О виноградарях
(Мк 12:1–12)
Когда две тысячи лет назад Господь говорил эту притчу, иудеи очень хорошо понимали ее смысл. Он обращался непосредственно к иудейскому народу, который в Священном Писании и назывался виноградником и отождествлялся с таким особым местом, где все плодоносит и преображает свои плоды в новое и высокое вещество — вино. Они понимали, о чем тут речь, потому что Господь посылал пророков и Апостолов с тем, чтобы они вразумляли этот народ, который часто заблуждался, отступал от Бога, жил земными устремлениями и часто от поклонения истинному Богу обращался к идолослужению, обращался к тем богам, которые были ему по сердцу, но не давали возможности идти к Богу, потому что языческая вера совершенно удовлетворяла земные потребности людей и потворствовала их земному похотению.
Пророки же, которых посылал Господь, пытались укорять и обличать еврейский народ, призывали его к покаянию. И очень часто они бывали изгоняемы и побиваемы камнями, как пророк Илия, как пророк Елисей, как пророк Исаия, как пророк Иеремия и многие другие, которые призывали отвратиться от идолослужения, придти к истинному Богу. Но народ снова погрязал в грехах, пока с ним не случались очень тяжелые дела: он снова попадал в рабство, был уничтожаем врагами. В минуту страшных бедствий народ еще как-то вразумлялся, приходил к покаянию, и Господь его снова прощал.
В этой притче Господь говорит еще и о Своем страдании, о том, как в конечном итоге еврейский народ отринет Самого Сына Божия и предаст Его на распятие, а затем и сам будет отвергнут Богом, виноградник будет отдан другим делателям, камень, которым пренебрегли строители, сделается главою угла.
И действительно, так и случилось. Иудеи отвергли Спасителя, убили Христа, Сына Божия, распяли Его на кресте и были отвергнуты. Обетование, Новый Завет был дан другому человечеству, которое возродилось во Христе через Святое Крещение и стало новым виноградником, о котором Христос сказал Своим ученикам во время Тайной вечери: Я есмь лоза, а вы ветви (Ин 15:5). Так сказал Он о тех, к кому обратил Свое евангельское слово, то есть к каждому из нас, к Своей Церкви. И тем самым это обетование, виноградник Христов, перешло на нас с вами.
И тогда эта притча, которую Господь обращал к иудеям, становится для нас очень актуальной, очень современной, — не только историческим воспоминанием о том, как иудеи отвергли своего Спасителя. То, что Господь говорит об иудейском народе, можно соотнести с жизнью каждого из нас, потому что Господь передал Свои обетования нам, призванным быть в винограднике Христовом
Что мы отдаем в ответ? Каким образом мы приносим свои плоды? Каким образом мы отвечаем на это призвание, которое звучит для нас с вами? Не бываем ли мы часто похожи на иудейский народ, отвергнувший своего Спасителя?
Ведь Господь все время приходит к нам, чтобы собрать плоды с сеяния Своего. Нам очень многое дано: каждому из нас даны силы; дана не просто совесть, которой каждый человек наделен, но нам дана благодать Духа Святаго, которая таким образом нас укрепляет, чтобы совесть стала нашим оружием и постоянным путеводителем ко Христу.
Многие святые Отцы говорят, что человеку присуще быть добрым и добродетельным, а зло, которое в нас есть, значительно меньше даже естественного добра, заложенного в нас. Поэтому всякое зло в нас обязательно должно быть побеждено. Нет такой силы, которая могла бы побороть человека, потому что зла Господь не сотворял, его не существует. Зло бессильно, а добро всепобеждающе.
И когда происходит что-то совсем противоположное, когда зло обретает просто колоссальные размеры, силу и могущество, происходит то, что случилось с виноградарями: это мы выгоняем от себя всякое доброе движение, не только по-человечески естественное, но и сверхъестественное, — ведь это нам Господь Духа Святого послал, благодатные дары нам даровал, которые гораздо больше того, что было дано Адаму и Еве, гораздо больше того, что получили злые виноградари.
Так бывает, когда человек впадает в малое нерадение, когда каждому из нас становится вдруг легко себе сказать: “А что будет, если я здесь позволю себе? А что со мной случится, если я вдруг себе немножечко здесь попущу быть вот таким, ну что же такого, это же малость”. И когда совесть наша призывает нас к другому, мы говорим ей: “Замолчи, уйди, не мешай нам сейчас немножечко расслабиться, пожить для себя”. Раз сказали, два так сказали, а потом решили: “Нужно ли вообще нам все это? Зачем нам такие странные заповеди? Для чего так себя истязать? Весь мир вот как живет, свободно, легко, радостно. Все позволено, все можно, все искрится жизнью в этом мире. Почему мы должны сейчас думать о служении Богу, ведь это наша жизнь! Она проходит очень быстро. Скоро от нее ничего не останется, надо же воспользоваться этой возможностью пожить для себя”. И в этот момент происходит то, что сделали злые делатели: мы убиваем все доброе и хорошее, все наше призвание убиваем, а в конечном итоге впадаем в тяжкие и смертельные грехи. Этим мы распинаем Слово Божие, и распинаем не как язычники, а как те, которым были доверены дары, которые знают истину, которые были призваны, но отвергли Спасителя подобно тому, как это сделали иудеи.
Апостол говорит такие страшные слова: Кто не любит Господа нашего Иисуса Христа, да будет проклят, потому что Господь наш грядет (см. 1 Кор 16:22). Он грядет к каждому из нас и спросит, как же мы жили на этой земле, когда нам было столько дано, когда сама жизнь наша в этот период была настолько удивительна: у нас столько возможностей сделать что-то для Бога и для ближнего своего, сколько, может быть, ни в какие времена не давалось. И мы соблазняемся пустым, идем на поводу у каких-то мелких желаний, размениваемся попусту. И пришествие Господне для одних радость, а для других — страх. Радость для тех, кто готов в любой момент сказать: “Господи, вот плоды, Ты просил — они Твои. Все, что Ты мне дал, я готов принести как настоящее плодоношение”. Для таких людей само служение Богу является полнотой бытия.
И у нас на самом деле не так мало сил для того, чтобы быть настоящими христианами. Для этого нам просто надо быть мужественными, по-настоящему мужественными. Вот как Апостол нас призывает к этому: Братья, будьте мужественны, стойте в вере и все у вас да будет с любовью (см. 1 Кор 16:13–14).
И вот если у нас есть это мужество, — просто мужество стоять на месте, как на посту в Церкви Христовой, не сходить с того призвания, которое Господь нам даровал, — тогда все остальное по милости Божией у нас получится. От нас требуется небольшая, но верность. Небольшое, но делание, — настоящее, с которого бы мы не сворачивали, которое бы мы делали всегда. Для этого нужно мужество, конечно, только мужество и больше ничего. Чтобы мы могли сказать о каждой мелочи, которую нам предлагают: нет, мне этого не нужно, я даже в мелочи от Господа не отступлю. Когда мы приобретем такое мужество, тогда радость во Христе будет для нас очевидной, тогда Господь даст нам возможность встретить Его с радостным лицом. Тогда Его пришествие для нас, как для первых христиан, не будет ужасом, а будет радостью, и эта радость останется с нами навсегда. Аминь.
Умножение хлебов
(Мк 6:30–44)
Бывает так, что захочет человек в Церковь пойти — и не пойдет, потому что вспомнит, как много у него других дел. Захочет человек в сердце так искренне от души помолиться — и не помолится, потому что, оказывается, житейские заботы настолько его отяготили и утомили, что на молитву уже и сил нет. Захочет человек сделать доброе дело, всем сердцем захочет — и не сделает… Снова надо этому послужить, другому… третьему…
А вот мы сегодня слышали, как люди пошли за Христом. Пять тысяч мужей, не считая их жен и детей, пошли не в какое-то место приятное, удобное и комфортное, а в пустыню. Пошли туда, где вообще ничего нет, оставив все житейские попечения: дом, заботы свои, выгоду свою оставили, все забыли. Пошли, потому что не могли не пойти за Христом, по слову апостола Петра: Куда, Господи, нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни (см. Ин 6:68).
Вот эти глаголы вечной жизни оказались для огромной толпы людей важнее всего остального. Они оставались в пустыне со своими детьми, голодные, но вместе со Христом, и оказалось, что на свете нет ничего невозможного. Апостолы говорят: “Вот сколько человек и нечего им есть, так далеко они ушли от всякого жилья, что если пойдут, то по дороге просто ослабеют”. А Христос говорит им: “Вы их накормите, вы”. А у Апостолов ничего не было, хотя их было двенадцать, а может быть и больше, — только пять хлебов и две рыбки. И они все это отдали Христу, Который сказал: “Принесите Мне, чтобы Я это все умножил”. Вот так — отдать все, что вы имеете, Христу. И они все отдали. Он благословил их приношение, и произошло чудо, Евангельское чудо о пяти хлебах, которое мы вспоминаем каждый Господский праздник, когда во время литии читаем молитву над пятью хлебами, чтобы Господь их для нас умножил.
Господь не только всех накормил, но еще осталось очень много, гораздо больше, чем было раньше. Это удивительный закон духовный: чем больше человек отдает другому, тем больше прибавляется. Чем меньше он себя жалеет, тем больше у него есть. Чем меньше он думает о себе, а больше о Боге и о ближнем, тем больше он человек, прежде всего — человек.
Удивительно чудо, о котором дает понять эта притча: что такое быть в пустыне со Христом. Потому что быть в пустыне со Христом очень тяжело. Когда мы живем в этом мире, нам кажется, что мы со Христом, что мы наполнены Им, но это не так. Нас наполняет прежде всего суета этого мира, попечения житейские, то, к чему мы привыкли, пища этого мира нас наполняет, а Христос — как бы приправа к этой жизни. Нам так очень удобно: у нас и это есть, и вроде как мы со Христом, вроде бы и в Бога верим, в Церковь ходим, приобщаемся Таинств…
А вот в пустыне быть со Христом, когда нет ничего и никого, кроме Христа, — это и есть настоящая христианская жизнь. Нет никакой другой жизни христианской, кроме как жить со Христом. Христос именно этого от нас и хочет, именно к этому и призывает, чтобы мы могли остаться без этого мира. Нам кажется, что вот сейчас мы оторвемся от мира и погибнем, нас не будет. Настолько много у нас своего, настолько много земного, смертоносного, что нам кажется, что смерть это жизнь, а жизнь это смерть.
Когда человек остается в пустыне со Христом, только он и Христос, он и ангелы, и ничего другого, он очень часто испытывает и тяжесть, и скорбь, испытывает и томление, желание из этой пустыни убежать, зацепиться за что-то привычное. Но вот мы видим пример этих людей, иудеев, которые все оставили и пришли за Христом в пустыню. И насколько в этой пустыне Господь оказывается рядом! Когда люди оказались готовыми на подвиг, оказались готовыми жизнь свою положить за Христа вместе со своими женами и детьми, по-настоящему, до конца, — как Он был им близок, как милостив! Как в этой пустыне Господь никому не дает оскудеть и не удержаться! Как Он каждого человека делает Своим и до конца наполняет Собой! Как Он умножает те крохи духовных дарований, которые в каждом из нас есть по нашему рождению, по нашему происхождению от Христа! В каждом из нас есть и образ Божий и начатки Его подобия, и заложены добродетели, как путь, как крупицы, как пять хлебов. И в пустыне Господь милует людей и умножает все их духовные дарования, готовит к внутреннему преображению. Он преображает их восшествием вместе с Ним на подвиг.
Именно в пустыне Господь может это сделать: в пустыне Он умножает в каждом из нас Свои великие духовные дары; в пустыне, когда мы вместе со Христом, происходит чудо умножения малых хлебов, когда они не только умножаются, но еще и с переизбытком остаются, так что остается и для других, для тех, кто еще в пустыню не пришел, кто еще далек от Христа, кто может питаться только от нас этими крохами. Мы это знаем, потому что об этом читали, потому что видели, как это случается…
Но когда это касается каждого из нас, когда нас Господь зовет в пустыню, чтобы преобразить Своим Словом, чтобы даровать Свою жизнь настоящую, почему-то мы не идем. Мы знаем, чувствуем, что это нам необходимо, нам и хочется идти, но мы не идем… И вот этим чтением Господь еще раз нас призывает. Мы хотим жизни? Мы хотим по-настоящему жить со Христом? Если мы хотим этого, то должны быть с Ним в пустыне. Аминь.
О богатом юноше
(Мф 19:16–26)
Сегодняшнее Евангелие говорит нам о юноше, который подошел ко Христу и спросил Его: “Учитель Благий, что мне сделать благого, чтобы наследовать Царствие Небесное?”. И Христос ему сказал: “Заповеди знаешь? Вот, соблюдай их”. Все эти заповеди, о которых сказал Христос — не убивай, не кради, почитай отца твоего и мать твою, люби ближнего, как самого себя, — сохранил юноша от юности своей, но Христос на это сказал: пойди, все, что имеешь, раздай нищим и будешь иметь сокровище на небесах. И юноша отошел скорбящий. Как трудно, имеющим богатство, войти в Царство Небесное, легче верблюду сквозь игольное ушко пройти, — сказал тогда Христос Своим ученикам, и ужаснулись ученики: “Кто же может спастись, Господи?”. И Христос ответил: “Человекам это невозможно, но все возможно Богу”.
Вот Евангельское чтение, которое как будто говорит о внешнем богатстве. Можно было бы понять его так, что бедному человеку спастись легко, а богатому трудно, но, конечно, речь идет не об этом. По-человечески войти в Царство Небесное невозможно, вот о чем совершенно прямо говорит сегодняшнее Евангелие: человекам это невозможно.
Когда мы начинаем рассматривать свою христианскую жизнь или как-то внешне рассуждать о христианстве, нам кажется, — как все просто! Надо заповеди соблюдать, никому не причинять зла, не воровать, не убивать, и вроде бы мы все такие и есть: никого не убиваем, ничего не воруем, помогаем, когда можно, во всех отношениях проявляем себя хорошими, порядочными людьми. Казалось бы, это и есть христианство. Об этом и Евангелие говорит, и, кажется, как доступно для каждого человека жить во Христе! А многие люди и вообще считают так: “Раз я никому плохого не делаю, то я Царствия Небесного достоин, так что мне и Церковь-то не нужна. За что же меня Господь будет судить, коли я и так хорош? У меня все в порядке. Может быть, мне чего-то и недостает, может быть, я чего-то не доделал такого небольшого, вот надо спросить — что, Учитель Благий, мне еще сделать, чтобы Царство Небесное наследовать?”.
Но если мы всерьез начинаем свой христианский путь и реально сталкиваемся с исполнением заповедей Христовых, и задумываемся, что же значит жить во Христе, тут-то оказывается, что все совсем наоборот. Оказывается, что ни одной заповеди исполнить нельзя. Во всей полноте и до конца ни одной заповеди человек исполнить не может.
Мы говорим — не убивали… А с другой стороны, сколько раз убивали — взглядом, словом, ненавистью, желанием внутренним, чтобы этот человек просто исчез с глаз долой. Мы и хотим, и пытаемся сами в себе что-то этому противопоставлять, но не получается. И все равно убиваем, и все равно ненавидим, и все равно не желаем видеть каких-то людей, хотим вычеркнуть кого-то из своей жизни.
Мы говорим, что не крадем, но и это оказывается совсем не так, потому что во всех мелочах обнаруживается желание воспользоваться не своим, пожить за чужой счет, не ответить благом на благо.
И так, какую заповедь ни возьми, оказывается, что сохранить заповеди невозможно. А Христос еще и такие страшные слова говорит этому юноше: “Все, что имеешь, пойди и раздай”. И мы хорошо чувствуем это слово Божие, которое обращено к нам: “От всего, что у тебя есть дорогого, пойди и откажись. Все, что у тебя есть самого тебе необходимого, пойди и раздай. И тогда ты будешь спасен”. И оказывается, что это действительно совершенно невозможно.
И вот, когда мы это понимаем, когда становимся перед подобной реальностью, когда просим, — да будет Царствие Твое, — а войти в него не можем, тогда становится страшно. Ужасно понимать, что действительно легче верблюду пройти через игольное ушко, нежели человеку в том состоянии, в котором он находится, войти в Царствие Небесное: в греховном состоянии, в состоянии безбожном, самолюбивом, в состоянии гордыни, в желании пожить для себя. В таком состоянии войти в рай невозможно.
Кто же может спастись, спрашивает юноша Христа. Христос на это отвечает совершенно прямо: “Никто не может спастись”, — чтобы мы никогда не подумали, что какие-то наши дела, наша внешняя добродетель, милость, которую мы оказываем ближнему, все нужное и праведное может нас спасти. Самому человеку невозможно спастись никак, — ни грешнику, ни праведнику. Апостол Петр говорит, — праведник едва спасается (см. 1 Пет 4:18). А что же делать грешнику?
Но Христос добавляет, что невозможное для человека возможно для Бога. Только от Бога возможно спасение, когда человек, невзирая на все свои внешние добродетели, на все свои прекрасные качества, плюсы своего характера и способности, может совершенно об этом не думать, совершенно в этом для Христа обнищать и просто доверить Ему свою жизнь.
Только Христос может даровать спасение как Свою великую любовь. И, зная об этом, будем уповать только на Него. Зная об этом, будем идти за Ним, совершенно не думая о себе, и тогда Господь откроет для нас Царство Свое Небесное. Аминь.
О двух должниках
(Лк 7:41–50)
Сегодняшнее Евангелие говорит нам о том, как следует вести себя по отношению к Богу и по отношению к нашим ближним, о нашей самой главной христианской обязанности: о том, как следует прощать обиды. В этой притче Господь рассказывает, как к некоему господину, царю, был приведен человек, который должен был ему огромную сумму, тысячу талантов, и тот простил ему весь долг, хотя должник, предчувствуя наказание, которое грозило ему за его непослушание, просил только лишь об отсрочке. Он умолял об отсрочке, а получил вместо этого полное прощение своего долга. И после этого он пошел и стал требовать малый долг со своего соработника, не захотел его простить. Негодный раб был наказан, и Господь говорит нам: “Если каждый из вас от сердца не простит ближнему своему, то и Отец Мой Небесный не простит вам ваших прегрешений”. Так вот надо — от всего сердца простить.
Часто, когда мы приходим на исповедь, мы совершенно не понимаем, что такое милосердие Божие. Мы обычно представляем это как-то внутренне, но мерим по себе, по тому, как мы относимся ко всему в своей жизни, как мы привыкли подсчитывать собственные долги. И, приходя на исповедь, думаем, что вот мы о каком-то грехе забыли сказать, про тот забыли, об этом мы не рассудили правильно. Мы думаем, что нам надо обо всем до мельчайших подробностей рассказать на исповеди, как будто исповедь — это перечисление грехов, что существует такая небесная бухгалтерия, которая все подсчитывает, все наши словечки подберет, до мелочей нас исследует, и если мы о чем-то забудем сказать, то нам прощения не будет.
А в этой притче Господь показывает, что прощает человеку по безмерному Своему человеколюбию, по Своей неизреченной милости, покрывает все наши грехи в полноте любви Своей, как просит и нас прощать — от сердца. Мы только просим возможности как-то духовно не умереть, а Господь нас уже прощает. Мы только просим возможности как-то встать на ноги, а Господь нас уже поднимает, и укрепляет, и дает нам благодатную возможность не словами загладить свое прегрешения, не просто в перечислении огромного количества грехов. Мы можем перечислять до бесконечности, потому что наши грехи — как песок морской, никогда мы не исчислим перед Богом всех наших прегрешений. Никогда мы не сможем на исповеди как-то оправдать себя и не должны даже и рассчитывать, что когда-нибудь наступит такой момент, когда мы все наши грехи выскажем перед Богом и наконец-то вздохнем свободно: “Ну, наконец-то отчитались перед Богом за всю нашу жизнь”. Не получится такого. Мы на это не то что рассчитывать не можем, — мы об этом и думать не должны. Потому что Господь прощает нас не по словам нашим, не по количеству того, что мы перечислили на исповеди, а по тому, как мы готовы жить после этой исповеди.
Как мы дальше-то будем? Вот в чем заключается прощение и милость Божия: нам дают возможность обновить нашу жизнь, стать совсем другими людьми. Не выставляют нам счетов, ничего такого нет. Простил Господь. Помиловал Господь. Живи свободно, живи другим человеком. И вот уходим мы, подобно должнику. Нас простили — и хорошо. Как хорошо быть прощенным. Как хорошо быть свободным. Но мы продолжаем нести в себе все то же самое и к ближнему своему относимся подобно евангельскому должнику, который был прощен, а сам стал требовать возвращения долга с других.
Часто бывает и так, что внешне мы как бы и прощаем, и у нас самих появляется ощущение, что мы вроде бы не храним обиды, не обращаем внимания на тех людей, которые нас обижают, но при этом бываем подобны тому молодому монаху, смиренно переносящему все обиды и оскорбления, который описан в книге преподобного аввы Дорофея. Авва Дорофей пошел в один монастырь, чтобы подивиться такому молодому брату, успевшему преуспеть. И действительно: идет молодой монах, его пинают, оскорбляют и досаждают, а он молчит. “Брат, как же ты успел так преуспеть? — спрашивает авва, — откуда у тебя такое глубокое смирение? Братья тебя обижают, а ты молчишь”. “А что мне до них? Это же псы”, — ответил монах.
И часто у нас так в жизни бывает. Мы просто высокомерно не обращаем внимания на обидчиков. Или по-другому бывает. Мы с человеком поссоримся, он нам досадит, нам больно, неприятно, обидно. И вот попросил у нас человек прощения, или даже не попросил, а вот так только внутри себя мы знаем, что человек переживает из-за того, что произошло. Но мы же знаем, что мы правы, и ждем, когда к нам придут, попросят у нас прощения, когда виноватый первый признает свою вину, чтобы мы с радостью, свысока, получив свой долг, простили. Но случается, что человек не приходит, тяжело бывает человеку подойти, и мы начинаем как бы прощать его. “Ладно, я тебя забуду, — говорим мы в себе. — Я тебя исключу из своей жизни. Я не буду о тебе думать плохо, но я о тебе вообще думать не буду, как будто тебя нет, как будто ты умер для меня”. Вот такое бывает состояние наших душ, очень часто бывает, когда мы как бы совершенно не хотим никого видеть. Архиепископ Иоанн (Шаховской) писал в своем дневнике: “Нежелание видеть какого-то человека очень похоже на приказ его расстрелять”. Он умер для нас, этот человек. А мы считаем, что мы его простили. Раз наше сердце больше не тревожит никакое злое чувство, никакая обида, значит, мы его простили.
А в сегодняшней притче написано — от всего сердца. От всего сердца мы должны простить наших обидчиков или тех людей, которые нам должны. Ведь мы прекрасно понимаем, как мы хотим, чтобы нас простил Господь. Мы же не хотим, чтобы Он забыл о нас. Мы не хотим, чтобы Он исключил нас из Своей Божественной жизни. Мы же не хотим, чтобы Он относился к нам как к каким-то низшим существам. Нет, мы хотим, чтобы Он нас как детей Своих простил, чтобы Он принял нас в Свою жизнь, чтобы любовно простил, во всей полноте. Мы хотим, чтобы мы в этом прощении могли к Нему подойти, как дети приходят к родителям, чтобы прижаться и быть обласканными в этом прощении. Вот такого прощения мы от Него всегда ожидаем. И страшно мучаемся, когда не чувствуем такого прощения, когда мы его не получаем. А именно о таком прощении говорит эта притча, именно о таком прощении говорим мы каждый день в молитве Отче наш — и остави нам долги наша…
И на самом деле это есть закон нашей жизни: как мы прощаем, так же мы просим, чтобы и нас простили. Мы приговор себе читаем, каждый день приговариваем себя к страшным мукам, к таким, какие заслужил евангельский должник. Прости так, как мы прощаем… Если сказать эту фразу по-другому: не прощай нас, как мы не прощаем других.
И поэтому Господь в этой притче еще раз показывает нам, как мы должны прощать. И сил так прощать у нас часто нет, к сожалению. И хотелось бы простить, а чувствуешь в душе и злобу, и раздражение, и все внутри переворачивается, — так тяжело простить человеку, тяжело и невозможно. И вот только с Божией помощью это можно сделать.
На самом деле нет ничего сложнее, чем любить. Нет ничего сложнее, чем прощать. И без Божией помощи человеку это сделать невозможно; не может человек так прощать, как прощает Господь, если Сам Господь не будет рядом. Поэтому мы должны каждый день умолять Его, чтобы Он дал нам возможность суметь жить так, чтобы простить своих ближних, чтобы не осудить никого, чтобы жить этим прощением. И вот только это одно — возможность так прощать, может послужить нам для того, чтобы войти в жизнь вечную и в Царствие Небесное. Аминь.
