Простить – не значит забыть
Я хочу рассказать вам историю из своей жизни. Не знаю, правда, будет ли она интересна.
У меня была подруга, которую я любила, ценила, восхищалась её тонкостью и поэтичностью натуры, оригинальным умом. Однажды она попала в очень неприятную ситуацию. Я за неё переживала, старалась поддержать, чем только можно. Но вдруг она обвинила меня в том, что я рассказала её секрет человеку, который не должен был о нём узнать ни в коем случае.
Поскольку я этого точно не делала (и даже не предполагала тогда, что об этом секрете знали другие люди, которые вполне могли его передать), то начала подругу успокаивать и заверять, что раз никто от меня ничего не узнал, значит, она может не волноваться, всё хорошо. Я могла себе представить, какая буря была у неё в душе, как она страдала, поэтому сначала мне было не до обид, я просто старалась её утешить. Но ничто не помогало – ни клятвы, ни призывы к здравому смыслу (ведь я даже знакома не была с тем человеком, не встречалась с ним никогда) – она становилась всё агрессивнее. Звонила мне постоянно, оскорбляла, называла сплетницей и т.д. Более того, она рассказывала о том, какая я нехорошая, другим людям. Я плакала от несправедливости, от бессилия доказать свою невиновность и, в конце концов, тоже очень обиделась. Тем более, что, как мне тогда казалось, я сделала для неё так много хорошего.
Время шло. Я о ней просто забыла. У меня началась другая жизнь – новые обстоятельства, новые друзья. Постепенно я начала воцерковляться. И вот однажды, готовясь к очередной Исповеди и к Причастию, вдруг споткнулась о слова Христа из Евангелия от Матфея: «Если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним» (Мф. 5, 23-25). Я вдруг ужаснулась – как же я причащалась раньше, как смогу принять Дар Божий, Жертву Того, у Кого хочу просить прощения, если я подругу до сих пор не простила?! Но, легко сказать…
Я стала молиться за неё и за себя, стала просить, чтобы Господь помог мне справиться с обидой. И так мне этого хотелось, что накануне дня, когда я решилась исповедовать Богу свои грехи, мне приснился сон. Иду я по узкой тропиночке, вдруг встречаю свою подругу и говорю: «Прости меня, ведь даже если я перед тобой виновата, всё равно это можно простить, правда?» И так легко мне стало, так радостно. В этом лёгком радостном настроении я исповедовалась, причастилась и так хорошо мне было, лучше, чем во сне. Просто летать хотелось. И вот «полетела» я по делам. И на узенькой тропиночке «вдруг» встретила свою подругу. Наяву уже. Я, как во сне, открываю рот, начинаю говорить слова примирения: «Прос-…» и получаю в лоб такое… Если перевести слова моей бывшей подруги в жесты, то можно сказать, что она надавала мне по лицу и потом ещё пнула поддых.
Было так обидно и больно, что какое-то время я просто не могла дышать, шла, как автомат, пытаясь сделать сначала вдох, потом выдох, и всё думала: «Господи, за что? Почему?» Я не могла найти себе места, не могла спать, есть, всё искала ответ. Не могла произнести молитву Господню, спотыкаясь на словах: Остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим. И вот «случайно» попалась мне в руки ваша газета («Логос» № 3, 2003 г.), там, в материале «ОТЧЕ НАШ» – всё ли так просто?» я «нечаянно» прочла поучения митрополита Антония Сурожского:
Мы всегда думаем, что «простить» значит «забыть». Ну, ушло в какую-то древность, случилось три недели тому назад, десять лет тому назад, больше не болит, не мучит меня – забуду… Это не прощение. Забыть – не значит простить. Прощение начинается в момент, когда я ещё чувствую рану и могу сказать: хорошо, я этого человека принимаю, какой он есть, сколько бы он мне боли ни причинил: я его приму, как Христос меня принимает, и я буду нести его, если нужно, либо как пропавшую овцу (если он даётся), либо как крест, на котором я должен умереть, чтобы он жил, потому что у креста я смогу сказать: прости ему, Господи, он не знал, что творит…
И тут вдруг я поняла…
Во-первых, то, что на самом деле я свою подругу не простила. Потому что и молиться за обидевшего – ещё не значит простить. Ведь я её «простила» на том основании, что она меня поняла и простила. А простить, когда ты не прощён, когда у тебя прощения не просят, ты можешь? Если можешь, это и есть прощение. Простить по-настоящему – значит, если не перестать чувствовать боль от обиды, то – согласиться с ней: «Пусть! Пусть будет больно, а человек всё равно мне дорог. Он хочет боль причинить, а мне его жалко: не может быть хорошо и светло на душе у обидящего». Сочувствие это и желание добра сильнее любой боли. Сейчас я бы не стала утверждать, что простила подругу совсем. Но мне уже не так больно, когда она проходит мимо меня, как мимо чужого человека.
Во-вторых, мне вдруг открылось, как же далеко я, такой приличный, добрый человек, нахожусь от Христа. Ведь Он в момент распятия Своего сказал: Прости им, Отче, они не ведают, что творят… Он заповедовал любить врагов наших. А я не врага – подругу свою несчастную – не могу так любить, чтобы совсем простить! Как Он – не могу!
И ещё Аристотель сказал Александру Македонскому: «Свои секреты никогда не сообщай двоим. Ибо, если тайна будет разглашена, ты не сможешь потом установить, по чьей вине это произошло. Если ты накажешь обоих, то нанесёшь обиду тому, кто умел хранить секрет. Если же простишь обоих – снова оскорбишь невиновного, ибо он не нуждается в твоём прощении».
Но я чувствую, что очень нуждаюсь в её прощении. И это меня не оскорбит. Ведь столько времени носила я в сердце обиду, осуждение, нелюбовь к этому человеку. Разве в этом нет моей вины перед ним?
Марина, дизайнер
Благодарим якутскую православную газету «Логос» за предоставленный материал!
Читайте также:
иерей Александр Ильяшенко: беседа с прихожанами храма и читателями сайта
