О неточностях в оценке масштабов репрессий
Протоиерей Александр Ильяшенко
Александр Исаевич Солженицын – явление сложное и неоднозначное.
С одной стороны, неточности и ошибки, которые он допускает, оценивая масштабы репрессий в своём «Архипелаге ГУЛАГ», сейчас общеизвестны и очевидны. В своё время, когда уже были открыты архивы, я занялся этой темой, даже опубликовал статью в научном журнале. У меня получились примерно такие же цифры, к каким пришли эксперты-историки, но эти величины в несколько раз меньше, чем у Александра Исаевича.
По всей видимости, возникла такая неточность от того, что писать свою эпопею Солженицын начал в то время, когда в СССР открыто о репрессиях не говорилось, архивы были закрыты, и данных, основанных на фактах, было явно недостаточно. К тому же, надо отметить. Солженицын был одним из первых, а первым быть всегда трудно.
Единственная информация, хоть как-то доступная советским людям, тогда шла с Запада – в эфире тех же радиостанций. Понятно, что там она искажалась, поскольку у западных стран существовали свои государственные интересы. Но в условиях всеобщей закрытости советскому человеку так естественно было ей верить – ведь внутри страны информации не было никакой.
Увы, наша власть никогда не общалась со своими гражданами, открыто признаваясь в своих ошибках. В конце концов, именно это всеобщее враньё так всем надоело, что и привело к перестройке.
И значение Никиты Сергеевича Хрущёва и XX съезда с их попытками обличить сталинские репрессии здесь не стоит переоценивать. Хрущёв и сам был, по меткому выражению Солженицына, «убийцей-миллионером», только об этом совершенно не говорилось. Так что, все эти «обличения» — всего лишь игры в собственных интересах.
Естественно, наблюдая изнутри страны за всем происходящим, Солженицын склонен был Запад воспринимать идеалистически, как место проявления абсолютной свободы. В те времена многие были с ним солидарны, и я в том числе. С подлинным лицом капитализма Солженицын столкнулся позже уже за границей. Но в России всегда были очень проницательные люди. Например, один из соратников Солженицына – академик Игорь Шафаревич – в конце 80-х годов написал книгу «Две дороги к одному обрыву» – о том, что оба строя – и социализм, и капитализм – одинаково ведут людей к пропасти.
Тема лагерей: есть нюансы
Вообще в связи с оценкой репрессий и, в частности, с Солженицыным, можно вспомнить знаменитого римского оратора Цицерона. Мне довелось присутствовать на историческом докладе, на котором известный профессор Утченко сказал о том, что Цицерон поставил перед историками две задачи, до сих пор невыполненные. Первая очень трудная задача «Историки не должны говорить неправды», а вторая еще более трудная «Они должны говорить правду».
Потому что одно дело сказать ложь. Но можно же ещё о чём-то умолчать, сказать правду неполную – и в итоге картина будет абсолютно искажена.
К тому же в произведении Александра Исаевича есть эпизоды очень неоднозначные. Например, в одном из первых эпизодов его «Архипелага» рассказывается о том, что герой некоторое время содержится вместе с тремя офицерами, которые «отволгнув от боя, который был позавчера, они вчера выпили и на задворках деревни вломились в баню, куда, как они заметили, пошли мыться две забористые девки. От их плохопослушных пьяных ног девушки успели, полуодевшись, ускакать. Но оказалась одна из них не чья-нибудь, а – начальника контр-разведки Армии».
Трудно представить себе, что две девушки могли «ускакать» из бани от трех боевых офицеров. Оставим это на их совести. Создается впечатление, что по мнению писателя, сконцентрировавшегося исключительно на «обличении системы», поступок этих молодых людей – понятен и простителен. Следуя этой логике, получается, что офицеры, попытавшиеся, или совершившие насилие, тоже – «жертвы».
Ну, или стоит признать, что система иногда срабатывала и по делу.
Вообще при подробном изучении темы лагерей открывается множество нюансов, которые делают картину не столь однозначной. Например, у нас многократно описывали, что заключённых держали впроголодь. Но практически никто не пытался оценить, сколько там воровало местное начальство.
К тому стоит сказать, что, помимо произведений Солженицына, в Советском Союзе выходили и другие книги на «лагерную» тему. В 60-е годы были изданы, например, воспоминания генерала Горбатова, но эта книга прошла практически незамеченной; тираж раскупили, и больше она в советское время не переиздавалась.
Разумеется, попытки Солженицына исследовать «лагерную» тему не стоит оценивать как поиск славы или самопиар – в те годы это было просто опасно для жизни. И на Запад Александр Исаевич уехал не добровольно, а был выслан КГБ – отрицать это сейчас – значит погрешить против исторической правды.
И надо понимать, что ошибки его объясняются тем, что он начал заниматься темой одним из первых. Разумеется, сейчас, когда открыты архивы и издан, например, многотомный сборник документов «ГУЛАГ» под редакцией Александра Яковлева, изучать проблему стало намного проще.
Здесь я бы сравнил Солженицына с американским астрономом Эдвином Хабблом. Тот в своё время открыл, что галактики разлетаются, но, вычисляя скорость их разлёта, ошибся раза в четыре. В науке это бывает. Со временем были проведены более точные измерения, ошибка была исправлена, а имя Хаббла вошло в историю науки.
«Архипелаг ГУЛАГ» в широких дискуссиях и в школе
Отдельно несколько слов надо сказать о том, как у нас ведутся дискуссии. К сожалению, люди нередко ведут себя по принципу: «Если ты думаешь не так, как я, то ты – враг». Значит, тебе можно грубить, хамить, и вообще всячески переходить с обсуждаемой проблемы на личность оппонента. Нормальному всестороннему обсуждению это очень мешает.
Что же касается школьной программы, то, я думаю, «Архипелаг ГУЛАГ» включили туда напрасно. Но школьная программа по литературе и её преподавание – это вообще часть отдельной большой проблемы нашей школы.
Всё дело в том, что, создавая школьную программу, с самого начала стоит задаться вопросом: а кого мы, собственно, хотим получить на выходе. В советское время в Законе об образовании было написано, что получить мы хотим «строителей коммунизма», теперь это «люди, способные жить и действовать в условиях рыночной экономики». То есть, и в том, и в другом случае, речь идет о подготовке функционеров, обслуживающих текущий строй, тогда социалистический, теперь — капиталистический.
И здесь вспоминается один из героев пьесы Островского «На всякого мудреца довольно простоты», написавший трактат «О вреде всяческих реформ вообще». Так вот, там была дана прекрасная характеристика таких функционеров: «Чиновник должен быть робок и постоянно трепетен».
Увы, ни наша современная система образования, ни какая другая система образования вообще не ставит своей задачей воспитать нравственную личность. Но, несомненно, иногда такие личности пробиваются вопреки системе – и Александр Исаевич Солженицын – тому прекрасный пример.
Между тем, цель давно сформулирована. В Молебне, который служится перед началом учения, говорится о том, что нужно воспитывать людей, «способных творить волю Божию». То есть людей, образованных, думающих, творческих, мужественных и свободных, людей, обладающих твердыми убеждениями, способных их отстаивать. Безусловно, это исключительно трудная и ответственная задача, потому что «Быть орудьем Бога земным созданьям тяжело», как писал русский религиозный поэт Хомяков. Проблема образования и воспитания имеет принципиальный характер и не решается простым включением в школьную программу некоей подборки «правильных» текстов.
Но это тема совершенно особого разговора.
Записала Дарья Менделеева
