Рассуждения на Послание Иоанна к Парфянам. Рассуждение второе. На 1 Ин 2:12–17

От переводчика. Второе рассуждение было произнесено Августином в понедельник после Пасхи 407 г. и первая его часть посвящена не Посланию, а тому Евангельскому зачалу (из Луки), которое читалось в этот день. Только в § 4 возобновляется прерванное толкование. Всего в данной проповеди разбирается шесть стихов второй главы (12–17), из которых последние три особенно важны для Августина как раскрывающие понятие “мир” в отрицательном смысле.

Как и во многих других случаях, взгляды Августина на отношение христианина к тварному миру обобщили выработанные античным христианством идеи, придали им законченность готовых жестких схем и стали парадигматичными для идеологии последующих эпох. Понятия “мира” и “мирского” связаны в творениях Августина с двумя основными терминами: saeculum и mundus, соответствующие терминам a„иn ‘век (сей)’ и kТsmoj ‘мир’ в грекоязычной традиции¹. Слово saeculum он преимущественно использует, когда речь идет о временном, историческом измерении мира. Слово mundus, изначально означавшее мир в его пространственно-материальной данности, может употребляться у него и в этом нейтральном значении, но часто несет в себе смысловой компонент отчужденности от Бога или даже враждебности к Богу. Эти два значения, конечно, не являются в полной мере самостоятельными. Mundus-мироздание и mundus-богоотчужденность — это один и тот же мир, только взятый либо как Божественное творение (и тем самым свидетельство Божественной славы и объект благого промысла), либо как совокупность условий смертной жизни падшего человека. В этом последнем смысле мир — это предмет незаконной привязанности человека к тварному, когда человек любит творение больше Творца или даже в обход Творца. С точки зрения выработанной в ранней мысли Августина оппозиции двух видов любви, uti-использования и frui-наслаждения, единственным самодовлеющим и достойным предметом любви-наслаждения для человека является Бог: только Его должно любить “ради Него Самого”, все остальное, то есть именно мир как совокупность творений, можно любить лишь как средство для достижения богопознания, то есть, в сущности, так или иначе пользоваться им. Характерно, что той фразой, которую Августин прочел в момент острейшей внутренней борьбы (“Исповедь” 8, 12, 29), закончившейся его окончательным обращением в христианство, стали как раз те стихи Послания к Римлянам (13:13–14), в которых апостол Павел запрещает превращать попечение о плоти, то есть разумное и необходимое пользование благами мира, в похоти, то есть в незаконную самодовлеющую любовь-наслаждение тем, что является только средством для достижения цели. Знаменитое сравнение, к которому Августин прибегает во второй книге “О христианской науке”, уподобляет мир пейзажу, на который глядит человек, путешествующий на родину, и удовольствию от езды, которое он испытывает: если окружающие места и ощущение езды приносят человеку больше радости, нежели желанная родина, его путешествие становится самоцелью, и прибытие домой может в лучшем случае затянуться (“О христианской науке” 1, 4).

Подобное же отношение к миру как подчиненной реальности отразилось и в знаковой теории Августина. Если конечным и желанным объектом познания является Бог, то весь наблюдаемый мир — лишь свидетельство о Боге и цепь знаков, конечным означаемым которой будет надмирный Создатель. По Августину, “язык и научное знание, пророчества, Евангельское благовестие и таинства… — только средства и ступени восхождения души. Ими должно пользоваться, но так, чтобы в конечном счете оставить их позади”². Соответственно этому страсть познавать предметы тварного мира ради них самих для Августина — порок, именуемый curiositas (любопытство)³.

Начиная с восьмого параграфа Августин описывает разные значения слова мир (mundus) так от­четливо, как нигде в другом месте, и воспроизводит из­любленные топосы о любви к миру и Богу. Злой мир состоит из всего, что взывает к похоти плоти, то есть жажде телесных удовольствий, похоти очей, то есть пустому лю­бопытству, и гордости житейской. Последнее выраже­ние в греческом тексте Послания, вероятно, означало пре­возношение земными богатствами, однако латинский пе­ревод соответствующего словосочетания — ambitio saeculi — возможно понять лишь в смысле “мирское чес­толюбие”, что мы и наблюдаем у Августина.

Можно отметить, что нашедшая свое полное выраже­ние в “Рассуждениях на Послание Иоанна” идея сопос­тавления трех составляющих мира (похоти плоти, похоти очей и гордости житейской) с тремя искушениями Христа (предложением превратить камни в хлебы, испытать Бога, бросившись с крыла храма, и завладеть царствами мира) заро­дилась гораздо раньше — в самом начале его пастырской деятельности. Первый вариант развития этой темы мы находим в толковании на восьмой псалом (начало 390-х годов). Любопытно, что эти две сопоставленные таким образом триады в толковании на восьмой псалом сопоставляются еще и с третьей триадой: “Скотов полевых, птиц небесных и рыб морских” — здесь Августин прибегает к приему, который заключается в том, что структурное по­добие разных планов помогает мотивировать знаковую связь между ними:

«Скоты полевые весьма удобно толкуются как люди, коим радость приносят плотские утехи, из которых они не поднимаются ни к чему высокому, ни к чему труднодос­тупному. Ибо поле — это широкий путь, приводящий к погибели (Мф 7:13)⁴, и в поле умерщвлен был Авель (Быт4:8). Оттого следует опасаться, как бы, сойдя с гор прав­ды Божией (Ибо правда Твоя, — говорит псалом, — как горы Божии),кто-нибудь не предпочел шири и легкости плотского наслаждения, и не был бы убит диаволом. По­смотри теперь и на птиц небесных — гордецов, о которых говорится: Положили на небесах уста свои⁵. Смотри, как в вышине их носит ветер, тех, что говорят: Язык наш возве­личим, уста наши при нас, кто нам Господь? Узри также и рыб морских, то есть любопытных, преходящих стезями морскими, то есть исследующих в пучинах века сего вре­менное, которое, как стези в море, пропадает и исчезает, как только вода стекается обратно, дав дорогу проходящим кораблям или чему-либо иному плавающему и преходя­щему. Ибо не сказал Псалмопевец просто “ходящие сте­зями морскими”, но “преходящие”, чем показал упорнейшее усердие тех, кто исследует пустое и мимотекущее. И эти три рода пороков, то есть похоть плоти, и гордость, и любопытство, объемлют все грехи. Мне кажется, что их и исчислил апостол Иоанн, сказав: Не любите мира, ибо все, что в мире, есть похоть плоти, и похоть очей, и гордость житейская. Преимущественно через очи одолевает людей любопытство, а к чему относится прочее, очевидно. И зна­менитое искушение Человека Господня было трехчастным: хлебом, то есть пожеланием плоти — когда Ему было пред­ложено: Скажи камням сим, чтобы сделались хлебами⁶; пустым превозношением, когда поставленному на горе Христу предстали все царства мира и были обещаны, если поклонится; любопытством, когда диавол предложил бро­ситься вниз с крыла храма, чтобы испытать, подхватят ли Его ангелы. И после того как враг не смог одержать победу ни в одном из этих искушений, об этом было сказано так: После того как совершил диавол все искушение⁷».

Конечно, не следует считать, что такой взгляд Августи­на на вещи — мировоззрение жизнененавистника. Сотво­ренное Богом мироздание добро зело, как он неоднократно и с готовностью повторяет, признавая законность и природную оправданность наслаждения красотой приро­ды, искусством и здоровой телесностью. Граница между миром-красотой и миром-соблазном проходит по линии свободной человеческой воли, которая может либо оправ­дывать тварный мир, если она согласна с волей Творца, либо отражать мир в кривом зеркале собственной злока­чественности. В этом — ответственность человека. В од­ном из пассажей “Рассуждений на Послание Иоанна к Парфянам” (3, 9) об этом говорится так:

“Извращенные по своей злой воле люди винят Творца <что Он сотворил их дурными — С. С.>. И Творец кричит им с неба: Чем я тебя создал? Я создал человека, а не алч­ность, создал человека, а не убийство, создал человека, а не прелюбодеяние. Ты слышал, что Меня восхваляют все Мои творения. Об этом воспевали песнь три отрока, и она защищала их от огня. Хвалят творения Господни Господа: хвалит небо, хвалит земля, хвалит море, хвалит все, что в море, хвалят ангелы, хвалят звезды, хвалят светила, хва­лит все, что плавает, все, что летает, все, что ходит, все, что ползает — все это хвалит Господа. Но разве слышал ты, что Его хвалит алчность? Разве слышал ты, что Его хвалит пьянство, что Его хвалит роскошество, что Его хва­лит легкомыслие? Все, что не воздает Господу хвалы в этой песни, Господь не создавал. Исправляй, что ты сам создал, чтобы спаслось в тебе то, что создал Господь”.

В одиннадцатом параграфе присутствует и развер­нутое сравнение мира с обручальным кольцом, которое, пожалуй, наиболее органично выражает Августинову идею правильного отношения к тварному миру. Мир — это за­лог любви Бога к человеку, созерцая который, человек дол­жен думать о Боге — Обручнике человеческой души — и исполняться любви к Нему. Однако нелепо, если невеста полюбит обручальный перстень больше будущего мужа, и нелепо человеку любить и наслаждаться миром, этим залогом будущего единения с Богом, больше, чем Им Са­мим.

1. Все, что читается из Священных Писаний к нашему назиданию и спасению, надлежит слушать со вниманием. Но более всего заслуживает запоминания то, что имеет силу в борьбе с еретиками, чьи козни не перестают преследовать тех, кто послабее и полегкомысленнее. Помните, что Господь наш и Спаситель Иисус Христос и умер за нас, и воскрес, то есть умер за грехи наши и воскрес ради оправдания нашего.

Как вы только что слышали, у двух учеников, которых Он застал на дороге, очи были удержаны, так что они не узнали Его; и нашел Он их отчаявшимися в искуплении, которое было во Христе, и полагающими, что Он уже пострадал и умер как человек, и не думали они, что Он как Сын Божий всегда жив. Они думали, что Он умер во плоти так, что уже не оживет, но что Он лишь один из пророков — как вы и слышали (кто был внимателен) из их слов. Тогда Он открыл им Писания, начиная от Моисея и чрез всех пророков, и показал, что все, что Он претерпел, было предсказано, — это для того, чтобы они не слишком смутились, если Господь воскреснет, и чтобы не усомнились еще более, если бы все это не было о Нем предсказано. Ибо утверждение веры в том, что все случившееся с Христом было предсказано. Итак, ученики не узнавали Его вплоть до преломления хлеба (Лк 24:1–35). И воистину, кто не в осуждение себе ест и пьет, тот в преломлении хлеба узнает Христа.

Потом одиннадцать учеников думали, что видят духа. И Тот, Кто дал Себя распять, дал Себя осязать: распять дал врагам, осязать друзьям, но врачом был для всех: для нечестия тех и для неверия этих. Действительно, вы слышали, когда читались Деяния Апостольские, сколько тысяч уверовали из убийц Христа. Если позже уверовали те, кто убивал, разве не должны бы были уверовать те, кто самую малость сомневался. Но однако — и на это вы более всего должны обратить внимание и запомнить, потому что против злокозненных заблуждений Господь восхотел положить основание в Писаниях, вопреки которым не посмеет говорить никто, если он хочет так или иначе считаться христианином — однако когда Он дал Себя осязать друзьям, этого Ему не было достаточно, но хотел Он укрепить сердце верующих и от Писаний, ибо Он предвидел, что будем мы, а именно, что нам нечего будет осязать, но будет что читать. Если они поверили из-за того, что коснулись и осязали, то что делать нам? Христос уже взошел на небо, придет Он только в конце, чтобы судить живых и мертвых, — что же поможет нам поверить, как не то, чем Он и осязавших хотел укрепить. Ибо Он открыл им Писания и показал им, что подобало Христу пострадать и исполниться всему, что написано о Нем в законе Моисея, и пророках и псалмах. Все Ветхое Писание объял Он. Все в этих Писаниях звучит Христом, если есть уши, готовые услышать. И Он открыл им разум к пониманию Писаний⁸. Поэтому и нам надо молиться о том, чтобы Он Сам открыл нам смысл.

2. Что же Господь показал из написанного о Нем в Законе Моисеевом, пророках и псалмах? Что Он показал? Пусть Сам скажет. Евангелист написал об этом кратко, чтобы мы знали, во что мы должны верить и что понимать из такой обширности Писаний. И правда, много здесь страниц и много книг, и во всех них есть то, о чем Господь кратко сказал Своим ученикам. Что же это? Что подобало пострадать Христу и в третий день воскреснуть⁹. Вот тебе о женихе: Подобало пострадать Христу и в третий день воскреснуть. Жених представлен нам. Посмотрим, что Он говорит о невесте, чтобы ты знал жениха и невесту и не зря пришел на брачное торжество. Ибо всякое церковное торжество — торжество брачное: празднуется бракосочетание Церкви. Берет жену Себе Царский Сын, и Сам Царский Сын — Царь, а званные на свадьбу — невеста. Здесь не так, как на плотской свадьбе, где званные на свадьбу — одни, а замуж выходит другая; в Церкви кто зван — если только они добрые гости — те и становятся невестой. Ибо всякая Церковь — невеста Христова, начало и начаток которой — плоть Христа: здесь соединяются невеста с женихом во плоти. Недаром, поверяя нам эту плоть, Он преломил хлеб, и недаром в преломлении хлеба открылись очи учеников и они узнали Его.

Что же, как открыл Господь, было написано о Нем в законе, пророках и псалмах? Что подобало пострадать Христу. Если бы Он не прибавил и воскреснуть, то впору было бы плакаться тем, чьи очи были удержаны; но было проповедано Им Воскресение. А для чего так? Почему подобало пострадать и воскреснуть Христу? По тому самому псалму, который мы так усердно предлагали вашему вниманию в четвертый день по субботе в последнюю седмицу, на первом собрании. Почему подобало Христу пострадать и воскреснуть? Потому что помянут и соберутся ко Господу все концы земли, и поклонятся пред лицом Его все отечества народов (Пс 21:28)¹⁰. Ибо, чтобы вы знали, что подобало Христу пострадать и воскреснуть, что прибавил Он здесь, представляя нам невесту после представления жениха? И проповедану быть во имя Его покаянию и оставлению грехов по всем народам, начиная от Иерусалима (Лк 24:47)¹¹.

Вы слышали, братья, запомните! Пусть никто не сомневается, что Церковь — по всем народам, пусть никто не сомневается, что она началась от Иерусалима и наполнила все народы. Мы узнаем поле, где посажена лоза, но когда она разрастется, не узнаем, потому что лоза заняла все поле. Откуда она началась? От Иерусалима. И куда достигла? Ко всем народам. Мало их осталось: почти все она заняла. Между тем, пока она занимает все народы, появились кое-какие сорняки, которые земледельцу надо выполоть, и они составили ереси и расколы. Но пусть выполотые не завлекут вас, чтобы и вам не быть выполотыми; лучше наоборот — вы призывайте их всеяться снова. Ведь очевидно, что Христос пострадал, воскрес и взошел на небо; явлена также и Церковь, потому что во имя Его проповедуется по всем народам покаяние и оставление грехов. Откуда она началась? Начиная от Иерусалима. Слышит это глупый, пустой и — как еще назвать его? — слепой, который не видит столь великой горы, который закрывает глаза против светильника, поставленного на подсвечник.

3. Когда мы говорим: “Если вы кафолические христиане, будьте в общении с той Церковью, от которой распространяется по всей вселенной Евангелие, будьте в общении с тем Иерусалимом”, — когда мы им так говорим, они отвечают нам: “Мы не в общении с тем городом, где убит наш Царь, где убит наш Господь”, — как будто бы они ненавидят город, где убит наш Господь. Иудеи убили Того, Кого видели на земле; эти же нападают на Того, Кто восседает на небе. Кто хуже: те, кто убили Его потому, что считали человеком, или те, кто осмеивают Его таинства, хотя уже признают Его Богом? Но они, изволите ли видеть, ненавидят город, в котором был убит их Господь. Благочестивые и милосердные люди, они весьма болезнуют об убийстве Христа — и убивают Христа в людях. Но Он-то любил этот город, и жалел его, от него Он велел начать проповедь о Себе: Начиная от Иерусалима. Там положил Он начало проповеди Своего имени — а ты отвращаешься от общения с этим городом. Неудивительно, что будучи отсечен, ты ненавидишь корень. Что Он сказал Своим ученикам? Оставайтесь в городе, ибо Я пошлю обетование Свое на вас (Лк 24:49)¹². Вот какой город они ненавидят. Наверное они любили бы его, если бы в нем жили те иудеи, что убили Христа. Ибо очевидно, что все убийцы Христа, то есть иудеи, были изгнаны из этого города¹³. Где жили те, кто неистовствовал против Христа, живут те, кто поклоняется Ему. Потому ненавидят этот город донатисты, что в нем живут христиане. Там Христос велел оставаться ученикам Своим, туда хотел послать им Духа Святого. Где зачалась Церковь, если не там, куда пришел с неба Дух Святой и наполнил сто двадцать сидящих вместе (Деян 1:16). Это была удесятеренная двоенадесятица. Сидели там сто двадцать человек, и пришел Дух Святой, и наполнил все место, и был звук, как будто пронеслось мощное дуновение, и разделились языки наподобие огня. Вы слышали Деяния Апостольские, сегодня читалось это место: начали они говорить на языках, как Дух давал им вещать (Деян 2:4)¹⁴, и все присутствовавшие там, иудеи, пришедшие из всех народов, каждый узнавал свой язык, и удивлялись они, что эти простецы и неучи внезапно научились не одному или двум языкам, но языкам вообще всех народов (Деян 2:5–11). А так как там прозвучали все языки, то этим знаменовалось, что уверуют все языки. А эти, которые весьма любят Христа и потому не хотят быть в общении с городом, который убил Христа, так почитают Христа, что говорят, будто бы Он остался только у двух языков: у латинского и пунийского, то есть афрского. Только двумя языками обладает Христос? Ведь только эти два языка есть у сторонников Доната — больше нет.

Воспрянем ото сна, братья, и посмотрим лучше на дар Духа Божия и поверим заведомо сказанному о Нем, и увидим, что исполнилось все заранее сказанное о Нем в псалме: Нет речей и нет языков, слова которых не слышны (Пс 18:4)¹⁵. А чтобы ты не подумал, что все языки сошлись в одно место, но что дар Христа пришел ко всем языкам, послушай, что сказано дальше: Во всякую землю изошел звук их, и в концы вселенной глаголы их. Почему так? — Потому что на солнце Он поставил скинию свою (Пс 18:5)¹⁶, то есть во всеобщей видимости. Скиния Его — это плоть Его, скиния Его — это Церковь Его; она поставлена на солнце, она не в ночи, а во дне.

Но почему же они не узнают Его? Вернемся к прочитанному вчера зачалу, и вы увидите, почему они не узнают: Кто ненавидит брата своего, тот <…> во тьме ходит, и не знает, куда идет, потому что тьма ослепила глаза его (1 Ин 2:11). Посмотрим же, что дальше, и не будем во тьме. Как нам не быть во тьме? — Любить братьев. Чем доказать, что мы любим братский союз? — Тем, что мы не разрываем единства.

4. Пишу вам, малые дети, потому что оставляются вам грехи именем Его¹⁷. Вы малые дети потому, что оставлением грехов вы получаете рождение. Но чьим именем оставляются грехи? Разве именем Августина? Ну так и не именем Доната. Знаешь, кто Августин и кто Донат — но и не именем Павла и не именем Петра. Ибо обращаясь к тем, кто разделяет Церковь между собой и пытается сделать части из единства, в лице апостола Павла болезнующая родами младенцев мать — любовь, раскрывает свою утробу и как бы разрывает словами свою грудь, оплакивает детей, которых — видит она — уносят, зовет вернуться к единому имени тех, кто хотел сотворить себе множество имен, отторгает от любви к себе самому, чтобы они любили Христа, и говорит: Разве Павел был распят за вас? Или крестились вы во имя Павла? (1 Кор 1:13)¹⁸. Что он говорит? Я не хочу, чтобы вы были мои, но чтобы со мной; будьте со мной, мы все принадлежим Ему, умершему за нас, распятому за нас. Потому сказано и здесь: Оставляются вам грехи именем Его, а не именем какого-нибудь человека.

5. Пишу вам, отцы. Почему сначала о детях? Потому что оставляются вам грехи именем Его, и вы возвращаетесь к новой жизни — поэтому дети. А отцы почему? Потому что вы познали Того, Кто от начала¹⁹: ведь начало связано с отцовством. Христос нов по плоти, но древен по Божеству. Насколько древен — как сказать? Сколько лет Ему? Древнее ли Он Матери Своей? — Конечно, древнее Матери, ибо все посредством Его было сотворено²⁰. Если все, то Он Сам сотворил, будучи древним, и Свою Мать, от Которой родился новым. Но только ли Матери Он древнее? Он древнее и дедов Матери. Авраам был дедом Матери Его, а Господь сказал: Прежде Авраама Я есмь (Ин 8:58)²¹. Скажем ли, что Он прежде Авраама? Земля и небо были сотворены прежде, чем был человек. Господь прежде них был, а вернее и есть. Прекрасно сказал Он не “прежде Авраама Я был”, но: Прежде Авраама Я есмь. Ведь если о чем-то говорится, что оно было, значит, его нет, а если о чем-то говорится, что оно будет, значит, его еще нет — но Господу присуще только быть. Поскольку Он Бог, Он может быть, а быть в прошлом и быть в будущем не может. У Него длится день единый, но вечный. Его не ограничивают собой вчерашний и завтрашний день, ибо сегодняшний день, начинающийся по окончании вчерашнего, завершится с приходом завтрашнего. Но тот единый день там пребывает без тьмы, без ночи, без протяженностей, без меры, без часов. Назови его как хочешь: если хочешь, это день, если хочешь, это год, если хочешь, это годы. Ибо о нем сказано: И годы Твои не оскудеют (Пс 101:28)²². А когда он был назван днем? — Когда Господу было сказано: Я в сей день родил Тебя (Пс 2:7)²³. Он рожден вечным Отцом, рожден из вечности, рожден в вечность; без всякого начала, без всякого конца, без всякой меры протяженности, ибо Он есть то, что есть, ибо Он есть Тот, Кто есть. Это Свое имя Он назвал Моисею: Скажешь им: Тот, Кто есть, послал Меня к вам (Исх 3:14)²⁴. Что там прежде Авраама! Что там прежде Ноя! Что там прежде Адама! Слушай Писание: Прежде денницы Я родил Тебя (Пс 109:3)²⁵. В конце концов, раньше земли и неба. Почему? Потому что все посредством Его было сотворено, и без Него не было сотворено ничто. Узнайте это, отцы, потому что отцами становятся, познавая то, что от начала.

6. Пишу вам, юноши. Они дети, они отцы, они юноши. Дети оттого, что рождаются, отцы оттого, что познают начало. А почему они юноши? Потому что вы победили злого²⁶. В детях рождение, в отцах древность, в юношах крепость. Раз юноши побеждают злого, значит он сражается с нами? — Сражается, но не одолевает? Потому ли, что мы сильны, или потому, что силен в нас Тот, Кто в руках преследователей оказался немощен? Тот нас сделал крепкими, Кто не противился преследователям. Ибо Он был распят по немощи, но живет по силе Божией.

7. Пишу вам, дети. Почему дети? Ибо вы познали Отца. Пишу вам, отцы: настаивает на этом и повторяет: потому что вы познали Того, Кто от начала. Помните, что вы отцы; если забываете Того, Кто от начала, вы потеряли отцовство. Пишу вам, юноши. Еще и еще раз подумайте, чтовы юноши: сражайтесь, чтобы победить; побеждайте, чтобы получить венец; будьте смиренны, чтобы не пасть в сражении. Пишу вам, юноши, ибо вы крепки и слово Божие пребывает в вас, и вы победили злого²⁷.

8. Все это, братья — и что мы познали то, что от начала, и что мы крепки, и что мы познали Отца — все это сказано как будто бы в похвалу познания, но не в похвалу ли и любви? Если мы познали, то должны возлюбить, ибо знание без любви не спасает. Знание надмевает, а любовь назидает (1 Кор 8:1). Если вы готовы исповедовать, но не любить, то вы уподобляетесь демонам. Демоны исповедовали Сына Божия и говорили: “Что нам и Тебе?” — и были изгнаны (см. Мф 8:29). Исповедуйте и раскройте объятия. Те страшились из-за своих неправд, вы же любите Отпустившего ваши неправды. Но как мы можем любить Бога, если любим мир? Бог готовит нас к тому, чтобы мы стали обиталищем любви. Есть две любви: к миру и к Богу; если будет обитать в тебе любовь к миру, некуда будет войти любви к Богу. Пусть отступит любовь к миру и вселится любовь к Богу, пусть займет место лучшее. Любил ты мир — не люби мира; когда вычерпаешь из сердца любовь земную, почерпнешь любви Божественной, и тогда станет обитать в тебе благая любовь, от которой не может произойти ничего злого. Итак, послушайте теперь слова очищающего. В сердцах людей он видит как бы поля. Но какими найдет он поля? Если они поросли лесом, он выкорчевывает его, если находит чистое поле, засаживает. Насадить там он хочет дерево — любовь благую. А какой лес он хочет искоренить? — Любовь к миру. Послушай корчевателя лесов: Не любите мира, — так продолжает Иоанн, — ни того, что в мире. Если же кто возлюбит мир, любви Отца нет в нем²⁸.

9. Вы слышали, что если кто возлюбит мир, любви Отца нет в нем. Пусть никто не скажет в сердце своем, что это неправда, братья. Так говорил Бог, так устами Апостола говорил Святой Дух, нет ничего более истинного: Если кто возлюбит мир, любви Отца нет в нем. Хочешь быть в любви Отца и быть сонаследником Сына? — Не люби мира. Прогони дурную любовь к миру, чтобы исполниться любви к Богу. Ты сосуд, но пока ты еще полон, вылей то, что в тебе, и прими в себя то, чего в тебе нет. Наши братья, как мы знаем, возродились водою и Духом, и сами мы несколько лет назад возродились водою и Духом. Хорошо, если мы не любим мира, так что таинства пребывают в нас не в осуждение, но служат основанием спасения. Утверждение спасения в том, чтобы иметь корень любви, иметь добродетель благочестия. Облик благочестия хорош, облик благочестия свят; но что значит облик, если у него не будет корня? Вырванный сорняк не бросают ли в огонь? Пусть будет у тебя облик, только с корнем. Но как же нам укорениться, чтобы не быть искорененными? — Держась любви, как говорит апостол Павел: В любви вы укоренены и основаны²⁹. Как может благая любовь укорениться там, среди таких чащоб любви к миру? — Искорените леса. Вам предстоит принять великое семя, пусть не будет на поле того, что может задушить семя. Искореняющие слова сказал Апостол: Не любите мира, ни того, что в мире. Если же кто возлюбит мир, любви Отца нет в нем.

10. Ибо все, что в мире — похоть плоти, и похоть очей, и гордость житейская, — называет он три порока, которые не от Отца, но от мира. И мир преходит, и вся похоть его, но кто творит волю Божию, пребывает во веки, как и Сам Он пребывает во веки³⁰.

“Почему мне не любить то, что сотворил Бог”? Чего ты хочешь: любить временное и прейти со временем или не любить мира и жить во веки с Богом? Увлекает нас за собою поток временных вещей, но при этом потоке как бы выросло дерево — Господь наш Иисус Христос. Он принял плоть, умер, воскрес, взошел на небеса. Он как бы согласился быть посаженным при потоке временного. Увлекает тебя стремглав этот поток? — Держись за дерево. Закружила тебя любовь к миру? — Держись за Христа. Ради тебя Он стал временным, чтобы ты стал вечным, ибо Он так стал временным, что при этом остался вечным. Прибавилось к Нему нечто временное, но не отступил Он от вечности. Ты же, наоборот, родился временным, и по греховности стал временным; ты стал временным по греховности, Он стал временным по милосердию во отпущение грехов. Сколь великая разница между двумя людьми в темнице, если один из них обвиняемый, а другой посетитель! Иногда человек приходит к своему другу и входит навестить его, и тогда, кажется, оба в темнице, но между ними большое расстояние и разница. Одного держит здесь вина, другого приводит сюда человеколюбие. Так и в нашей смертности: нас держит здесь вина, а Христос снизошел сюда по милосердию; Он вошел к узнику искупителем, а не обвинителем. Господь пролил за нас Свою кровь, искупил нас из тюрьмы, изменил нашу надежду. Мы пока еще носим на себе смертность плоти, но уповаем на будущее бессмертие; мы еще колеблемся на бурном море, но уже укрепили на суше якорь надежды.

11. Давайте же не будем любить мир и то, что в мире. Ведь то, что в мире, похоть плоти, и похоть очей, и гордость житейская — эти три, и пусть никто не говорит: “То, что в мире, создал Бог, то есть небо и землю, море, солнце, луну, звезды, все украшения небес. Какие украшения у моря? Все плавающие существа. Какие у земли? Животные, деревья, пернатые. Все это в мире, и все это создал Бог. Почему же мне не любить то, что создал Бог?”. Да будет в тебе Дух Божий, чтобы ты видел: все это добро; но горе тебе, если ты возлюбишь созданное и оставишь Создателя. Все творения прекрасны в глазах твоих? Но насколько прекраснее Тот, Кто все это создал!

Будьте внимательны, возлюбленные, сравнения могут доставить нам назидание. Как бы не подкрался к вам сатана со своими обычными словами: “Хорошо вам среди Божиих творений! Для чего Он создал все это, как не для того, чтобы вам было хорошо?”. И люди поддаются опьянению, и погибают, и забывают своего Создателя: не умеренно, но жадно пользуясь сотворенным, они пренебрегают Творцом. О таких Апостол говорит: Поклонились и послужили твари более, чем Творцу, Который благословен вовеки³¹. Бог не запрещает тебе любить все это, но любить, не полагая в том блаженства, ценить и хвалить с тем, чтобы любовь воздавать Творцу. Это как если бы, братья, жених подарил кольцо своей невесте, а она, получив кольцо, полюбила бы его больше, нежели жениха, который подарил ей кольцо. Разве такую душу нельзя было бы осудить за измену из-за пристрастия к кольцу, хотя она полюбила подаренное женихом? Она, конечно, полюбила то, что подарил ей жених, однако если бы она сказала: “Довольно мне и этого перстня, жениха больше видеть не хочу”, — кто она была бы такая? Кто бы не отвратился от такого безумия? Кто бы не осудил душу изменницы? Вместо человека ты любишь золото, вместо жениха любишь перстень; раз ты такая, что любишь перстень вместо жениха, значит, выходит так, что он дал тебе перстень не во обручение, а во отвращение. Ведь жених дал ей перстень залогом любви, чтобы она любила в перстне его. Вот так и Бог дал тебе все это — люби Того, Кто сотворил. Он хочет дать вам и больше — Себя Самого, сотворившего все это. Но если ты возлюбишь все это, пусть и сотворенное Богом, но пренебрежешь Создателем, а возлюбишь мир — разве любовь твою нельзя будет считать прелюбодейной?

12. Ибо миром называется не только это произведение, созданное Богом: небо и земля, море, все видимое и невидимое — но и обитатели мира называются миром, подобно тому как домом называются и стены, и обитатели стен. Иногда мы хвалим дом, но порицаем его обитателей. Бывает, мы говорим: “Прекрасный дом”, — потому что он мраморный и с роскошными наборными потолками, а бывает говорим: “Прекрасный дом: ни с кем там не обходятся несправедливо, нет в нем воровства, никого не притесняют”. Тут мы хвалим уже не стены, а обитателей стен; однако домом называем и то, и другое. А все любители мира, из-за того что они обитают в мире с любовью к нему (в то время как имеющие сердце горе обитают на небе, хотя плотью ходят по земле), — итак, все любители мира называются мир. У них есть только эти три вещи: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская. Они желают только есть, пить, совозлежать и предаваться подобным удовольствиям. Разве нельзя соблюдать в них меру? Или когда говорится: “Не любите этого”, — разве говорится, чтобы они не ели, не пили или не производили на свет детей? Не о том говорится. Но ради Творца надо соблюдать меру, чтобы все это не привязывало вас к себе любовью, чтобы вы не любили с наслаждением того, чем должны владеть с пользой. Однако испытать вас можно только представив выбор из двух возможностей: правды хочешь или прибытка? “Мне не на что жить, не на что есть, не на что пить”. А что если ты можешь этого добиться только ценой неправды? Не лучше ли любить то, что нельзя потерять, чем творить неправду? Видишь ты прибыток золота и не видишь ущерба веры. В этом, как говорит Иоанн, похоть плоти, то есть вожделение тех вещей, которые относятся к плоти, как пища, и совместное ложе и прочее тому подобное.

13. И похоть очей. Похотью очей он называет всякого рода любопытство. Сколь далеко простирается любопытство? Оно в зрелищах, в театрах, в диавольских обрядах, в волхвовании, в колдовстве — все это оно, любопытство. Иногда оно искушает и рабов Божиих, и они хотят совершать что-то вроде чудес, испытать, послушает ли их Бог в совершении чудес. Это любопытство, иными словами, похоть очей; оно не от Отца. Если Бог дал, твори чудеса, для того Он и даровал тебе эту способность, чтобы ты ее применял. Но это не значит, что кто не творил чудес, не будет принадлежать к Царству Божию. Когда Апостолы радовались, что им повинуются демоны, что сказал им Господь? — “Не радуйтесь этому, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах”. Он хотел, чтобы Апостолы радовались тому же, чему должен радоваться и ты. Ибо горе тебе, если имя твое не написано на небесах. Разве горе тебе оттого, что ты не воскресишь мертвых? Разве горе тебе оттого, что ты не будешь ходить по морю? Разве горе тебе оттого, что ты не изгонишь демонов? Если дана тебе такая способность, пользуйся ею со смирением, не в гордости. Ибо и о некоторых лжепророках Господь сказал, что они сотворят знамения и чудеса. Так пусть же не будет у тебя гордости житейской. Гордость житейская — это превозношение; это когда человек хочет хвалиться почестями, когда кажется себе великим, по богатству ли или по другой какой силе.

14. Итак, есть три этих страсти, и не найти другого источника человеческих вожделений: только похоть плоти или похоть очей, или гордость житейская. Ими тремя диавол искушал Господа.

Искушению похотью плоти Господь подвергся, когда диавол сказал Ему: Если ты Сын Божий, скажи этим камням, чтобы стали хлебами, — после того как Господь взалкал после поста. Но как Он отразил врага и тем самым научил воина сражаться? Внимай тому, что Он сказал: Не хлебом единым жив человек, но всяким словом Божиим (Мф 4:3–4; Втор 8:3)³².

Искушению похотью очей в желании чуда Он подвергся, когда диавол сказал Ему: Бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, чтобы они поддержали Тебя и Ты не преткнул о камень ногу Твою (Мф 4:6)³³. Господь противостал искусителю: если бы Он сотворил чудо, то могло бы показаться, что Он либо уступил, либо сделал это из любопытства. Ибо Он, конечно, творил чудеса как Бог, когда хотел, но чтобы исцелить немощных. Но если бы Он сотворил чудо тогда, можно было бы подумать, что Он просто хотел показать чудо. Чтобы люди не думали так, слушай, что Он ответил: Отойди от Меня, сатана, ибо написано: Не искушай Господа Бога твоего (Мф 4:7; Втор 6:16)³⁴, то есть: если Я это сделаю, Я искушу Бога. Он сказал то, что хотел научить говорить тебя. Когда враг внушает тебе: “Что ты за человек? Какой ты христианин? Ты сотворил хоть одно чудо? Воскресали мертвые по твоим молитвам? Исцелял ли ты горячечных? Если бы ты хоть чего-то стоил, ты бы сотворил какое-нибудь чудо”, — тогда отвечай и скажи: “Написано: Не искушай Господа Бога твоего; и я не буду искушать Бога, как будто я принадлежу Богу только если сотворю чудо, и не принадлежу, если не сотворю. А как же Его слова: Радуйтесь, что имена ваши написаны на небесах?” (Лк 10:20).

Когда Господь подвергся искушением житейской гордостью? Когда диавол поднял Его на высоту и сказал: Все это дам я Тебе, если Ты падешь и поклонишься мне. Превозношением земного царствования он хотел искусить Царя веков, но Господь, сотворивший небо и землю, попрал диавола. Что особенного в том, что Господь одолел диавола? Стало быть, Он ответил диаволу то, что хотел научить отвечать тебя: Написано: Господа Бога твоего бойся и Тому одному служи (Мф 4:9–10; Втор 6:13)³⁵.

Держась этого, вы избежите вожделения к миру, а не имея вожделения к миру, вы не покоритесь ни похоти плоти, ни похоти очей, ни гордости житейской, и приготовите место грядущей любви, чтобы любить Бога. Потому что если в сердце вашем будет любовь к миру, не будет там любви к Богу. Держитесь лучше любви к Богу, чтобы, как Бог вечен, так и вы пребывали вовеки, потому что всякий человек таков, какова его любовь. Любишь землю — будешь землей. Любишь Бога — что мне сказать? Что будешь богом? Не смею сказать это от себя, послушаем Писания: Я сказал: вы боги и сыновья Вышнего все (Пс 81:6)³⁶. Итак, если вы хотите быть богами и сынами Вышнего, не любите мира и того что в мире, ибо все, что в мире — похоть плоти, и похоть очей, и гордость житейская, которые не от Отца, но от мира, то есть от людей, возлюбивших мир. И мир прейдет, и похоти его, но кто творит волю Божию, пребывает вовеки, как и Бог пребывает вовеки.

Перевод с латинского С. Степанцова