«Тангейзер» по-прежнему настойчиво всплывает в лентах новостей. Это нормально: видимо, каждому Великому посту положен свой «Тангейзер», панк-молебен или еще какое шоу позабористей.
Елена Фетисова
Должны же христиане от молитвы на что-то отвлекаться «под благовидным предлогом». Просто так в пост висеть в сети – вроде бы стыдно, а тут, выходит, «висишь» не просто, а с радением о Церкви, и с ревностью сердечной о вере читаешь вопиющие новости…
Честно сказать, в этот раз я сознательно даже не открывала скандальные вкладки. Потому как – ну что изменится от того, что я лишний раз прочту про «Тангейзера» Вагнера. С меня за него не спросят, да и не Вагнера вовсе тот Тангейзер (если учесть, что Вагнеру принадлежит не только музыка, но и, собственно, сюжет).
Но информация – штука хитрая, влез в интернет – попробуй, не получи ее.
Так что да: я тоже в курсе, что в далеком Новосибирске кому-то удалось перетряхнуть очередной классический сюжет, в котором рыцарь Тангейзер вырывается из грота Венеры с помощью молитвы к Матери Христа…
А новый сюжет построен так, словно на уроке истории искусств кто-то проснулся на этих словах на задней парте и захлопал глазами:
– А? Чё? Христа? Венеры? У Венеры? А… так и запишем, – и снова носом в парту.
Пускай отоспится, бедненький…
А если серьезно, то даже мы, молодые жены и матери, все-таки можем и из «Тангейзера» на новый лад извлечь для себя урок, вполне полезный в нашей повседневной практической жизни. Это урок педагогический. Урок о том, как именно нам стоит развивать в своих детях дар творчества – и как не стоит.
Современные тенденции «перетолковывания» чужих сюжетов – они не совсем современны, хотя сам метод «толкования» по-своему нов. В общем-то, и Вагнер работал с несколькими легендарными и историческими сюжетами, синтезируя их в опере «Тангейзер»; и Пушкин любил стихотворные переводы-переложения, и всякое вообще искусство не чуждо частичному переложению и подражанию.
Это объяснимо: творить ex nihil – из ничего – способен только Бог. Человек творит из подручных материалов, даже если этот невидимый материал — идея, образ, мотив.
Творя, мы реализуем образ Божий в нас, раскрываем изначальный дар творчества, подражая Творцу. Но подражание Творцу – это именно осмысленно творческое созидание.
Недостаток осмысленности, творчества и созидательности выводит искусство из области созидания (подражания Богу) в область разрушения или хаоса (случайного сцепления идей, образов, материалов, каковое мы сейчас и наблюдаем во всех без исключения видах искусства, вплоть до городской архитектуры, которая с легкостью и без определенной цели компилирует торговый центр, пирамиду Хеопса и минарет.
Осмысленное – это когда ты осознаешь некий высший смысл в создании своего произведения и последствия его воплощения. Идеал, Божественный первообраз нашего, человеческого, стремления к осмысленности – это Предвечный Совет, решение Бога о творении мира и человека еще до самого творения (и, соответственно, решение – уже тогда принятое – взойти на Крест).
Значит, высшее творчество предполагает и крест – но современное искусство часто путает его с бутафорским пиар-судилищем.
Созидательный подход предполагает некое благое целеполагание у человека искусства, стремление не только «выразить себя», но и принести этим пользу кому-то. Великие произведения прошлого – о, ужас! – нравоучительны. Как нравоучителен и «Тангейзер» в оригинале. Да, они нравоучительны в особой – гениальной, ненавязчивой – манере, они не менторствуют, но до боли четко выражают стремление поднять человека над самим собой, а не низвергнуть.
А собственно творческий подход в искусстве предполагает, что, даже творя из того, что уже было прежде, из подручных средств, настоящий художник создает не компиляцию, а новое, самобытное произведение, в котором известные мотивы звучат по-новому – но не теряют изначального смысла.
Но в современном языке даже творчество аккуратно заместилось «креативностью». Креативность – это что-то такое… спортивное. Умение максимально быстро «наляпать» нечто из чего-то, сделать именно механическую компиляцию, заботясь не столько о смысле, сколько об эффектности ее. Шедевры искусства вызывают слезы душевной «встряски», а креативные «опусы» — вскрики «Вау!» и «Гы-гы»… Христос в гроте Венеры? «Вау! Ггыыы…»
Говоря о таком странном «новаторстве» в искусстве, можно смело сослаться на апостасию, общее одичание нравов и обнищание культуры. Но этого мало, поскольку так мы только распишемся в бессилии: жизнь такая, ничего не поделаешь. Но – мы же родители и мы растим тех, кто – не дай Бог – может и больше преуспеть на пути «креативных» компиляций и жонглирования священным.
По отношению к детям мы не можем снять с себя ответственность и переложить ее полностью на апостасию. Мы должны как-то очень внимательно – с учетом последних тенденций – продумать подход к творческому развитию собственных детей.
А ведь именно с творчеством у нас бывает очень туго! С каждым годом фокус родительского внимания все больше смещается на «умственное развитие», на развитие вообще. А основной современный «арсенал» раннего развития – это именно задания типа «собери из готовых частей», «сложи паззл», «найди и приклей наклейку». Ребенка критически рано ограничивают рамками задания, засыпают миллионами паззлов.
Может быть, именно от этого рождается такой странный подход к творчеству: желание не творить самостоятельно, а лишь перемешивать готовые, кем-то до тебя нарисованные паззлы? И, может быть, это слишком раннее приучение ребенка к работе с заданиями в «развивающих тетрадках» так лишает творчество цельности и масштаба – умения видеть философскую глубину и сопереживать реакции зрительских масс?..
Может быть, это только пустая теория… А может быть, нам и правда надо учить ребенка почаще поднимать голову от паззлов, чтобы взглянуть на небо и возгореться желанием именно его – небо – самостоятельно запечатлеть…
Читайте также:
- Тангейзер в России. Предварительные итоги
- Игумен Петр (Мещеринов): О Вагнере и защите религиозных чувств
