В четверг «Левада-центр» опубликовал результаты опроса «Россияне о религии и церкви».
Почти половина россиян (48%) уверена, что только в обращении к религии, к Церкви общество может найти сейчас силу для духовного возрождения страны (34% не согласны), при этом 58% утверждают, что «в трудные периоды истории России православная церковь спасала страну, и сейчас она должна это сделать снова» (19%).
Как показал опрос, большинство респондентов не сомневаются, что Русская православная церковь в настоящее время принимает участие в деятельности органов государственного управления, среди них 10% считают такое участие «очень большим», а 41% — «довольно большим».
Получается ли, что люди сейчас надеются на Церковь? Как изменилось число православных верующих в России и характер их веры за последние несколько лет? Насколько существенно число людей, воспринимающих себя «православными», отличается от людей, активно исповедующих веру? Что можно сказать об отношении людей к участию Церкви в политике и общественной жизни?
Комментирует протоиерей Владимир Вигилянский, настоятель храма святой мученицы Татианы и духовник гимназии имени святителя Василия Великого, экс-руководитель Пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси:
Мне опрос «Левады» показался любопытным. Как в вопросах, так и в ответах я увидел, в каком плену находятся люди, отравленные мифами вокруг веры, религии, Православной Церкви. Мифы эти рождались в разные десятилетия и являются плодами и атеистической пропаганды советских времен, и разнузданных информационных кампаний против Церкви в 90-егоды, и атак против религии, предпринятых в последние месяцы. Многие вопросы поставлены настолько непрофессионально, что не веришь — имеем ли мы дело с социологической службой или с журналистами бульварной прессы.
Первые два вопроса (Относите ли Вы себя к какому-либо вероисповеданию, и если да, то к какому именно? Посещаете ли Вы религиозные службы, и если да, то как часто? — прим. ред.) — вполне традиционны, к ним нет претензий. Но, начиная с третьего вопроса, вступает в действие пропагандистская фальшивка. «Насколько существенное участие принимает сейчас Русская Православная Церковь в деятельности органов государственного управления»?
Поскольку управление в нашем государстве осуществляется тремя ветвями власти — исполнительной, судебной, законодательной, то, поставив вопрос более конкретно, реципиент должен припомнить хотя бы один факт такого участия Церкви в управлении государством. Сомневаюсь, что кто-нибудь вспомнит хотя бы один такой факт. Цифры опроса были бы совершенно другими.
Или такие два вопроса: «Как вы считаете, сотрудничало ли в советские времена руководство Русской Православной Церкви с КГБ СССР» и «Как вы считаете, сотрудничает ли сейчас руководство Русской Православной Церкви с ФСБ России»? Что касается первого вопроса, то зачем нужны эти безумные обобщения? В атмосфере тотального террора, в какой пребывала Церковь, когда были репрессированы 99% духовенства, когда тюремно-лагерные сроки выживших священнослужителей исчислялись десятилетиями, когда мы можем вспомнить десятки географических точек массовых расстрелов духовенства, этот вопрос выглядит кощунством по отношению к жертвам сталинизма. Это все равно, что спросить, сколько было сексотов в Бабьем Яру и «штрейкбрехеров» среди узников Катыни.
Элементарная этика обязывает не только уклоняться от каких бы то ни было обобщений в этом болезненном вопросе, но и вовсе не позволяет добросовестному исследователю обращаться к нему до тех пор, пока не будет выяснен и восстановлен по архивам КГБ контекст. Лишь тогда, когда обнаружится, сколько было агентов КГБ среди членов творческих Союзов, Академии Наук, среди преподавателей высших и средних учебных заведений, среди чиновников и инженеров, вагоновожатых и дворников, журналистов и социологов, наконец, среди диссидентов и правозащитников, будет корректно обратить свой взор и к священнослужителям. В противном случае, подобный вопрос выглядит провокационно, если не подло.
Далее. Что в понятие «сотрудничества» вкладывают социологи? Освящение храма при ФСБ — это сотрудничество? А Крещение в храме сотрудника ФСБ — это как, сотрудничество или нет? А если священник такого сотрудника исповедует? А если причащает? Венчает? Отпевает? И вообще — ФСБ уже стало «врагом народа»? В таком случае — что такое ЦРУ, не «друг» ли?
Более профессиональные социологи уже давно (20 лет назад) разработали целую систему градаций воцерковленности. Покойная В. Ф. Чеснокова, например, насчитывала семь степеней. Каждой из этих групп свойственны такие черты, которые не совпадают с показателями других групп. Но попытки свалить всех в одну кучу свидетельствуют, что наряду с другими государственными, общественными и культурными кризисами, социологические службы испытывает общую болезнь нашего общества — упадок.
Комментировать такую работу не хочется.
Читайте также:
Алексей Гражданкин: Люди доверяют Церкви и хотят от нее большей активности в общественной жизни
Фекла Толстая: Люди хотят, чтобы их считали верующими, в большей степени, чем они таковыми являются
Елена Зелинская: Влияние Церкви на общество должно возрастать
