Директор океанариума на Дмитровском шоссе в Москве отказался устраивать экскурсию школьникам, узнав, что они больны аутизмом. Он мотивировал свой отказ тем, что посетителям не хочется видеть больных людей.
Сначала я подумала, что это гудят трубы. Вода в бассейне бурлила, пеной вскипала у бортиков и била в спину короткими сильными струями. Звук поменял тон, стал протяжным и гулким.
Елена Зелинская
– Вот так, наверное, пугают туристов в средневековых замках, — лениво подумала я, перевернулась на живот и огляделась. Рядом со мной плескался молодой испанец в клетчатых трусах. Столкнувшись взглядом, я вежливо полуулыбнулась, он засмеялся, поднял ладонь ко рту, двумя пальцами ловко раздвинул рот и заливисто загудел. Я похолодела и бочком, по стеночке поползла к ступенькам. Выбравшись, я накинула на плечи полотенце и, присев у края бассейна, смотрела, как полный нездоровой полнотой испанец плыл среди купающихся, изображая из себя пароход и блестя черными детскими глазами.
У нас бы его на порог не пустили.
Зачем, сказали бы, постояльцам отеля видеть больного человека? Вдруг еще начнут испытывать чувство жалости?
Детишек-аутистов не пустили в океанариум. Надеюсь, что человека, который не показал детям рыбок, потому что это были необычные дети, не пустят теперь никуда.
…Бассейн был полон народу, клетчатые трусы весело мелькали среди плавающей публики под бодрое гудение их обладателя. Нет, чувства жалости не было заметно. Вообще никаких чувств. Все плаваем, поправляем здоровье.
Вовсе я не к тому это рассказываю, чтобы еще раз показать, какие мы недобрые. Добрых среди нас все-таки больше, чем жесткосердных тупых негодяев типа начальника московского Океанариума.
Мы так долго подстригали друг друга, как англичане газон, что любой не похожий на всех, любой, кто выбивается из привычного стандарта, любой ДРУГОЙ – представляется нам монстром.
Западная этика, мораль, социальная история, не знаю, что еще, научило их терпеть – разное.
Для них – не приветствовать, не принимать, не соглашаться и даже не одобрять чей-то образ жизни означает одно – не делать это самому. А за Другим оставить право быть другим.
Для нас — не приветствовать, не принимать, не соглашаться, а уж тем более не одобрять — означает войну на уничтожение. Причем, что особенно важно, все те, кто не включился в эту войну, немедленно объявляются сторонниками и даже пособниками Другого.
Вот я пишу и думаю: пора приводить примеры. Да что их приводить: все их знают, даже перечислять лень.
Пойду-как я лучше, еще поплаваю, пока человек-пароход не уплыл!
Читайте также:
Пять фраз, которые не стоит говорить родителям особых детей
