и требует налог на добавленную стоимость (НДС) и налог на прибыль. А налог на прибыль от продажи книг у нас такой же, как на прибыль от продажи бульварных изданий – 24 процента. (Дело в том, что книга в законодательстве проходит под разрядом «и другие СМИ», а потому и налогом облагается таким же, как журнальчики с полуголыми девицами.)
Неудивительно, что издательства безумно боятся нераспроданных тиражей и стараются свести процент «возврата» к нулю. Как это сделать? Брать раскрученных авторов и позабыть об экспериментах с молодыми подростковыми романтиками. К тому же с этими романтиками скоро просто некому будет работать: в условиях кризиса и сокращения читательского спроса издательства укрупняются – выживают такие «киты», как АСТ или «Эксмо». А с малоизвестными подростковыми авторами во всем мире работают как раз малые и средние издательства.
Дмитрий Бабич
