Революции и парламенты, или Всегда ли хороша демократия? — Прот. Александр Ильяшенко vs Владимир Лавров
Особенности национального парламентаризма
Профессор Владимир Лавров
Профессор Владимир Лавров: Если брать исторический опыт Запада, то партии, парламенты создавались в течение длительного времени. Партии вырастали из общественных движений, рабочие партии отпочковывались от профсоюзов, то есть это был длительный процесс. Если партии отпочковывались от профсоюзов, тем самым сохранялась связь с профсоюзами, с низами.
В России, как всегда, было иначе. В России партии возникли, были разрешены только в октябре 1905 года, очень быстро, в результате царского Манифеста 17 октября 1905 года. И что получается, когда процесс проходит быстро: партии формируются вокруг очень известных людей.
Конституционные демократы, кадеты, объединились вокруг замечательного историка Милюкова. Октябристы объединились тоже вокруг очень незаурядного человека, с авантюристической жилкой – Гучкова.
Партии вождистские, правоцентристские. И хотя в них, особенно среди октябристов, было очень много вменяемых, нормальных, солидных людей, но когда грянет революция 1917 года, этот вождизм скажется. То есть решения будут принимать не съезды, не члены партии на местах, а лидеры, даже не спрашивая собственную партию.
Получится так, что даже приличные партии, где больше всего было образованных людей, окажутся в феврале 1917 года революционными. Благодаря тому, что именно Гучков и Милюков стали лидерами антимонархического заговора, возглавили Февральскую революцию.
Что касается партий, которые были в подполье, то они тоже являлись вождистскими, потому что как можно в подполье управлять? Они возникали вокруг какого-то крупного лидера, например, Ленина, но в подполье не было никакой демократии. Этот большевистский антидемократизм возник, потому что зачастую нельзя было даже нормально провести выборы ЦК, просто сам Ленин назначал (кооптировал), а как еще в подполье?
В эти партии люди шли специфические, самые радикальные, которые были готовы отправиться в Сибирь, в ссылку, готовы пожертвовать семьей, работой. Специфическая публика, зачастую маргинальная, обычно эти люди даже толком не работали, были исключены из гимназий и вузов.
Протоиерей Александр Ильяшенко
Протоиерей Александр Ильяшенко: Можно сказать, публика авантюристическая, поскольку и Камо, и Сталин принимали участие в бандитских нападениях, и одно из знаменитых их дел – ограбление экипажей, которые перевозили деньги из одного банка в другой; там огромные деньги были. Потрясающе, среди бела дня, на глазах у изумленной публики произошло совершенно дерзкое ограбление.
Профессор Владимир Лавров: Эти деньги использовались для партийных нужд. И Свердлов, кстати, был посажен за вооруженное ограбление в Екатеринбурге, вот такая публика.
То есть когда формирование партий происходит очень быстро, мы имеем и очень специфический образ парламентаризма. Поэтому не так уж удивительно, что в 1917 году все партии оказались революционными, все!
Если брать Февральскую революцию, свержение самодержавия, то ведь ее не Ленин устроил, он вообще был в Швейцарии, ее устроили эти самые респектабельные партии, а точнее – ее лидеры, вожди. И, кстати, если посмотреть на современную политическую систему, то мы тоже видим, что происходит, когда формирование партий происходит очень быстро, ведь это стало возможным только на рубеже 1980-1990-х годов, до этого все было запрещено, кроме партии коммунистической.
Как возникают партии? Вокруг, опять же, лидеров. Есть Явлинский, есть Жириновский, есть Путин – возникает «Единая Россия», и как лидер решит, так партия себя и ведет, то есть мы с этим столкнулись еще раз. Это особенность нашего парламентаризма: был режим, когда нельзя было создавать партии, потом стало можно; не как на Западе, в течение длительного срока, а быстро.
И в результате такие партии зачастую даже не связаны крепко с народными массами. Скажем, лейбористы в Великобритании имели связь с профсоюзами, а какую связь имела большевистская партия? Больше теоретическую, чем связь, которая вырастала бы из многих десятилетий работы среди рабочих.
Демократия как забегание вперед
Протоиерей Александр Ильяшенко: На Западе партии создавались исторически, в Англии они возникали с английской революции – это XVII век, во Франции – конец XVIII века. Но просматривается тенденция: в Англии – долгий парламент, который кончился казнью короля, во Франции – Генеральные штаты тоже долго заседали – это тоже кончилось казнью короля.
Профессор Владимир Лавров: Я понял, куда вы ведете.
Протоиерей Александр Ильяшенко: В России Четвертая Государственная дума тоже кончилась казнью монарха.
Профессор Владимир Лавров: Действительно, это просматривается, и если говорить о нашей истории, то, думаю, что у нас было забегание вперед с демократией, с правами.
Давайте подумаем: в стране 79 процентов народа вообще неграмотных, они газету прочитать не могут, не то, что проанализировать партийную программу. Они ничего не знают, политическая культура – ноль, образование, в лучшем случае, самое минимальное. Как они могли голосовать?
То есть наша Государственная Дума создавалась под напором снизу. Революция заставила императора Николая II в 1906 году созвать Государственную Думу; если бы не революция, то он бы еще долго на это не пошел.
И под давлением получилось забегание вперед, мы не были готовы к демократии. Причем Николай II отнесся к Думе достаточно серьезно, хотя это был еще не совсем полноценный парламент, Дума того времени не имела права принимать самые важные, кардинальные решения, но все-таки то был большой шаг к парламентаризму.
Торжественное открытие Государственной думы и Государственного совета. Зимний дворец. 27 апреля 1906. Фотограф К. Е. фон Ганн
«Ваше Величество, что же ты не распустил эту думу? Как было бы хорошо»
Протоиерей Александр Ильяшенко: Владимир Михайлович, я могу провести такую аналогию: исторически получилось так, что революции возникали из парламентского протестного движения, но народу от этого становилось только хуже.
Когда страна оказывается на каком-то рубеже, на переломе, проходит какой-то бурный период своей истории, то вполне уместна аналогия с кораблем, который терпит шторм, и на мостике должен стоять совершенно беспрекословный командир, капитан, которого слушаются, его любой приказ моментально исполняется. Тогда можно надеяться, что корабль прорвется. А если вдруг капитана смоет за борт, то корабль окажется не управляемым и, скорее всего, он обречен на гибель.
Профессор Владимир Лавров: Император Николай II не просто пошел навстречу революционным требованиям снизу, он исходил из того, что ему в Государственной Думе постепенно удастся вырастить ответственных государственных мужей, ответственных политиков. Когда грянула Первая мировая война, когда немцы на нас напали, императору предлагали распустить Государственную Думу – он на это не пошел.
Высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка (Октябрьский манифест)
Протоиерей Александр Ильяшенко: Очень интересный вопрос: почему? Казалось бы, сейчас, задним числом, я понимаю, как ему было трудно, потому что его современники ругали за то, что он недостаточно демократичный, а теперь мы, потомки, говорим: Ваше Величество, что же ты не распустил эту Думу? Как было бы хорошо.
Профессор Владимир Лавров: Да, может, было бы и лучше, потому что демократии в нашей стране было намного больше, чем в демократической Великобритании, демократической Франции, и тем более в кайзеровской Германии.
В Думе можно было выйти на трибуну, как тот же Милюков вышел и обвинил в государственной измене императрицу, обвинил в государственной измене премьер-министра. И что? Все голословно, все клевета, но все это моментально распространилось по стране, а ответственности за это никакой. За эту клевету он не был отстранен даже хотя бы от одного заседания Думы.
Протоиерей Александр Ильяшенко: Они же прекрасные ораторы, у Милюкова был рефрен: что это глупость или измена? И привел такое сравнение: если водитель не способен вести машину, нужно вырвать у него руль, иначе автомобиль разобьется, и сидящие в нем погибнут. И как раз такое произошло – «автомобиль» действительно разбился, а те, кто призывал забрать управление, с ним не справились и спокойно смылись себе в эмиграцию.
Профессор Владимир Лавров: Это император предвидел, он встречался в 1906 году по совету Столыпина и со Львовым, будущим председателем Временного правительства, и с другими оппозиционерами, которых Столыпин хотел ввести в правительство.
Сохранилось письмо императора Столыпину, где он пишет, что поговорил с этими людьми и видит, что они не люди дела – теоретики, они не смогут управлять страной, не справятся, бросят, как будто ни за что не отвечают. Это 1906 год, а так и окажется в 1917-ом: устроили заговор, захватили власть, удержались несколько месяцев и ушли в отставку, и ни за что не отвечают.
Карикатура «Головин пишет ответ Столыпину»
Всегда ли хороша демократия?
Этот исторический опыт говорит нам о том, что надо быть очень осторожными с демократией. Конечно, демократия – это лучше, чем диктатура, чем тирания, но демократия может давать сбой. И, может быть, самый страшный сбой ХХ века – приход к власти Гитлера, ведь его национал-социалистическая рабочая партия победила на демократических выборах.
Да что Гитлер! Есть еще более страшные исторические примеры: ведь саму Истину распяли вполне демократично, народным самоуправлением, народным волеизъявлением. Народ кричал: освободи Варавву, распни Его, Христа! Конечно, людьми манипулировали, это были какие-то технологии того времени, мы видим ту демократию – она не сработала.
В очень важные периоды истории, самые ответственные, самые тяжелые желательно, чтобы власть была в надежных и крепких руках, то есть стране нужен лидер. Не так, чтобы народ все решал: если решить не может и ни в чем не разбирается, то и не должен решать. Представьте себе, святой Владимир провел бы референдум, принимать ли нам христианство. Какой был бы результат?
Протоиерей Александр Ильяшенко: Почти что одновременно, на несколько десятков лет раньше в Исландии провели референдум и приняли Христианство, там приняли его голосованием, но посмотрите на Исландию и посмотрите на Россию. То, что хорошо одному, абсолютно не пригодно другому, и вы совершенно правы, если бы святой равноапостольный князь Владимир устроил здесь референдум, понятно, чем бы это кончилось.
Профессор Владимир Лавров: Продолжали бы жить при язычестве с многоженством, он потерпел бы поражение. Но он был лидером, он принял разумное и твердое решение, надавил: кто не придет креститься в Днепре, тот будет для меня врагом. Это прозвучало, это есть в летописи. В результате – он великий глава государства и святой.
Историческая миссия России
Цикл бесед об исторической миссии России – попытка с духовно-нравственных, православных позиций осмыслить важнейшие события Отечественной истории.
Ведущий – протоиерей Александр Ильяшенко, настоятель храма Всемилостивого Спаса бывшего Скорбященского монастыря, руководитель Интернет-порталов «Правмир», «Непридуманные рассказы о войне», основатель постоянно действующего мобильного фестиваля «Семейный лекторий: Старое доброе кино», член Союза писателей России и Союза журналистов Москвы.
Гость – историк Владимир Михайлович Лавров, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института российской истории РАН, профессор Николо-Угрешской православной духовной семинарии, академик Российской Академии Естественных Наук.
Подготовила Тамара Амелина
Видео – Виктор Аромштам
