В конце прошлого года в Киевской епархии была канонизирована подвижница благочестия инокиня Анастасия, в миру — двоюродная бабушка императора Николая II великая княгиня Александра Петровна. Ее судьба во многом схожа с судьбой прмц. Елисаветы Федоровны: обе приняли Православие в браке, обе удалились от мира после потери супругов, обе основали и возглавили обители милосердия. Но были и различия, и в чем-то судьба Александры Петровны даже трагичнее.
Цари Европы
Мы знаем из учебников, что в России от Смутного времени до революции правили Романовы. На самом деле, хотя действительно русские императоры носили эту фамилию, собственно род Романовых по мужской линии прервался на внуке Петра I императоре Петре II Алексеевиче (1715-1730), а по женской — на императрице Елизавете Петровне (1709-1761). В 1761 году на русский трон вступил родившийся в немецком городе Киль Карл-Петер-Ульрих Голштейн-Готторпский, получивший имя Петра III Федоровича, сын дочери Петра I, цесаревны Анны. Таким образом, и все последующие русские государи, формально называясь Романовыми, принадлежали к Голштейн-Готторпской ветви Ольденбургского рода — потомкам графов Ольденбурга, графства в Северной Германии.
Можно сказать, что этот огромный род представляет собой транснациональную элиту: в разное время разным его ветвям принадлежали (а кое-где — принадлежат до сих пор) датский, норвежский, шведский, ливонский, греческий престолы, в обозримом будущем список может дополниться британским: из Глюксбургской ветви Ольденбургов происходит герцог Филипп, принц-консорт Англии и отец принца Чарльза. К этому же роду принадлежала и русская княгиня Александра-Фредерика-Вильгемина, теперь прославленная как преподобная Анастасия Киевская.
Добро как семейная традиция
«Я с детства была близка к больным, любила их, видела пример моих родителей, была свидетельницей, как моя незабвенная мать учредила первую в России общину сестер милосердия на средства, получаемые ею от моего отца на туалеты», — вспоминала принцесса-инокиня впоследствии.
Александра родилась 21 мая (по ст. ст.) 1838 года в Санкт-Петербурге. Ее отец, принц Константин-Фридрих-Петр Ольденбургский, называвшийся в России Петром Георгиевичем, был другом императора Александра II, но считался при дворе белой вороной. Так, например, прослужив в армии всего два года (и создав там, кстати, систему школ для солдатских детей, до того остававшихся без образования), став свидетелем сцены физического наказания женщины (полуобнаженную ее прогнали через строй солдат с палками), он прямо с плаца отправился к министру внутренних дел и подал рапорт об отставке. Принц Петр много занимался благотворительностью и просвещением, возглавлял соответствующий отдел императорской канцелярии, управлял Мариинской больницей для бедных и проч. Были у него и другие интересы (например, принц перевел на французский язык «Пиковую даму» Пушкина). После его смерти в Санкт-Петербурге ему был установлен памятник с надписью: «Просвещенному благотворителю».
О маме Александры, Терезии-Вильгельмине-Фредерике-Изабелле-Шарлотте Нассауской, при российском дворе — Терезии Васильевне Ольденбургской, — дочь Николая I великая княгиня Ольга оставила в своих воспоминаниях не слишком лестную характеристику: если верить ей, принцесса была «большая, тонкая, с длинными зубами и дивными волосами, остроумная, ядовитая, всегда знающая, чего хочет, но недобрая». Вопреки этой критике, принцесса Терезия не отставала от супруга в благотворительности. Принц Петр передал ей в ведение школу для бедных девочек, которая впоследствии была преобразована в «Институт принцессы Терезии Ольденбургской», она покровительствовала двум ночным приютам, а в 1844 году создала первую в России общину сестер милосердия по образцу увиденной ею в одной варшавской больнице. Первые тридцать лет община была безымянной, потом ей присвоили имя Свято-Троицкой.
Не приходится удивляться, что и Александра Петровна с возрастом с головой включилась в благотворительность. В Петербурге она основала Покровскую общину сестер милосердия, больницу, амбулаторию, отделение для девочек-сирот, училище фельдшериц (впоследствии женская гимназия). Во время Русско-турецкой войны на собственные средства организовала санитарный отряд.
Но вся эта бурная деятельность проходила, увы, на фоне разрушающейся семейной жизни.
Как образумить великого князя
На одной из акварелей Эдуарда Гау, изображающих интерьеры Аничкова дворца, есть чернильная надпись: «Красная гостиная, где я сделал предложение в 1855 году 13 ноября — Хотите сделать мое счастие». И на другой акварели: «Уборная императрицы-матушки, где она нас благословила в ноябре 1855 г .». Надписи сделаны рукой брата Александра II , великого князя Николая Николаевича (впоследствии его называли старшим, чтобы не путать с его сыном, также Николаем), а предложение он делал молодой Александре-Фредерике-Вильгемине Ольденбургской.
По закону, выходя замуж за сына русского царя, лютеранка должна была перейти в Православие. «Особенно удивительным, — вспоминали очевидцы, — было послушание принцессы при выполнении обрядов: она громким голосом произносила молитвы, много раз ложилась на пол (чин присоединения к Православию включает несколько земных поклонов. — Ред.) и должна была целовать руки многочисленным священнослужителям». Фрейлина императрицы Александры Федоровны А. Ф. Тютчева писала: «Она, по-видимому, понимала значение акта, который совершала, и казалась глубоко сосредоточенной. Выглядела она некрасивой: волнение дурно отражается на цвете ее лица, а это единственное, что в ней хорошо. Черты лица у нее грубоваты и очень неправильны, но выражение чистоты, искренности и мягкости привлекает к ней симпатии».
Брак Александры Петровны и Николая Николаевича устраивал всех: Ольденбургские считали честью породниться с новым поколением Романовых, а для Александра II это был шанс остепенить своего брата, известного легкомысленными связями. По этому поводу та же Тютчева писала: «Государь и государыня в восторге от этой свадьбы… принцесса Александра, кроткое симпатичное существо, должна оказать хорошее влияние на князя. Надо надеяться, что в своем почетном положении мужа великий князь образумится. Это ему совершенно необходимо, так как он провел свою жизнь в далеко не блещущем умственными интересами обществе фрейлин своей матери».
Юродивая при дворе
Александра Петровна была хлебосольной и гостеприимной хозяйкой. В городском и загородном дворцах супругов часто собирались почти все Романовы. Однако блестящая придворная жизнь не привлекала великую княгиню, она присутствовала на балах и приемах только в случае необходимости, одевалась очень скромно, чем часто вызывала недовольство супруга. Он порой даже завидовал своему брату, великому князю Константину Михайловичу, жена которого, Александра Иосифовна, любила блистать в обществе красотой и изысканными нарядами. Александра же Петровна при дворе казалась чудачкой. Князь Д. А. Оболенский писал незадолго до вступления России в войну с турками: «Великий князь Николай Николаевич назначен главнокомандующим: на этого великого князя, не знаю, почему, я возлагаю великие надежды. Он, говорят, хороший кавалерийский генерал и его солдаты любят. Ума он большого не имеет, но прост, без претензий, и хотя слаб по женской части и этим много себе повредил, но смотрит молодцом… и ежели сам великий князь не заслужил милостей от Бога, то зато жена его — великая княгиня Александра Петровна — уже, несомненно, на хорошем счету у Него… Эта женщина — необыкновенное явление. Здесь над нею в высшем обществе смеются, и она подает к этому повод, ибо относится ко всем светским и придворным приличиям с открытым презрением. Она является среди двора какою-то юродивою или блаженною. При этом она не просто юродивая, а русская юродивая, со всеми инстинктами, вкусами и симпатиями самой простой русской женщины. Но сколько она делает добра и как она это делает — про то знают только ею облагодетельствованные».
Мертвый брак и живое монашество
В 1864 году, после рождения второго сына, супружеская жизнь Николая Николаевича и Александры Петровны разладилась. Великий князь увлекся балериной Числовой, от которой имел четверых детей. Эта связь оказалась настолько серьезной, что продолжалась вплоть до смерти Числовой в 1889 году.
Княгиня покинула страну. Формальный повод был — лечение: после неудачного падения из экипажа (понесли лошади) у нее стали отказывать ноги. Снабдить жену деньгами Николай Николаевич отказался, и все расходы на ее содержание взял император. Александра жила в Неаполе и на Корфу, совершила паломничество на Афон (разумеется, не сходя с корабля. Монахи привезли ей на палубу для поклонения стопу апостола Андрея, а она дала им камень с надписью, положенный в основание строящегося собора), но южный климат не принес большого облегчения, княгиня оставалась полупарализованной. Через полтора года изгнания пришла весть о гибели императора Александра II, и княгиня испросила у воцарившегося Александра III разрешение вернуться в Россию и поселилась в Киеве, практически не вставая с постели и проводя время, творя Иисусову молитву.
В XIX веке в церковных кругах возникла идея «живого монашества», которая предполагала сочетание обычных монастырских уставов с активным служением ближним. Александра Петровна тоже увлеклась этой идеей. «Никакие монашеские обеты и правила не мешают любить ближнего как самого себя, служить болящим, питать неимущих», — писала она в те годы.
Вскоре она от слов перешла к делу: в живописном уголке Киева — Лукьяновке, на высоком склоне Вознесенской горы купила усадьбу площадью в шесть десятин, и в 1889-м основала здесь Свято-Покровский женский монастырь, включавший больницу с терапевтическим и хирургическим отделениями (и первым в Киеве рентгеновским аппаратом, работавшим и для пациентов других киевских клиник спустя всего год после открытия Х-лучей), аптеку с бесплатной выдачей лекарств, приют для слепых и неизлечимых больных, лечебницу для приходящих, училище для девочек-сирот, приют для хронически больных женщин, бараки для инфекционных больных, морг, прачечные, столовые и кухни. Ежегодно здесь делали до 300 операций, и благодаря высокой квалификации врачей смертность от них составляла не более 4% — цифра по тем временам нереальная. Несмотря на строгость Студийского устава, принятого в обители, число желающих поступить туда в первый же год составило 400 человек — в два с лишним раза больше, чем монастырь мог принять. Говорят, в годы расцвета монастыря киевские нищие не просили подаяние у прохожих, а спрашивали дорогу «до Княгини». В 1897 году великая княгиня предотвратила эпидемию тифа в Киеве, организовав несколько специализированных больниц.
«Вот мои серьги»
Чтобы содержать такое большое хозяйство, Александра Петровна продавала свои драгоценности. Она хотела продать и самый дорогой ей предмет — большой изумруд, подарок Александра II к ее свадьбе. Правда, стоимость камня была так высока, что покупателя не нашлось, и тогда Александр III, который к своей тетке относился очень тепло, распорядился выкупить изумруд. Помогал обители и государь Николай II, помогали дети — великие князья Петр Николаевич и Николай Николаевич (младший), жертвовал народ, но и сама Александра вложила все, что имела. Ее невестка, великая княгиня Милица Николаевна, вспоминала, что во время посещения монастыря Александра Петровна поясняла: «Это здание — мои серьги, здесь — мое ожерелье, а сюда ушли все мои кольца».
Переехав в монастырь, княгиня приняла тайный постриг (впрочем, с разрешения государя и супруга) с именем Анастасия. Здесь с ней случилось чудо: по молитве перед Почаевской иконой Божией Матери она встала с постели и смогла ходить. Исцелившись, она ассистировала хирургам на операциях, дежурила у постелей оперированных, поддерживала дух больных. Сохранились свидетельства, как помещенные в обитель сектантки-штундистки благодаря мягкому обращению и беседам с великой княгиней возвратились в Православие. До 1894 года, когда состояние здоровья княгини стало ухудшаться и ей самой потребовалась операция, Анастасия присутствовала на всех монастырских службах, сама читала шестопсалмие, часы, канон.
И умерли в один день
В 1890 году великий князь Николай Николаевич тяжело заболел. Вскоре он уже никого не узнавал, отказывался от пищи, страдал припадками буйства и наконец скончался в Алупке в апреле 1891 года.
Александра Петровна на похороны не приехала, за что многие осудили ее. Однако она жалела своего бывшего супруга и молилась о нем. «Творите милостыню о упокоении души Вашего Родителя, — писала она сыну Петру. — Лучше в ресторане подешевле обедать, а кормить нищих за упокой его души. Я писала Николаше, Вам что-нибудь пожертвовать в обитель на поминовение. Цифры указать не могу — милостыня это свобода. Господь принимает усердие и чистоту помысла, а не количество денег». Более всего ее мучило то, что он, впав в безумие, не имел возможности перед смертью исповедаться и приобщиться Святых Таин.
Александра Петровна пережила супруга на девять лет и скончалась в тот же день и тот же час, что и он. По особому разрешению Николая II ее похоронили на монастырском кладбище, исполнив ее завещание: «Смиренно прошу… дозволить погребсти мое тело на восточной стороне храма Пресвятой Богородицы в моей обители в г. Киеве под открытым небом, не делая в земле никакого приспособления, в простом сосновом гробу…»
Традиционно люди молятся в различных бедах тем святым, которые при жизни сталкивались с чем-то подобным. Сейчас, когда семьи повсеместно разваливаются и на десять свадеб в России приходится около восьми разводов, у жен, брошенных мужьями (да и у мужей, брошенных женами), появилась новая небесная заступница. Преподобная инокиня Анастасия, моли Бога о нас!
Степан АБРИКОСОВ
Юродивая при дворе, Великая Княгиня в монастыре
