Неожиданное решение Матвея Евсеева предоставить территорию своего предприятия для установки памятника Сталину многих озадачило. Особенно учитывая несовпадение идеологических платформ: ярко выраженный капиталист ставит памятник богу коммунизма. Особенно учитывая его партийный статус: единоросс, который на сессии чуть не подрался со всей оппозицией сразу из-за закона «О выборах», вдруг помогает рескому КПРФ. Особенно учитывая его прежние высказывания о Сталине как о недоучившемся семинаристе (см. стр. **). Особенно учитывая его недавнее паломничество в Иерусалим: привезти в Якутию Благодатный огонь, чтобы затем ставить памятник человеку, которого предали анафеме. Особенно учитывая, что в его роду были репрессированные в сталинские годы.
В общем, так много «особенного», что так и просится на язык: что вдруг нашло?! Неужто близость выборов совсем покоя лишила?
Матвей Николаевич согласился прокомментировать свое решение «ЯВ». Но вместо дежурного комментария получилось большое, очень неровное, а местами и весьма эмоциональное интервью.
— Матвей Николаевич, собственно, первый вопрос — очевидный: почему вдруг?!
— Я дал слово — я его держу.
— Коммунистам? Есть мнение, что памятник — заигрывание с «красным электоратом».
— Я слово давал не коммунистам, а ветеранам войны. У меня есть письмо от фронтовиков, в котором они просят способствовать установке памятника. Мэрия им отказала, в правительстве они поддержки не нашли, у коммунистов не получалось. Вот люди ко мне и приходили, мы сидели и здесь разговаривали. Старики говорили, что скоро умрут, но не увидят, как воздается должное памяти человека, под командованием которого они победили фашистскую Германию. Я просто не мог им сказать «нет».
— Если зашла речь про верность слову… как же быть с вашей цитатой в парламентской газете, где вы называли Сталина недоучившимся семинаристом, взявшим себе право карать и миловать? Нелестная характеристика.
— Ну, так не надо вырывать фразу из контекста. Он действительно недоучился, ушел с четвертого курса семинарии. И он действительно карал и миловал. Это наша история. Это надо помнить. Наша беда в том, что мы любим высматривать темные пятна в своей истории. Ни один народ себя так не критикует, как мы. А этим пользуются те, кто с нами конкурирует. За влияние, за ресурсы, за территорию. Нельзя плевать в свою историю, в свое прошлое. А Сталин и история России скованы неразрывно. И у многих народов так же. Какой кровавой была французская революция, но ведь французы ее отмечают как национальный праздник! А сколько она жизней унесла? Пришлось даже гильотину придумать, палачи не справлялись.
— Французы отмечают не революцию, а День взятия Бастилии. И они ведь не додумались ставить памятники Робеспьеру в Париже.
— Есть такие памятники! И Марату есть! Да и что Франция? Разве Китай — могущественная держава — когда-нибудь позволяет себе плохо говорить о своем прошлом, о своих вождях?
— В Китае это при всем желании нельзя сделать. Там государственная цензура.
— А еще — уважение к прошлому. У нас же в прошлое как ни посмотришь — всё плохо. Мы сами себя не уважаем, но хотим, чтобы нас уважали другие. Так не бывает. Сталин оставил после себя великое наследие. Как можно претендовать на это наследие и игнорировать роль Сталина в его создании? Памятник — дань памяти.
— Вы согласовывали свои действия с президентом? С руководством АЛРОСА? С секретарем регионального отделения партии «Единая Россия» Дмитрием Глушко?
— А почему я должен с кем-то согласовывать свои действия? Это во благо наших ветеранов. Они три года искали и не могли найти место под символ памяти. И я решил пойти навстречу. Коммунисты сейчас могут говорить, что хотят, но это не для них. Это в первую очередь для людей, которые хотят помнить историю своего государства.
— Ну, вообще-то, вы в какой-то степени фронтмен «Единой России», а «Алмазы Анабара» — дочерняя компания АЛРОСА. А Сталин — идол коммунистов. Так что вопрос не на пустом месте.
— Да куда там согласовывать?! В прошлом году у нас умерли 40 ветеранов, в этом — 10. Сколько их останется, прежде чем мы окажем им дань уважения? Для них это важно. Моя мама сегодня здесь была, на открытии памятника, она стояла и плакала. Это и для нее важно, а ей 83 года. Ее война в 14 лет сиротой оставила. И Сталин для нее — человек, который остановил эту войну.
— А еще есть сотни и тысячи людей, чьи отцы и матери попали под жернова репрессий. Которые после победы пополняли население ГУЛАГа… Они тоже плакали — в свое время.
— Моего деда по материнской линии репрессировали. Я в этом ничего не вижу. Потому что я знаю, что он был невиновен — его арестовали по ложному доносу. Соседи друг на друга доносили, а не Сталин ездил и хватал людей. Народу пришлось пройти через всё это.
— Таково было сконструированное Сталиным государственное устройство — на страхе и доносах. Или вы из тех, кто считает, что Сталин «ничего не знал»?
— Я знаю его дела. Я очень много читаю по истории. Это была трагедия. Трагедия целой нации и многих народов, в нее входящих. Трагедия эпохи. Но мы судим с позиции сегодняшнего времени — гуманного, спокойного. А если посмотреть на эпоху изнутри? Что было бы с растерзанной гражданской войной, окруженной со всех сторон врагами Россией, если бы у власти стоял гуманист, который не выжигал бы измену, не поднимал бы экономику — с кровью и надрывом? Выстояла бы она против могучих капиталистических держав? Или ее бы разорвали в клочья? Время рождает лидеров. Сталин возглавил СССР не потому, что он был такой великий и гениальный, как я уже говорил, он — недоучившийся семинарист. Народ выковал его, чтобы возглавил и спас от краха. В каждой эпохе рождаются такие великие люди. Что было бы с Македонией, если бы в ней не родился Александр?
— Она всё равно бы вторглась в Персию. Македонскую армию создал царь Филипп, он же был провозглашен Грецией гегемоном всех эллинских войск и подготовил всё для вторжения — вплоть до плацдармов.
— А как же бескрайняя империя Чингисхана? История явила его, и он создал величайшее кочевое государство. Кто бы еще объединил степи?
— Ну, например, Тогорил-хан, вождь кераитов. Благо он разгромил и монголов Чингисхана, и джераитов Джамухи. Добил бы вместо того, чтобы пировать, и история бы изменилась…
— Мелкая фигура!
— Чингисхан не считал зазорным служить ему и лет десять почитал как приемного отца…
— Но владыкой стал именно Чингисхан. История не знает сослагательного наклонения. Советский народ, русский народ поставил на Сталина. Создал Сталина. Не было бы его, не было бы и этого народа. И многих других. Малые народы и племена сохранились только потому, что русские выжили в затяжной войне, которая тянулась почти полвека, начавшись с Порт-Артура. Вот в этом полувековом горниле из войн, мятежей и революции и отлился Сталин. Как человек, ставший сам себе памятником при жизни.
— Поствеймарская Германия, проиграв Первую мировую войну, утратила всю армию, весь флот. Экономика была развалена. Нация подавлена. Часть территорий отобрали. И вот появился человек, «отлившийся в горне войн и хаоса». И в короткое время сплотил нацию, дал ей идею, переориентировал экономику, произвел индустриализацию, на пустом месте создал самую боеспособную армию в мире, в считанные недели захватившую всю Европу. Его боготворили соотечественники. И у него тоже вместо фамилии псевдоним. Гитлер. Он достоин памятника?
— Гитлер — масштабная фигура. Но сатаническая. Он и служил Молоху! Сатане! Противостоять ему могли только силы света. Только великая православная Россия!
— ?! Но СССР был атеистическим государством.
— А кто вернул в него церковь? Сталин вернул! Потому что Господь послал его народу в трудный час. Всё, что происходит в мире, происходит по воле Божьей.
— Вернул, потому что надо было поддержать моральный дух народа. А до этого Сталин лично объявлял пятилетку безбожия. Это тоже по воле Божьей?
— Да. Именно в тот момент так надо было сделать. Во что превратилась церковь при царе-батюшке? Спивающиеся, играющие в карты попы, безумный пророк-Распутин… Церкви необходимо было очищение, как и всему народу. И как народ она восставала из крови и огня.
— Почему же Гитлеру не потребовалось уложить в землю 7 млн соотечественников, чтобы восстановить мощь Германии? А у нас именно столько умерло от голода, вызванного коллективизацией и хлебозаготовками, инициированными Сталиным в 1930-е годы.
— Не было такого!
— Архивные записи свидетельствуют об обратном. А Госдума даже специальным постановлением в 2008 г. признала организованный искусственно голод 1932-1933 гг.
— Ага! Когда вам выгодно, у вас Госдума хорошая. А когда нет, вы депутатов как только не критикуете… Ну а что Госдума? Мы не знаем, как там голосуют? Завтра они, если скажут, проголосуют за 30 миллионов заморенных Сталиным. А послезавтра скажут, что это всё было вранье и Сталин на самом деле святой! Но даже если такое было… значит, без этого было не обойтись. Могла ли страна выбирать? Экономическая блокада со всех сторон, необходимость индустриализации — тут не то что напрягаться, жилы тянуть надо было. Или что? Иначе бы весь народ после 1917 г. в едином порыве закричал бы: ура! ура! мы патриоты! и завтра пойдем и будем работать по 18 часов в сутки по своей воле! и во всем будем себе отказывать! Воля и жестокость иногда являются определяющими качествами.
— Это вы по своему опыту утверждаете? Про вас говорят, что вы как директор и волевой, и жестокий.
— Вот ты опытный обозреватель, скажи честно: «Алмазы Анабара» — хорошая компания? Сильная?
— Ну, не буду кривить душой — одна из самых успешных и рентабельных в Якутии.
— А почему? Потому что дисциплина!
— Сталинская?
— Железная! За что меня многие ненавидят? За то, что я не позволяю расслабиться, даже когда всё хорошо. Я точно знаю, во сколько у меня иные работники спать укладываются. Я также точно знаю, что самые высокие успехи — не повод расслабиться. Когда я пришел в «Алмазы Анабара», у меня было 3 тыс. карат в год добычи. Я сказал: в следующем году мы возьмем 100 тысяч. На меня посмотрели как на сумасшедшего. А взяли в итоге 130 тысяч. Инженеры почесали в затылках и говорят: ничего себе! командир, мы же так можем еще через год довести добычу аж до 150 тысяч и потом стабильно держать эту планку. Я ответил: не, еще через год мы доведем до 180 тысяч. И дальше будем только расти. Сегодня «Алмазы Анабара» добывают 4 млн карат. Такой рост и при плановой экономике мало кто видел.
— А вот что вы сделаете с рабочим, который план не выполнил? Уволите?
— Я не люблю увольнять людей. Со мной работают те, кто начинал 10 и даже 15 лет назад. Я разберусь с причиной невыполнения плана.
— Ну а Сталин бы расстрелял. Разница ощутима?
— Он не мог рисковать. Это было жуткое время. Борьба внутри партии, борьба с внутренними врагами в стране, белоэмиграция за границей, враждебное капиталистическое окружение. Если ты находишься во главе отары в кольце волков, приходится быть жестким и не позволять овцам разбредаться. Иначе сожрут всю отару. А как иначе? Бросить посох, сесть на землю и сказать стаду: а, разбредайтесь кто как хочет, я устал вас защищать?
— А вот вы — лично вы — согласны с тем, чтобы оказаться в числе тех, кто пострадал не потому, что виноват, а потому что «так надо»?
— Да. Я это готов принять. Я прошел бы это как чистилище и воспарил бы выше. Если нет моей вины — я чист и достоин и ничто на мне пятен не оставит.
— А родные и близкие останутся «врагами народа».
— Я уже говорил: всё, что происходит, — по воле Господа. Не только семьи — рода и целые народы проходят чистилище. Сколько испытаний Господь преподнес своему богоизбранному народу — сколько раз их покоряли, захватывали, угоняли в рабство? Это было его испытание.
— …а потом богоизбранный народ решил, что больше никому не позволит себя покорять, захватывать и угонять. Вооружился и перестал подставлять щеку. И сейчас несколько миллионов евреев время от времени «строят» миллиард арабов. Потому что они больше не хотят в чистилище.
— Потому что они прошли испытания и с ними Господь. Он сильнее, чем бронетанковые войска и ядерные боеголовки.
— У вас странное сочетание: Сталин и Господь, Якутск и Иерусалим. Вчера вы привезли Благодатный огонь из Иерусалима, а сегодня открываете памятник Сталину в Якутске. Вы знаете, уже говорят: Евсеев на почве пиара совсем голову потерял.
— Вы что, всерьез думаете, что мне нужны какие-то экстраординарные ходы в Якутске, чтобы у себя в Анабаре выборы выиграть? Это же смешно.
— Вашей партии пиар не помешает. А вы — один из немногих ярких единороссов, кого публика принимает.
— А какой здесь пиар? Вот привез я Благодатный огонь и — что сделал? Ни-че-го! А было бы для пиара, я собрал бы 30 журналистов в этом кабинете и рассказывал им, какой я хороший и благообразный, как я за огнем для якутян ездил. И крестился бы на камеру на фоне флага. А я никого не собирал и никому не рассказывал. Это сделано от души. Поэтому я здесь даже не собираюсь как-то оправдываться.
— А в прошлом году?
— Что?
— Этот год — выборный. А в прошлом вы ездили в Иерусалим за Благодатным огнем?
— Нет.
— Почему?
— Не дозрел. Не был готов. Не был достоин. Я и сейчас не уверен, что достоин, но когда-то надо было решиться… (Долгая пауза). А насчет Сталина… знаешь, почему он достоин памятника, несмотря на все страдания, которые принес?
— Почему?
— А вот представь ситуацию: человек получил рану, рана загноилась. Развилась гангрена. И чтобы спасти организм, надо отрезать руку. По живому. И вместе с гнилыми тканями — часть здоровых. И хирург делает эту операцию, проливая кровь и причиняя боль. Он козел, потому что конечность отнял, или ему надо памятник ставить за то, что жизнь сохранил? Сталин сохранил жизнь нации. Но без анестезии.
Беседовал Виталий Обедин
