Проповеди

* ¹
Воскресенье 30 августа 1987 г.
Неделя 12-я по Пятидесятнице
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Проповедовать слово Божие бывает не только боязно, но иногда и опасно, потому что Господь сказал: По словам своим осудишься… Если ты проповедуешь Божию правду, если ты ее провозглашаешь и остаешься праздным, не делая того, что заповедал Господь и о чем ты достаточно знаешь, чтобы возвещать это другим — как тебе устоять перед судом Божиим? И это относится не только к священнику, но ко всякому христианину, который призван быть свидетелем, апостолом, нести Божие слово, Божию правду тем, которые во тьме или в потемках, которым нужен Божий свет, нужна Божия правда и Божия жизнь.

И вот так требовательно встает перед нами сегодняшнее Евангелие. Оно начинается словами, которые можно понять по-разному. Юноша спрашивает: Учитель благий, что сделать, чтобы наследовать жизнь вечную? И Господь отвечает: Почему ты называешь Меня благим? Благ только Бог… Он не говорит: “Ты ошибаешься”. Он не отрекается от Своего права называться благим как Бог; поэтому для тех, у кого есть уши, чтобы слышать, у кого есть сердце, способное уловить благость Господа Иисуса Христа, превосходящую всякую человеческую благость, всякую человеческую красоту и правду, это есть свидетельство: Да, ты обращаешься к своему Богу, и на твой вопрос будет отвечать Бог твой…

И затем Христос дает нам два указания; одно: если хочешь улучить вечную жизнь, то соблюдай заповеди. Заповеди Божии — это не только правила поведения — хотя тоже и это; но заповеди Божии, как говорится в одном из псалмов, должны корениться в самом нашем сердце. Мы должны были бы из самых глубин сердца выполнять заповеди: не потому что они как бы заданы нам извне, а потому что они достигли до нас со всем звучанием правды; не потому, что Бог сказал, а потому что всем нашим существом мы ответили: “Аминь! Это правда, это жизнь, это путь в вечную жизнь!”.

И когда мы слышим Христа, говорящего о заповедях — где мы по отношению к ним находимся? Кто из нас может сказать, что мы были верны каждому слову этого короткого перечня заповедей, без которых нам не построить жизни? Где стоим мы: я, говорящий, и вы, слушающие? — потому что такая же ответственность на слушающем, как и на говорящем! Как часто мы думаем, подобно этому молодому человеку — но с каким малым основанием! — что мы стремимся к совершенству; мы хотим совершенства, не пройдя прежде даже путем заповедей.

Но Христос говорит ясно: Если хочешь совершенства — отдай всё, что имеешь… Мы можем отдать не только вещественное имущество: у всех нас есть сокровища, накопленные в уме, и в сердце, и в душе, которые нам более дороги, чем что-либо материальное, составляющее наше богатство. Каждый из нас должен заглянуть внутрь себя и спросить: Что у меня есть такого, что составляет мое собственное сокровище? Что есть такого, что я не отдам ради вечной жизни, ради Бога?

Мы не выражаемся так грубо, но крепко прижимаем к себе то, чем дорожим, и вместе надеемся, что вступим в Царство Бо-жие, достигнем совершенства и во всей полноте станем тем, к чему призваны, станем такими людьми, какими нас возмечтал Бог, когда создавал нас, — и это не так.

В книге Откровения есть место, где говорится: одно Я имею против тебя — что ты забыл свою первую любовь… И эта первая любовь для каждого из нас — Живой Бог, Которого мы называем столькими именами: мы называем Его “Жизнь”, мы Его называем “Полнота”, мы называем Его “Радость”, мы называем Его всеми именами, которые указывают, как нам достичь полноты бытия. Иногда мы знаем, что только в Боге это возможно, иногда воображаем, что можем сами перерасти самих себя; так или иначе, наша первая любовь — вырасти в то величие, какое Бог для нас возмечтал, в тех людей, какими Он хочет, чтобы мы были. И мы не следуем заповедям, потому что думаем, что можем достичь этого более простым путем; и не отдаем ни всего того, что имеем, ни того единственного, с чем не готовы расстаться, ожидая, что Бог примет и нас, и нашу обузу.

Задумаемся над этим рассказом. Это даже не притча, это реально случилось с одним молодым человеком. Это случается и с каждым из нас, когда Бог говорит: был ли ты верен тому образу жизни, который Я наметил для тебя словами заповедей, как отмечают путь дорожными указателями? Хочешь достигнуть полноты — вот тебе отправная точка… И если вы были верными в этом, то поставьте перед собой другой вопрос: с каким сокровищем вы не готовы расстаться даже и для вечной жизни?.. Юноша услышал слова Христа и отошел печальным. У него были владения земные, а у нас столько имущества не материального, но которое для нас как обуза, как цепи, нас сковывающие.

Но есть в этом рассказе одна черта, которая может дать нам столько надежды. Христос не осудил этого юношу; Христос отпустил его без слова упрека; то, что Он сказал, было, как зерно, посеянное в ум и сердце этого юноши. Христос дал ему отойти ураненным в сердце, озадаченным в уме, с призывом встрепенуться к действию героическим усилием воли и самоотречения, в соответствии с другим словом Христовым: Отвергнись себя и следуй за Мной… Куда? По путям человеческой жизни — с одной стороны, а с другой стороны, в полноту Жизни вечной.

Когда Христос говорит нам следуй за Мной, Он не зовет нас идти по пугающим потемкам одинокого пути; Он говорит: “Я прошел весь этот путь, Я изведал каждую его западню, — ты можешь идти без страха! Я — добрый пастырь, идущий впереди Своих овец и Сам встречающий всякую опасность, так, чтобы овцы были целы”…

Все мы сейчас пойдем домой, как этот молодой человек, может быть, опечаленные, что ни один из нас не соблюл заповедей и не смог отказаться от самого драгоценного своего обладания. Но помните: мы не уйдем осужденными. В сегодняшнем чтении нам предложен конечный выбор, и до тех пор, пока мы боремся на земле, еще есть время. Но не будем обманываться временем: время бежит, время летит, — пусть же не окажется слишком поздно: повернемся к жизни, станем всем, чем мы способны быть.

И конец сегодняшнего Евангелия так прост! Но кто же может спастись? — и ответ: Человеку это невозможно его собственными силами; но Богу всё возможно. Это наша надежда: с нами Бог, и ничто не невозможно нам. Аминь.

Воскресенье 14 июля 1991 г.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Как прекрасны и, на первый взгляд, просты заключительные слова сегодняшнего апостольского чтения: Друг друга тяготы носите, и так вы исполните закон Христов, — но сколько в них требовательности к нам! Если связать эти слова со Христом, они означают, что мы должны быть готовы нести тяжесть каждого человека, всякого, будь он нам друг или враг, представляется ли нам его тягота величественной и благородной, или это ношение так же унизительно для нас, как оно оскверняет самого человека.

Христос стал человеком и взял на Себя не только всю тяжесть нашего тварного состояния, но и обстоятельства мира в его падшем состоянии, и больше того: Он поднял на Себя бремя, сокрушающую тяжесть жизни каждого к Нему приходящего: не только больных, не только тех, кто в нужде, не только тех, кто был чист и подвергался гонению, но и тех, кто купался в грязи, тех, кто действительно, как казалось другим, был плох в самой сердцевине своего существа. Но сквозь темность, ослеплявшую людей, Христос видел свет в глуби, видел Божественный образ, запечатленный в самых недрах каждого человека, и к этому образу Он обращался, эту жизнь вечную, покоящуюся в каждом, Он — прикосновением, словом — пробуждал к Своему присутствию.

Поэтому слова апостола Павла, что мы должны нести тяготы друг друга, означают, что мы должны обернуться к нашему ближнему именно на основании готовности Христа никогда не отвергнуть никого, никогда не увидеть ни в ком такого человека, для которого больше нет надежды. Когда тяготы, которые нам дано нести, благородны, трагичны, то нам кажется, что лег­ко это сделать: легко испытать сочувствие и сострадание к гонимым, быть полным сочувствия и сострадания к тем, кто в отчаянной материальной нужде, кто в душевной муке или страдает тем или иным образом. Легко на мгновение сострадать с теми, кто болен телесно; но насколько труднее иметь чувство сострадания, устойчивое, неколеблющееся сострадание к тем, кто болеет очень долго и требует нашего внимания из недели в неделю, иногда годами, а иногда десятилетиями. И тем более — к людям, которые расстроены умственно и нуждаются в нашем внимании, может быть, еще больше, кому нужно, чтобы мы были рядом постоянно, поистине несли их на наших плечах: кто из нас способен на это?

Но есть и еще один путь такого ношения тягот друг друга. Примеры, которые я вам дал, были о тяготах, которые бременем лежат на других и которые нам предстоит только разделить, и то на мгновение: мы только на несколько часов навещаем больно-го; только короткое время несем тяготу тех, кто в душевной муке, в горе, потому что, побыв о ними, поддержав их, выразив всю нашу подлинную озабоченность, мы уйдем и сложим с себя эту тяготу, в то время как другой будет нести ее дальше.

Но насколько бывает труднее, когда бремя ложится на нас самих — и такое бремя, которое не облагораживает нас ни в наших собственных глазах, ни в глазах других, но есть просто-напросто чисто уродливое страдание, бедствие: неодобрительная нелюбовь одних, ненависть других, злословие и клевета, и мно-гое, многое другое, чем наши ближние могут сделать нашу жизнь почти невыносимой для нас. Как трудно тогда думать о них не только как о причине гибели нашей жизни, но как о людях, которые слепы, которые не понимают, что они делают… В ектеньях мы молимся, прося Бога быть милосердным к тем, кто ненавидит нас и творит нам злое, кто замышляет и творит зло в отношении нас!

А как часто бывает, что люди и не замышляют ничего, и ничего в виду не имеют, но просто и совершенно бездумны. И тогда как трудно бывает увидеть этого человека как того, кого мы должны поднять на себя со всеми последствиями и привести перед Бога; привести перед Бога уродство, мелочность, бездумие, намеренную жестокость — принести это перед Бога и сказать: Прости, Господи! Они не знают, что они делают!..

Так что эти слова — такие прекрасные и такие вдохновляющие: носите тяготы друг друга, и так вы исполните закон Хрис-тов — требуют от нас великодушия, устойчивости и мужества, и уподобления Христу, далеко превосходящих то, что мы обыкновенно готовы дать большинству людей, даже людям, которых мы любим, чьи тяготы мы готовы поднять на время — а затем предоставляем нести их им самим.

И вот, давайте задумаемся о каждом человеке, знакомом нам, начиная с самых близких, у которых на нас есть права или которые обременяют нас самым своим существованием или тем, как они себя ведут. А за ними — всмотримся дальше, и научимся принимать тяготу и нести ее, как Христос нес: до смерти на кресте. Аминь.

Слово перед Новогодним молебном 31 декабря 1987 года
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Сегодня ночью мы вступаем в год, когда Русская Церковь и весь мир будут отмечать тысячелетие крещения русских славян.

У нас полгода для того, чтобы задуматься вместе о том, что произошло на Руси, в России за эту тысячу лет. Но сначала каждому следует заново продумать за себя лично собственное кре-щение: что с нами произошло? В какой момент? Как благая Евангельская весть достигла до нашего сердца, зажгла наше серд-це пламенем?.. Продумать и то, какие плоды мы сумели принести в результате такого неописуемого события…

А как единому телу церковному, нам надо будет задуматься: чем мы были в этом окружающем нас мире, нашем мире? Были ли мы светом земли, рассеивающим тьму: умственный мрак и сердечное потемнение? Тем светом, который означает конец делам тьмы? Были ли мы, каждый в отдельности и все сообща, той солью земли, которая не дает человеческому обществу про-гнить и разложиться? Были ли мы присутствием Христовым, продолжением воплощенного присутствия Христа распятого и восставшего из смерти ради спасения каждой человеческой души, ради обновления каждой человеческой жизни, обновления жизни мира?

Патриарх Пимен сказал, что слава Церкви — ее святые. И верно: святые российские — действительно ответ целого народа на весть о жизни, о красоте, о величии. Да, они свидетельствуют перед Богом и перед миром, что Русская земля оказалась способной принять благое сеяние и принести святую и богатую жатву.

Но Церковь состоит не только из святых. Церковь святится Богом, живущим в ней, ответ Церкви — ее святые; но, по выражению преподобного Ефрема Сирина, Церковь — это также толпа кающихся грешников, людей, которые поняли величие своего призвания, поняли, что они призваны к святости, поняли, какова любовь, предложенная нам Богом, и в сокрушении сердечном обратились к Нему с благодарностью, с изумлением, со слезами, с любовью сначала мерцающей, а затем все разгорающейся.

Но есть еще одна сторона у Церкви: та сторона, которую видит мир, которую мы и сами можем видеть с такой очевидностью в себе самих и в своей среде; тот аспект Церкви, который уже в ранние дни вырвал у апостола Павла слова о том, что имя Божие, имя Христово хулится, поносится из-за нас. На протяжении веков мы отстаивали истинную веру, ее неповрежденность и красоту; но жили ли мы согласно этой вере? И не является ли горькой истиной, что можно быть еретиком своими делами в тот же момент, когда провозглашаешь правую веру на словах? Можно ли возглашать Исповедание Веры во время литургии, произносить слова о том, что Бог есть Любовь — и не быть явлением, присутствием Божественной любви в этом осиротелом, темном, горьком, полном муки мире — нашем мире? Сколько молитв, которые мы возносим Богу, должны быть для нас не только обличением, но и осуждением, если мы только не изменим образ жизни и не станем иными!

Когда мы думаем об истории России, можно ли поистине сказать, что христианство, пришедшее на Русь как свет, как свобода, как радость, как новизна, действительно охватило и покорило ее? Не будет ли справедливо сказать вместе с одним из наших писателей XIX века, что Русская земля была крещена, но не была просвещена? И можем ли мы, все мы, крещенные в Православной Церкви (но и во всякой другой Церкви) сказать, что мы стали так едины со Христом, что только Христос и то, что Христово, имеет для нас значение, и мы мертвы для всего другого? Носим ли мы в себе мертвость Христову и силу Его воскресения? Живем ли мы вечностью, свободными от времени? Если подумать о русской истории, разве не видно, что предки наши и наши современники — и мы сами! — не оправдали ожиданий целого народа?

Мы говорим также о секуляризации западного мира, — но кто за это несет ответственность? Христианин — это человек, которому Бог поручил сотворенный Им мир, когда почил в седьмой день и доверил мир человеку. Что мы сделали из мира, во что мы превратили его!? Войны, корысть, ненависть, страх господствуют из столетия в столетие. И кто может поверить в Евангелие, если это только слова, слова, слова, и если, глядя на нас, христиан, — каждого в отдельности и всех нас вместе — никто не может увидеть Евангелия в действии: любви, всепрощения, смирения, чистоты, силы, Божией силы в человеческой хрупкости?..

И вот, вступая в этот год, мы, здесь находящиеся, наследники, преемники русской духовной традиции, и те, кто в течение последнего семидесятилетия нес тяжелый крест давления и подвергался уничтожению, — должны задуматься и поставить перед собой вопрос: какими мы вступаем во второе тысячелетие русского христианства?

Это подготовит нас к тому, с чем мы подойдем к двухтысячному году христианства в мире. Мы должны задуматься. Свя­тые — вызов нам, а подчас и суд нам: их жизнь, их любовь нас осуждают. Молитвы, которые мы произносим, обличают и зачастую осуждают нас. Евангелие, которое мы слышим и провозглашаем — требование к нам и осуждение наше… Действительно ли мы — та благословенная толпа кающихся грешников, которые устремляются к Богу всей тоской сердца и жизни? Готовы ли мы взглянуть в глаза окружающему нас миру, который обличает нас в том, что мы окрали его, лишив того единственного, что могло сделать из него град человеческий, достойный человеческого величия, потому что он мог бы вырасти в меру Града Божия? Да, безбожный мир обличает и осуждает нас, потому что мы его предали и продолжаем предавать.

И вот, переходя в новый год, произнесем над собой суд сами, так, чтобы не оказаться вконец осужденными. Посмотрим на себя, произнесем суд, и начнем жизнь заново как свидетели врученной нам благой Евангельской вести, свидетели не только словом, но всем своим существом, целой жизнью нашей. А теперь помолимся словами молебна, чтобы Господь простил нас за прошлое и вдохновил нас, то есть вдохнул в нас Духа Своего Святого, чтобы мы сумели строить будущее, чтобы мы были достойны Благовестия, возвещаемого нам, и способны передавать его дальше не словами, а, как говорит апостол Павел, явлением силы Божией. Аминь!

Рождество Христово. 1968 г.
(После чтения Патриаршего послания)

К этому посланию нашего великого церковного кормчего хочу прибавить несколько слов приветствия и от себя, — приветствия вам, близким, родным моим, с которыми мы около двадцати лет уже молимся, приветствия всем тем, которые на родной земле слышат теперь наше богослужение, молятся с нами, радуются о том, что в далекой стране хранится наша вера и доносится песнь церковная и до их домов. Приветствие мое пусть дойдет до всех тех, которые по всей земле теперь, может быть, слышат наши молитвы и приобщаются им.

Около двух тысяч лет прошло с тех пор, как убогая семья: матерь — Матерь Божия, Иосиф и ожидаемый ими Младенец — старались найти себе место отдыха и ночлега. Две тысячи лет тому назад перед ними закрывалась каждая дверь, и наконец они смогли остановиться в пещере со зверьми. Две тысячи лет мы слышим эту повесть, две тысячи лет мы умиляемся и душой разрываемся при мысли об этом сиротстве, об этой изгнанности, об этом ужасе закрытых человеческих домов — и две тысячи лет это продолжается по лицу всея земли, и не только в языческих странах, но и среди нас. Какой ужас и какой позор!..

И вот перед нами снова холодная Рождественская ночь. Снова в этой ночи стучатся в одну дверь после другой обездоленные люди во всем мире, люди, потерявшие кров, потерявшие покой, окруженные опасностью, ненавистью, изгнанники, — стучатся не только в вещественные двери, стучатся в двери сердец человеческих люди, у которых горе, которые в нужде, люди, которым некуда пойти — и эти двери остаются запертыми. Как это страшно, какой позор для нас, носящих имя Христа, что за две тысячи лет мы не преобразили наш мир в Христово царство любви!

Со времени первой мировой войны горе, страдание, обездоленность всё шире и шире охватывают род человеческий. Нам надо не только умиляться при чтении Евангельской повести, не только ужасаться о том, что Христос не нашел Себе убежища, чтобы родиться среди любви человеческой, — нам надо опомниться и начать строить мир, который был бы достоин человека и достоин Бога.

В 1917 году, когда горе еще только начинало охватывать наш человеческий мир, в России, тогда находившейся в трагедии начавшейся гражданской войны, распространялась молитва, которую я хочу сейчас прочесть перед вами, чтобы она легла глубоко в ваши души, как она пронзила мою душу. Вот ее слова:

Верую, Господи, и исповедую, что Ты посылаешь огонь испытания для того, чтобы мы вышли из него чистыми и преображенными, готовыми для нового строительства жизни. Верую, Господи, что мир потрясается для того, чтобы все народы услышали слово Твое и, познав его, соединились в дружную семью, повинующуюся закону Твоему. Верую, Господи, что наша Родина проходит через горнило скорби, чтобы омыться от накопившейся неправды и чтобы выйти возрожденной навстречу Господу своему. Верую, что среди бури и пожара Ты осеняешь нас крылом беспредельного милосердия Своего и ведешь нас через Голгофу искупления к неизреченному свету Твоему. Неисповедимы пути Твои, Господи. Ты Один ведаешь, когда чаша наша будет допита до дна и наступит светлый час воскресения нашего. Да будет воля Твоя! Верую, Господи, и исповедую, что каждое наше усилие жить по правде и со светлой верой в премудрость Твою приближает час всемирного воскресения и уготовляет путь к пришествию Твоему. Сознательно и ежечасно хочу участвовать в искуплении мира, оставаясь светлым среди всех потрясений, так, чтобы быть одним из маяков Твоих. Иду, Господи, в мир, чтобы исполнить волю Твою, с единственным желанием стоять верным слугой на посту, на котором Ты поставил меня, готовясь к тому, чтобы достойно встретить Тебя. Аминь!

Так шла русская душа навстречу испытаний. Так она открывалась, готовая быть изъязвленной, до дня, когда Господь определит время воскресения… Как эти люди свидетельствовали о своей готовности жить и умирать для того, чтобы мир зажил мирной, божественной, Евангельской жизнью, так и мы теперь, в эту рождественскую ночь, когда Христос входит в мир, который так возлюбил Бог, что Сына Своего Единородного отдал для его спасения, должны вступить в новое время. Выйдем и мы в их след, возьмем крест свой радостно и принесем Христов мир, Христову любовь, победу Царства Божия с собой, куда бы мы ни пошли. Аминь!

Подготовка к печати Е. Майданович