Константин Гоман проходил службу в Афганистане в 1987—1989 годах, награжден орденом Демократической республики Афганистан «Звезда» I степени, медалью «За боевые заслуги» за обеспечение вывода советских войск из страны. Разговор с Константином Ивановичем — о последних годах пребывания советских военных в Афганистане и о том, чем от него отличается сегодняшнее положение американских солдат.
— Константин Иванович, что чувствовали, отправляясь на войну в другое государство?
— А что должен чувствовать кадровый военный? Есть приказ, его надо выполнять, и всё, никаких чувств. Я это хорошо понимал, потому что мой отец — тоже военный. Сказал: «Есть» и отправился медкомиссию проходить. Но, конечно, я был холост, а холостым на войну отправляться проще. В Афганистане я оказался в июне 1987 года, прибыл в батальон и был назначен командиром дорожно-комендантского взвода. Мы базировались вместе с управлением роты на окраине Кабула, там, где заканчивалась военно-автомобильная дорога. В нашей зоне ответственности был участок от Баграмского перекрестка до Кабула. Задача — сопровождение автомобильных колонн, тех, что осуществляли снабжение войск продовольствием, боеприпасами, горюче-смазочными материалами. Ну и за качеством дорожного полотна тоже следили, в случае обстрела занимались эвакуацией раненых, подбитые машины БТРами сталкивали на обочину, чтобы освободить дорогу.
— И часто бывали обстрелы?
— Периодичность обстрелов не установишь! В основном автоколонны двигались в наиболее спокойное, светлое время суток, с 5 утра и до 5 вечера, потому что в 7 вечера в Кабуле уже тёмная ночь. Но когда в 1987-м шла войсковая операция «Магистраль», в течение месяца колонны проходили и ночью. Для проведения операции требовалось много продовольствия и боеприпасов, которые надо было постоянно подвозить. Не все колонны из Хайратона до Кабула могли в течение светового дня дойти, поэтому приходилось и в 11—12 часов ночи сопровождать машины. Вот в это время часто случались обстрелы, но до открытых боевых столкновений не доходило.
— Как мирное население Кабула относилось к присутствию советских войск?
— В целом отношение было спокойное, но по Кабулу было опасно ходить невооруженным. Разное случалось. Было запрещено посещение кабульских магазинов из-за риска отравления. Бывало, что человек без разрешения отправится в Кабул и исчезнет. Иногда и по нашей вине погибали простые афганцы, из-за случайного выстрела, из-за того, что БТР сбил на дороге аксакала на ишаке. Это значит жди кровной мести — обстрелов, нападений издалека. Номер БТРа большими цифрами написан, запомнить легко, но чаще им даже неважно было отомстить именно тому, кто стал причиной смерти их родственника. Могли убить любого другого военнослужащего и успокоиться. К счастью, не всегда доходило до кровной мести. По афганским законам можно было откупиться, и если семья погибшего принимает выкуп, то кровной мести не будет. На дороге приоритет отдавался советским колоннам, а афганцев мы пропускали в промежутках, когда наши не едут. Случалось, что они пытались прорваться. А бывали дни, когда мы точно знали, что наших колонн не будет, и открывали свободное движение, только патрулировали дорогу, наблюдали, чтобы никто ее не заминировал. Большинство населения Афганистана, конечно, по нашим меркам жило ещё в средних веках, но в Кабуле был и так называемый советский район, где жили не только наши люди (специалисты и советники), но и афганцы с высшим образованием, полученным в СССР или в Европе.
— Вы служили в самые последние годы афганской кампании, я слышала, что в это время очень активизировались моджахеды, а советские солдаты начали испытывать перебои с подвозкой питания, топлива.
— Я лично на себе этого не ощутил. Но ведь все эти проблемы нередко возникали из-за неверных действий начальника тыла и продовольственной службы. Когда в мае 1988 года начался вывод войск из Афганистана, наш совершил глупость — получил 2 машины картошки, а так как полный вывод войск планировался в январе-феврале, сказал, что пока мы картошку не съедим, ничего другого не получим. И вот два месяца подряд у нас картошка во всех видах и китайская ветчина в банках. Да мы через месяц на них не могли смотреть!
— Так же, как и ввод. Мы — военные. Мы выполняем, а не обсуждаем приказы. Но моё личное мнение, что наши войска в Афгане много хорошего сделали. Ведь мы там не только боролись с бандформированиями, но ещё и уничтожали маковые поля. Как только прекратили это делать, наркотики через Таджикистан и Узбекистан хлынули в Россию, а через нас и на Запад. Во время присутствия советских войск в Афганистане наркотрафик пресекался на корню. К тому же я считаю, что армия, которая не воюет, теряет боевые навыки. Тактико-специальные учения и другие специальные занятия — это, конечно, хорошо, но они не могут заменить боевых действий, потому что все их участники знают, что их не убьют. Я после Афганистана сразу замечал разницу между военнослужащими, которые были и не были на войне. Мы при первых выстрелах на учениях сразу же падали на землю, а многие стояли и думали: то ли падать, то ли в укрытие бежать. В мирное время нужно много времени, чтобы отработать навыки до автоматизма. На учениях учат поражать цель и вести бой, но настоящий бой — это совсем другое. К сожалению, пока армия восстановит боевые навыки, будет много потерь.
— То есть вы вывод войск из Афганистана считаете напрасным?
— Когда обсуждается вопрос, следовало или не следовало выводить войска из Афганистана, часто забывают о том, в каком положении в эти годы оказалась наша страна. Шла перестройка, страна, я думаю, уже находилась в тяжёлом экономическом положении, а тут целая армия. Более 100 тысяч солдат и офицеров, которых надо обеспечивать продовольствием и боеприпасами, огромное количество техники, которая без горюче-смазочных материалов тоже не поедет. Я в Афганистане в 1988 году с частью взвода на двух БТРах в составе сводного подразделения сопровождал два дизельгенератора для кабульской тепловой электростанции. Это была гуманитарная помощь из СССР. Но наша страна уже была в тяжелом экономическом положении, и, я думаю, руководство страны поняло, что не достигло поставленных целей, и не было просто других вариантов, кроме как вывести войска из Афганистана.
— Вы, должно быть, следите за тем, что сейчас происходит в Афганистане. Как сильно отличается положение американских войск в этой стране от того, что было у советской армии?
— Мы в своё время контролировали не только дороги и населенные пункты, но и большую часть страны, а они — только те населенные пункты, где сами находятся. Так что разница огромная. Мы в Афганистане пробыли 10 лет, и, по большому счёту, количество боевиков там не уменьшилось. Но надо учитывать, что нам большое противодействие оказывали американцы. Моджахеды снабжались американским оружием, а все их тренировочные базы находились в Пакистане, который был под контролем США. Но вот сейчас я смотрю на положение американцев в Афганистане и думаю, что им победы в этой стране тоже не видать.
— Что же это за страна такая, которую никому не получается полностью покорить?
— В Афганистане основное население — это народ пуштуны, было два государственных языка — пушту и таджикский. Но в целом на территории страны живёт более 20 национальностей. Во-первых, это очень гордый народ. Во-вторых, это народ с огромным опытом ведения войн. Они ведь и с англичанами воевали очень долго, затем была небольшая передышка от войны, но навыки-то сохранились. К тому же, я думаю, что мы слишком скорыми темпами хотели их преобразовать, привнести новые традиции вместо старых. А так не получается. В Афганистане были большие города, но стоит отъехать от них чуть в глубь страны — и сразу же кажется, что попал на несколько веков назад. А из средневековья невозможно совершить такой быстрый скачок в современность.
— Я неоднократно слышала мнение, что сегодня при слове «ветераны» на ум первым делом приходят ветераны Великой Отечественной, а ветераны локальных конфликтов оказываются незаслуженно забытыми. Вы с этим согласны?
— Всё же это две разные категории. Ветераны Великой Отечественной войны защищали нашу Родину. У них статус выше в моем понимании. В целом сказать, что про нас забыли, нельзя. Мы получаем ежемесячное денежное пособие, союз «Боевое братство» поддерживает вдов и родителей погибших в Афганистане ребят, организует встречи со школьниками. Я думаю, что на высоком уровне про нас не очень любят вспоминать, потому что та война всё же была вмешательством в дела чужого государства.
К сожалению, ветераны Великой Отечественной войны не вечны, с каждым годом их становится всё меньше и меньше, наверное, потом, когда они уйдут, для военно-патриотического воспитания молодёжи будут чаще привлекать нас.
Фото Владимира БОГДАНОВА
и из архива Константина ГОМАНА
