Что бы ни происходило вокруг, какие бы сплетни о евангельских событиях не выплескивали на нас виртуальносущие ньюсмейкеры, чем бы не тешили себя кремлевские башни, разноуровневые вертикали и горизонтали, как российские, так и планетарные, куда бы не зазывала очередная реклама быстрорастворимого кайфа, а нам надлежит хранить верность Христу.
В Нем наше спасение и упование, наша надежда и жизнь. В Нем все становится настоящим. Все обретает свое место, свой порядок, свое значение. А что-то утрачивает и то, и другое, и третье. Во Христе исцеляются смыслы, слова возвращаются к Слову, одиночество растворяется общением. Тем самым в Нем время пронизано вечностью воскресения, вначале внутреннего, здесь, а затем, за чертой истории, и внешнего, в том Царствии, которое приближается к нам со скоростью покаяния.
В этой перспективе удивительно скромными становятся все наши реформаторские потуги — без внутреннего обновления они лишены смысла. А случись это чудо о душе — и окажется, что и в данной реальности очень многое можно сделать, не дожидаясь приказов сверху или волнений снизу.
И само упорядочение жизни, на которое, как кажется, нацелены реформы, из самоцели превратится в средство для того, чтобы по-человечески жить, любить и делать свое дело хорошо — так же, как Бог творил этот мир. По крайней мере, стараться — в меру своей честности и своего мастерства.
Алармизм — это ведь от малодушия. Когда мне грезится, что весь мир, по слову Виктора Цоя, идет на меня войной, стоит спросить себя, а не я ли сам причина этой войны? И только ли на мою богообразную свободу покушается мир или это я сам, по слову уже святителя Филарета Московского, зло из темных бездн воззвал? А может быть, эти страхи навеяны моей неадекватностью — от меня жаждут хлеба, а я подаю камень, а вместо рыбы подсовываю змею? А может быть, это я забыл о Боге Промысла и о народе терпения — в обоих случаях это не я претерпеваю, а терпят, скорее, меня? Бог, потому что еще надеется, и люди, потому что они ближе к Богу, чем шепчет мне на ухо лукавый бес?
В год безумия, на этот раз ассоциирующего себя со змеей (привет от Вольдеморта), полезно бы вспомнить, что символом древних христиан была рыба — просто потому, что греческие буквы в этом слове можно было прочесть как монограмму имени Иисуса Христа, состоящую из начальных букв слов: Ἰησοὺς Χριστὸς Θεoὺ ῾Υιὸς Σωτήρ (Иисус Христос Божий Сын Спаситель). Такую рыбку носили древние христиане как опознавательный знак для посвященных — и я тоже верую в Распятого и Воскресшего Сына Божия, нас ради ставшего и Сыном Человеческим.
И какие бы гады не пытались отождествить нас с собой, а нам надлежит хранить верность Христу, потому что только так мы сможем остаться людьми.
С грядущим воскресением вас, люди!
И с приближающимся Рождеством!
иеромонах Димитрий (Першин)
